Золотое дерево - Розалинда Лейкер

— При чем тут я? — ответил Эмиль с ледяным спокойствием, скрывая за ним свою растерянность, так как не понимал, к чему клонит его собеседник.

— Вражда ваших двух семейств меня совершенно не касается; а тот факт, что Габриэль — моя жена, еще ни о чем не говорит. Дево никогда не покупал у меня шелк-сырец, так что я с его отъездом ничего не потеряю на поставках.

— Я говорю вовсе не о поставках, — Анри от души потешался в этот момент над Эмилем, зная, что тот сидит, как на иголках. — Я говорю о том интересе, который Дево проявляет к Габриэль — твоей жене и моей сестре. Что ты скажешь на это?

— Я просто не знаю, что и сказать, — холодно отозвался Эмиль, изображая полное недоумение. — Насколько я знаю, она не вела с ним никаких дел.

— Я не говорю о делах, — Анри осклабился, и на его самодовольном лице появилось выражение злорадства. — Не дела же послужили причиной того, что ты приказал Брушье следить за каждым шагом жены? Или я неправ?

Эмиль понял, что дальше притворяться не имело смысла, и мрачно взглянул на зятя.

— До меня дошли кое-какие слухи, — самодовольно заявил Анри. — Что касается Брушье, то это очень опытный и надежный сыщик. Все, о чем он докладывал тебе, чистая правда. Когда этот человек идет по следу, у жертвы нет ни малейшего шанса что-нибудь утаить от его всевидящего ока.

— В его донесениях не содержалось ничего предосудительного для моей жены, — резко возразил Эмиль. — Ничего! Я уже давно отказался от услуг этого человека.

— Он сказал мне об этом. Я в тот же день нанял его для своих целей, прежде всего для того, чтобы следить за Дево. Вот каким образом я узнал, что Дево несколько дней назад приходил на фабрику, чтобы проститься с Габриэль. Это короткое свидание длилось не более четверти часа. Тебе не о чем беспокоиться. Брушье удалось незаметно проникнуть в здание фабрики и подслушать, стоя у двери кабинета Габриэль, часть их разговора. Судя по его донесению, они решили навсегда расстаться, причем их прощание больше походило на ссору. Так что можешь быть спокойным, они больше никогда не увидятся, все, услышанное Брушье, с очевидностью свидетельствует о том, что между ними все кончено.

Терпение Эмиля, наконец, лопнуло, его охватил гнев.

— Ублюдок! — крикнул он, не владея собой, и нанес такой сильный удар в лицо Анри, что почувствовал острую боль в руке. Тело Анри сразу же как будто обмякло, и он тяжело упал, словно мешок с зерном, навзничь, задев при падении два стула, которые опрокинулись с грохотом. Оба, казалось, в равной степени были изумлены случившимся. Анри, приподнявшись на локте, ощупал свою покрасневшую челюсть, по которой пришелся удар.

— Я из-за тебя прикусил язык, — с трудом проговорил он, морщась от боли и чувствуя, как удивление в его душе сменяется закипающим гневом. В уголках его рта появилась кровь, а нижняя губа начала быстро распухать. — Ты же мог выбить мне зубы! — взвизгнул он и провел пальцем по ним, чтобы убедиться, что все целы. — Ну вот, они шатаются! Ты расшатал мне корни зубов!

— Через некоторое время это пройдет, — Эмиль был ошеломлен своим поступком и смущенно взглянул на зятя, сидевшего в нелепой позе на полу и охваченного яростью к своему обидчику и жалостью к себе. Анри оттолкнул Эмиля, попытавшегося помочь ему встать, и сделал это сам без посторонней помощи. Взявшись обеими руками за челюсть, он подошел к двери и, остановившись на пороге, зло взглянул на Эмиля, пылая жаждой мести.

— Если кого и стоит бить, так это Габриэль. Твоя жена…

— Убирайся отсюда! — вновь разъярился Эмиль, сжимая кулаки. Анри поспешно вышел.

В коридоре он лицом к лицу столкнулся с Элен, которая вела Жюльетту на прогулку. Взглянув на Анри, Элен испуганно вскрикнула и устремилась к нему.

— Что с тобой случилось?

— Я упал. И… ударился лицом о кресло.

— Иди немедленно за мной, тебе необходимо сделать холодный компресс, иначе вся челюсть распухнет!

И хотя Элен была намного ниже ростом своего деверя, она по-матерински обняла его за талию и проводила в комнату. Жюльетта семенила следом за ними, удивляясь, как это дядю Анри угораздило так упасть. Она сама падала много раз, но никогда так сильно не разбивала лицо. Он был похож на горгулью[2] храма Сен-Низье.

Ивон, вошедшая в тот момент, когда Элен смачивала холодной водой разбитое лицо Анри, не проявила к мужу никакого сочувствия.

— Интересно, сколько стаканов вина ты выпил? — только и спросила она. С тех пор как она почувствовала свою власть над Анри, Ивон вела себя с ним совсем по-другому, превратившись в сварливую неуступчивую женщину.

— Всего лишь полбокала, — отозвался Анри, говоря в сущности чистую правду, а затем добавил, как бы оправдываясь: — В Золотой Гостиной пол натерт до такой степени, что легко поскользнуться.

— Но только не тому, кто трезв, — возразила Ивон и вышла из комнаты, оставив мужа на попечение Элен.

Анри пришел в крайнюю степень раздражения от несправедливых обвинений жены. Тем не менее он счел за лучшее сдержаться и промолчать, поскольку боялся, что кто-нибудь узнает о том оскорблении, которое нанес ему Эмиль. Сам же Эмиль, человек воспитанный и благородный, вряд ли станет рассказывать кому-нибудь обо всем происшедшем. Закрыв глаза, Анри с наслаждением ощутил, как нежные умелые руки Элен накладывают на его воспаленное лицо успокаивающий холодный компресс.

Когда Габриэль, наконец, вернулась домой, слуга доложил ей, что в Золотой Гостиной ее ждет супруг. Она сбросила верхнюю одежду и сразу же прошла к нему. Эмиль стоял у камина, глядя в огонь и поставив ногу на каминную решетку. Услышав звук ее шагов, он вскинул голову и встретился с ней глазами, взглянув в большое зеркало, висевшее над каминной полкой. Габриэль показалось, что он держался как-то неестественно.

— Ну вот, наконец, ты вернулась, — произнес Эмиль вместо приветствия, глядя в зеркало на жену.

— Я ждал тебя, дорогая.

— Как у тебя дела? Как самочувствие? — спросила она, останавливаясь в нескольких шагах от мужа.

— Я так давно ни видела тебя, за это время ты успел съездить в Париж и вернуться домой.

Он повернулся к ней лицом, пол ожив руку на каминную полку. Обычно при встрече Эмиль целовал жену, но так как на этот раз она не подошла к нему, не подставила, как всегда, щеку или губы, он тоже по тронулся с места.

— У меня все в порядке. А как ты? На мой взгляд, ты выглядишь слишком усталой, — он не мог удержаться и не намекнуть на то, что она слишком много сил и времени отдает работе.

— Я всегда устаю к концу рабочей недели, в этом нет ничего удивительного.

— Да, но на этот раз, похоже, ты слишком переутомилась. Как ты спала?

— Довольно плохо.

— Вместо того, чтобы просить меня приехать сюда, для тебя было бы лучше провести несколько дней в сельской тиши, на природе. У меня сейчас так мало свободного времени! Кстати, почему ты решила вызвать меня и город, а не приехала, как обычно, в конце недели домой?

Направляясь к дивану, чтобы сесть, Габриэль чувствовала на себе его пристальный взгляд. «Ему не по себе», — мелькнуло у нее в голове. Эмиль вел себя обычно очень сдержанно и лишь в минуты эмоционального напряжения, испытывая неловкость или неуверенность в себе, давал волю своему раздражению. Вообще-то такая особенность поведения характерна для многих мужчин. Габриэль знала это из своего опыта общения с отцом и братом. Пребывая в самом мрачном расположении духа, удрученная и подавленная, она опустилась на диван и показала Эмилю на место рядом с собой, приглашая его тоже сесть.

— Прошу тебя, присядь. Мне надо поговорить с тобой.

Несколько секунд он пристально глядел на нее настороженным взглядом, а затем подошел и сел рядом.

— Итак, я слушаю. О чем же ты хочешь поговорить со мной? — сдержанно спросил он. Эмшь не был по натуре игроком, постоянно готовым к риску, хотя недавно использовал свой шанс для того, чтобы устранить угрозу, нависшую над их с Габриэль супружеской жизнью. Действуя смело и беспощадно, он к своему полному удовлетворению достиг желаемого — в корне пресек связь жены с Дево. Но сейчас Эмиль чувствовал себя не таким уверенным, его одолевали сомнения. А что, если он опоздал с принятием решительных мер? Ну что ж, в таком случае он может прибегнуть к силе закона, который на его стороне. Как бы то ни было, он никогда не отпустит ее;

— Ну, что же ты молчишь? Я жду.

Габриэль тем временем, потупив взор, смотрела на свое обручальное кольцо, вращая его вокруг пальца. Затем она медленно подняла голову и взглянула мужу в глаза.

— У нас будет ребенок, Эмиль. Долгожданный ребенок…

Слова жены ошеломили Эмиля, он ожидал услышать от нее совсем другое. Не сводя с нее изумленного взгляда, он невольно слегка отпрянул от нее, как бы не в силах поверить в такое чудо. Внезапно его настроение резко изменилось, от былой неестественности и сдержанности не осталось и следа.