Узурпатор - Энгус Уэллс

— Слышите? — чуть слышно прошептала Уинетт. Ее глаза были устремлены на зубчатую кромку скал, и тревога сменилась ужасом.

— Слышим… что? — в голосе кьо звучало недоумение, но его рука уже сжимала рукоять меча. Гагатовые глаза проследили взгляд Сестры.

— Слышу… — Кедрин почувствовал, как сжимается горло, в его тоне сличался вопрос. — Смех.

— Смех безумца! — задыхаясь, подхватила Уинетт. — Тепшен! Отсюда надо бежать… и как можно скорее!

Уроженец востока не стал спорить и ждать доказательств. Он поднялся в стременах и крикнул коротко и зычно:

— Вперед!

Тамурцы, как один, послали коней в галоп, колотя их каблуками по крупам. Твердый перестук копыт множился, отскакивая от скал, и громом раскатывался по ущелью. Но жуткий смех, который поначалу казался лишь отголоском, становился все громче, перекрывая все другие звуки. Теперь каждый слышал его, и от этого хохота кровь застывала в жилах. Казалось, какое-то чудовище злорадно хохотало, кашляя и захлебываясь. Хохот перерастал в дикий рев, от него содрогались скалы. Безумный ужас затопил ущелье. Он катился по перевалу, словно горный поток, колотясь о каменные стены. Кедрин выпустил руку Уинетт. Лошади неслись вперед, словно надеялись укрыться от этого хохота.

Казалось, этот звук уже не может стать громче, но он все нарастал. Он уже не просто колотил по барабанным перепонкам — он сжимал мозг, наполняя голову непрерывным гулом. Люди еще сопротивлялись панике, но лошади, охваченные безумием, мчались во весь опор, прижав уши и закатив глаза, все в пене. Звуки слились в непрерывный гул, от которого дрожал воздух. Казалось, напор оглушительного грохота прогибает скалы, и ущелье превращается в пульсирующую трубу. Сзади кто-то из всадников предостерегающе крикнул. Уинетт обернулась. Каменные стены не прогибались — наоборот, словно взрывались изнутри. Огромные валуны и комья слежавшегося снега с грохотом катились в ущелье.

— Что это? — прокричал Кедрин.

— Спасайся!

Кедрин почти не разобрал ее слов, но понял, что она предупреждает об опасности. То, что он услышал потом, было красноречивее всяких доказательств. Волна оглушительного грохота покатилась по перевалу. Кедрин что есть силы ударил скакуна каблуками. Впрочем, вороного можно было не подгонять. Рядом скакала Уинетт, чуть впереди гнал своего серого Тепшен. Кьо потерял шапку, косичка беспорядочно болталась и то и дело ударяла по лицу, когда он оборачивался назад.

Казалось, от звуков этого бешеного хохота содрогаются все Лозины. Верхушки скал ломались, гигантские глыбы, словно куски крепостной стены, разбитой тараном, с грохотом катились вниз в облаке снежной пыли. Черные скалы, небо, солнце — все потонуло в белой мгле. Казалось, спереди и сзади рушатся, смыкаясь, гигантские кулисы. Воздух наполнился крутящейся снежной взвесью. Какое-то время еще можно было разобрать несущихся впереди всадников. Те, кто был сзади, уже исчезли в неистовой круговерти. Впервые за много лет кьо почувствовал ужас: прямо на них, рассыпаясь на куски, падал огромный каменный столб. Миг — и снежное облако скрыло все. Тепшену показалось, что он видит два силуэта, похожие на фигуры в саванах. Потом лавина с неукротимой яростью поглотила всадников и лошадей. Глаза запорошило снегом. Моргая изо всех сил, кьо уже не погонял коня — он знал, что скакун сумеет найти дорогу. Только бы уцелел Кедрин — волей Госпожи или каких угодно высших сил. Это единственное, на что можно надеяться. Чтобы он выбрался из этой мешанины снега и камня.

Казалось, лавина движется вместе с ними, стремясь во что бы то не стало похоронить их под собой. В белесой круговерти было невозможно что-либо разглядеть. Иногда лошади натыкались одна на другую, но глаз не успевал ничего разобрать. Оглохшие от рева обвала, они даже не пытались переговариваться и лишь погоняли обезумевших скакунов. Земля под копытами лошадей дрожала, словно тоже была охвачена безотчетным ужасом.

Потом сквозь рев начали проступать отдельные звуки — грохот катящихся глыб и рокочущий шум сползающих массивов снега. Буря теряла силы, ветер стихал. Снежная взвесь еще кружилась в воздухе, но хлопья становились все мельче. По перевалу последний раз прокатился глухой стон, а потом наступила тишина, которую нарушал лишь тупой перестук копыт.

Серый прядал ушами и все еще вздрагивал от страха. Тепшен натянул поводья, понуждая коня замедлить шаг, обернулся — и вздохнул с облегчением. Уинетт и Кедрин ехали вслед за ним.

— Все кончилось. Вы целы?

Капюшон упал. Уинетт испуганно разглядывала вершины скал, словно ожидала, что безумный хохот раздастся снова.

— Думаю… да. Кьо остановил коня и потрепал его по холке, чтобы тот успокоился. Поравнявшись с Тепшеном, Кедрин взял за руку Сестру и впервые огляделся по сторонам.

Он почувствовал, как перехватывает дыхание. Там, где еще недавно лежал Фединский Перевал, громоздились горы снега, среди которых чернели каменные обломки. Пути через Лозины больше не было. Кедрин содрогнулся и так крепко сжал руку Уинетт, что Сестра зажмурилась. Взгляд юноши был полон гнева и ужаса.

— А остальные?

— Остались там, — сухо бросил Тепшен, кивнув в сторону завала, который теперь преграждал путь в Тамур. — Под снегом.

— Это дело Эшера, — пробормотала Уинетт. — Он хочет нас остановить… или уничтожить.

— Это ему не удастся! — голос Кедрина зазвенел. — Клянусь Госпожой, не удастся!

— Боюсь, нам придется бороться уже не с Эшером, — тихо сказал Тепшен. — Там — все наши запасы. У нас осталось только то, что мы несем сами. А впереди Белтреван.

Кедрин повернулся к другу. Его лицо побелело — то ли от холода, то ли от неистового гнева:

— И мы его пройдем, Тепшен! Мы доберемся до шаманов Дротта… отыщем воина, который лишил меня зрения. И тогда вернемся, чтобы уничтожить Посланца. Клянусь Госпожой!

— Мы попробуем, — мягко поправил кьо. Он казался по-прежнему бесстрастным, и даже голос не выдавал скорби. — Во имя Тамура — и во имя павших.

— Что у нас остается? — спросила Уинетт. Она не могла оторвать взгляда от скал, которые стали могилой его друзьям.

— Лошади, — сказал Кедрин с яростью, — и наши жизни. Варвары здесь как-то живут… значит, и мы сможем.

— Конечно, — Уинетт почувствовала, как решимость принца передается ей. — Я верю, Госпожа хранит нас. Иначе мы бы не уцелели.

Тепшен чуть заметно покачал головой. Сейчас стоило полагаться не на чудо, а на собственные силы и здравый смысл.

— Прежде всего, надо выбраться из этого скверного места, — проговорил он. — И добыть дров. Скоро ночь, и без огня мы замерзнем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});