Узурпатор - Энгус Уэллс

— А Дарр?

— Без сомнения, спит, — ответил Хаттим, непроизвольно поглядев на потолок. — Я прошел прямо сюда — в точности так, как ты велел.

— Хорошо, — безгубый рот Посланца скривило жуткое подобие улыбки. — Утром ты продолжаешь жаловаться на болезнь. И попроси, чтобы к тебе прислали Сестру.

Хаттим почувствовал, как его охватывает смятение. По его красивому лицу, точно рябь по водной глади, пробежала судорога.

— Мне нужна одна из них, — пояснил Тоз. — Эта Женщина дает Своим куколкам много силы. Я хочу обратить Ее силу против Нее самой. Это будет неплохое развлечение.

— Прямо здесь?!

Хаттим почувствовал, как у него останавливается дыхание. Он вспомнил иссохший труп девки, которую он нанял в нируэнской таверне.

— Ты еще сомневаешься во мне?

Тоз сделал шаг от камина. Этого было достаточно, чтобы Хаттим отпрянул назад, плеснув вином на ковер.

— Ты теперь часть моего замысла, Хаттим Сетийян. Не вздумай меня допрашивать. Твое дело — подчиняться. Завтра утром, когда придут слуги, ты прикажешь прислать Сестру-Целительницу. Ты понял?

— Да, — кивнул Хаттим.

— Риск невелик, — чуть мягче объяснил Тоз. — Ты прикажешь, чтобы тебя оставили одного с Сестрой. Когда все будет сделано, я… позабочусь, чтобы никто ничего не заподозрил.

Хаттим снова кивнул и наполнил кубок, хотя на этот раз он изменил галичскому вину в пользу эвшана.

— Не увлекайся хмельным, — предостерег чародей. — Мне нужна твоя голова… да и твоей невесте это не понравится.

Правитель криво улыбнулся. Но перед глазами уже стоял образ Эшривели — такой, какой Тоз показал ее той ночью в Нируэне, непреодолимо чувственной и желанной. Этот видение и все, что оно обещало, пьянило сильнее, чем эвшан. Чувствуя, как кружится голова, правитель Усть-Галича отставил кубок.

— Иди спать, — приказал колдун. — Я хочу, чтобы завтра ты выглядел как можно лучше. Ты встретишься с принцессой.

Проклятье! Это отродье Эшера говорит с ним так, словно он, правитель Усть-Галича, — просто кукла в его руках! Кукла, которую можно нарядить во что угодно, распоряжаться ею как заблагорассудится!.. Галичанин почувствовал, как в нем зашевелилось возмущение. Но жажда обещанной награды заставила умолкнуть раненую гордость… а еще сильнее был страх — страх перед гневом и могуществом колдуна. Склонив голову, Хаттим направился в спальню.

Он сомневался, что сможет уснуть, и некоторое время беспокойно ворочался. Одного упоминания об Эшривели было достаточно, чтобы разбудить самые пламенные мечтания.

…Возлюбленная моя,позволь солнцу моей странысветить над тобой.Золотой виноград твоих губвызревает под его теплом,сок его, пьяный в гроздях,слаще вин, молодых и старых,возлюбленная моя.Волосы твои — драгоценный плащ,лучше всяких нарядов.Не спасайся под грубой тканьюот золотого солнца,возлюбленная моя.Стан твой — течение Идре,кожа не тронута загаром.Сдай мне две крепости у ее истоков,я зажгу на их башнях сигнальные огни,Возлюбленная моя.Твои бедра — Усть-Идре и Вортигерн,сдай мне город в излучине,твой город с рубиновыми воротами…

Но вскоре накатила слабость, хотя голова еще оставалась ясной. Похоже, опять Тоз со своими колдовскими шуточками… Это была последняя отчетливая мысль. Хаттим провалился в глубокий сон без сновидений.

Проснувшись, он обнаружил, что в окна бьет ослепительный свет. Воздух в комнате казался раскаленным — не столько от солнечных лучей, сколько от очага, который горел всю ночь. Хаттим встал, натянул длинную рубаху, и шелковистая ткань тут же прилипла к коже. Умывальник возле постели оказался полным, и Хаттим с удовольствием плеснул в лицо холодной водой.

Тоз по-прежнему стоял у очага в соседнем покое. Казалось, Посланец не шевельнулся в течение всей ночи — Хаттим очень хорошо запомнил его позу и мог поклясться, что она осталась прежней. Он даже не отодвинулся от огня. Любой человек, наверно, давно покрылся бы угольками.

— Пора, — объявил Тоз. Голод, еще миг назад сжимавший желудок Хаттима, бесследно исчез. — Позови слуг, и скажи, что тебе нужна Целительница.

— А если они тебя увидят? А Сестра? Уж она-то, конечно, должна заметить…

— Нет, — отрезал Тоз. — Хватит тянуть время! Слушайся меня.

Он произнес это так, что Хаттим почти бегом бросился в прихожую, до смерти перепугав заспанного слугу.

— Приведи владетеля Селеруну, — рявкнул Хаттим, обращаясь в его согнутой в поклоне спине.

Селеруна явился незамедлительно. Похоже, толстяка вытащили из постели. Утреннее платье было натянуто прямо на вышитую ночную рубашку, волосы, обычно завитые и уложенные, торчали в разные стороны. Пухлое лицо выглядело помятым — еще и потому, что толстяк не успел воспользоваться косметикой. Ночные туфли с кисточками не были предназначены для быстрого шага, и даже поклон выглядел не столь торжественным, как обычно.

— Мой господин? — пропыхтел он.

Хаттим знаком приказал ему затворить дверь и убедился, что Тоза нигде не видно.

— Я плохо себя чувствую, — сообщил правитель. — Пусть меня навестит… кто-нибудь из Сестер.

— Сей же момент, — ответил Селеруна. — А завтрак, господин мой? А что сказать королю?

— Сестру, — повторил Хаттим. — Больше никого и ничего. Да, и еще… известишь Дарра, что мне нездоровится, и передашь ему мои извинения. Я хочу побыть один.

— Хорошо, правитель, — Селеруна, кажется, смутился — но повиновался, как всегда, беспрекословно. Он вылетел из покоев весь пунцовый, и Хаттим услышал, как тот семенит по коридору, громко шаркая туфлями.

Едва дверь захлопнулась, он обернулся, но колдуна нигде не было. Ни в прихожей, ни в спальне, ни на балконе — он не заметил даже намека на то, что Тоз где-то прячется. Правитель Усть-Галича почувствовал, что к нему возвращается самообладание… впрочем, остатки эвшана, оставшегося с ночи, не повредят.

Обжигающая жидкость прокатилась в желудок, и по телу разлилось приятное тепло. Может, стоит прилечь? Но это желание, едва возникнув, тут же таинственным образом исчезло. Он должен был дождаться, пока не придет Сестра, и Тоз не проделает все, что задумал. Хаттим вздохнул и принялся за утренний туалет. Привычные действия вызывали у него отвращение. Он переоделся и принялся расчесывать свои длинные волосы. Одна прядь зацепилась за серьгу. Потом он привычно надел браслеты и кольца, выбрав самые скромные. У него еще осталось время, чтобы наполнить чашу эвшаном и осушить ее, прежде чем появилась Сестра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});