Папарацци (СИ) - Макарова Елена А.

— Это мой, — полез в карман некогда своей куртки, сейчас надетой на нее. — Костя, — поставил ее известность, взглянув на экран, чтобы она не накручивала себя лишний раз, думая, что мне названивает Елена. — Я оставил у них Соню, — коротко объяснил причины, по которым должен ответить.

Вместо голоса брата услышал взволнованный Ритин:

— Ты должен приехать, — потребовала. — Тут женщина, — опасливо зашептала. — Она уверяет, что мать Сони. Хочет забрать ее. Что нам делать?

Одновременно я ощутил ужас и ликование: теперь я знал, где искать эту гадину, но тревога за дочь омрачало предвкушение будущей победы.

— Ни в коем случае не отдавайте ребенка! Задержите до моего приезда!

47

Глава 47

Вика

Не стали подъезжать прямо к дому, и машина притормозила недалеко за поворотом, откуда нас нельзя разглядеть из окон особняка Соболевых. Никто не хотел спугнуть или спровоцировать Елену на необдуманные поступки — внутри находились дети.

— Андрей, просто выведи ее наружу, — инструктировал следователь с заднего сиденья, положив руку ему на плечо, — остальное мы сделаем сами.

Мне непривычно водить дружбу с ментами, но, похоже, этому Андрей доверял. К тому же Исаев был в числе тех, кто вытащил меня из того злачного, поэтому я старался относиться к нему более лояльно.

— И не вздумай устраивать самосуд, — предостерег Исаев от повторения истории с той свиньей, что пыталась меня изнасиловать.

До сих пор подрагивали руки, стоило только вспомнить об этом. Но, думаю, что и этот гад еще не скоро забудет обо мне: его прокусанные до крови мерзкие губы и язык будут долго заживать. А побои Андрея, что превратили лицо в кровавое месиво, так точно. Впервые видела его в такой ярости, никогда не думала, что он способен на такую жестокость. Уверяла себя, что порой она оправдана. Не хотела судить никого, тем более я не могла оставаться не предвзятой: всё-таки он защищал меня. А я в свою очередь всегда буду оберегать его.

— Как получится, — я ответила за Андрея. Не исключала вероятности, что не смогу устоять перед искушением врезать Елене. После того, что наговорила эта змея, она должна прикусить свой язык и захлебнуться собственным ядом.

— Ты останешься! — будто сговорившись, в один голос произнесли оба. Видимо, они слишком давно дружат, раз они успели так синхронизироваться. Почему Андрей никогда не знакомил меня с ним? Это я выясню позже.

— И не подумаю, — им придется пристегнуть меня наручниками, чтобы я осталась покорно сидеть в машине. — Здесь безопасней, — завел старую песню. Теперь он с меня пылинки сдувать будет? Это льстило, но я собиралась становиться трусливой домашней собачонкой.

— Тогда и тебе не стоит идти, — логично заключила. Ни он один переживает за любимых.

Но у него были более веские и глубинные причины выступить в качестве приманки:

— Я не хочу, чтобы дом моего брата брали штурмом как один из притонов Елены.

После такого признания я точно не могла отпустить его одного.

— Мы пойдем вдвоем, — поставила перед фактом и игнорировала недовольные взгляды. Не намерена оставлять Андрея наедине с этой женщиной. А еще после похищения внутри надежно обосновался новый непонятный страх: меня пугала разлука с ним. Казалось, стоит выпустить руку и я потеряю его навсегда и в этот раз он меня никогда не найдет.

— Витёк, с ней лучше не спорить, — первым сдался Андрей. — Она все равно найдет способ сделать по-своему.

— Да я понял уже, — тот смотрел на меня враждебно, будто я давно ему досаждаю чем-то, хотя готова поклясться, что увидела его впервые только сегодня. — Вперед, — скомандовал и мы с Андреем, не мешкая, выбрались из машины.

Под ногами скрипел снег, изо рта валил клубами пар. Я переживала, что вынуждено приняла куртку Андрея, а сам он теперь шел по морозу без верхней одежде. Но его, кажется, это нисколько не волновало: сосредоточенно смотрел на приближающийся из-за поворота дом, с усыпанной снегом крышей. Конечно, он опасался за свою семью, которая находилась сейчас с этой сумасшедшей. Я ухватилась за его холодные пальцы. Он, не глядя на меня, сжал в ответ мою руку и мы остановились на пороге.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Андрей не стал настойчиво названивать, лишь короткое нажатие на кнопку. Казалось, так же не спешно нам открыли. Некогда улыбчивая, веселая Рита теперь выглядела собранной и жесткой.

— Она еще здесь, — тихо произнесла. — Сказала, что хочет дождаться тебя. — Она заметила мой странный наряд и заподозрила, что дела обстоят куда серьезней, чем предполагала. — Я, наверное, заберу детей и мы поднимемся наверх, пока вы будете разговаривать, — последнее слово она несвойственно ей протянула, будто сомневаясь, что выбрала верное.

Рита вернулась к семье, и мы услышали как она зазывала сына в детскую показать Соне свои игрушки. Но холодный, тяжелый тон Елены пресек ее попытки увести детей. Тогда Андрей отправился следом. На его зов Соня восторженно отреагировала, и, судя по звукам, побежала навстречу.

Я сделала несколько шагов вперед, но не спешила никому показываться на глаза.

— Сонечка, иди с бабушкой, — ласково разговаривал с дочерью. Представляла, каких усилий ему стоило улыбаться, внушая девочке спокойствие. Он передал ее на руки матери и отправил обоих на второй этаж. Рита же без лишних слов взяла за руку сына и последовала за ними. Я облегченно вздохнула, что дети на безопасном расстоянии от невменяемой.

В гостиной остались трое: Андрей, его брат и Елена, которая начала разыгрывать дешевый спектакль.

— Милый, я так испугалась, когда не обнаружила нашу дочь дома!

По сценарию горем убитая мать должна со слезами бросится к Андрею на шею. Я тут же рванула к ним, чтобы он ничего не натворил. Например, ненароком не свернул ей шею, отталкивая от себя. Уверена, не позволит приблизиться к себе ни на шаг.

— Давно она стала нашей? — словно выплюнул, хватая за запястья, когда она попыталась обнять его.

— Что ты такое говоришь? Я тебя не понимаю, — ее губы дрожали, а глаза, действительно, наполнились слезами. — Ты пугаешь меня.

Она отлично отыгрывала, и если бы я не знала какая она на самом деле, купилась бы на невинный образ. Даже присутствующий Костя проникся состраданием.

— Андрей, отпусти ее, — ему казалось, что тот слишком жесток с несчастной женщиной. — Может, объяснишь, что происходит?

— Может, спросим у нее самой? — вышла вперед, чтобы Елена получше меня разглядела.

В этот самый момент маска невинной овечки слетела с лица, которое снова стало беспристрастным. Ее не удивило, не расстроило мое появление. Словно ей наплевать, что все планы рухнули.

— Виктория, рада встречи, — фальшиво улыбнулась. — Скажи, он пришел до того, как тебя поимел кто-то из клиентов или уже после?

Я успела привыкла к подобным словесным изыскам Елены, и меня они оставили равнодушной. Костю заметно потрясла такая перемена и грязь, что лилась из ее рта. Андрей, стиснув зубы, выслушал ее. Но сучка и не собиралась затыкаться. Она посмотрела на него и таким же будничным тоном добавила:

— Наверное, непередаваемые ощущения наблюдать, как твою женщину трахает другой. Как думаешь, ей понравилось?

Раздалась звонкая пощечина и Елена оказалась у ног Андрея. Она упиралась руками в пол, белые пряди упали на лицо, скрывая его. Ее потряхивало, и невозможно было понять: плачет она или смеется. Но звук смеха становился все отчетливей и скоро наполнил дом жутким хохотом.

— Вставай, — Андрей схватил ее за локоть, рывком ставя на ноги. — На улице ждет машина. Против тебя достаточно улик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не смеши, какие улики? — Елена продолжала веселиться. — В чем ты собираешься меня обвинить? В похищении? И на о чем будет основываться обвинение? Лишь на ее словах? У вас ничего нет, — была полностью уверена в своей неприкосновенности.

— У нас достаточно свидетелей, — он сильней сжал ее руку, заставляя морщится от боли. Но Елена терпела ее и даже не думала вырываться.