Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и К° - Григорий Василенко

Высказав наболевшее, он перешел к Пери, одному из ревностных служак фашизма, который все же посетил в Краснодаре знакомого по совместной работе в гостинице Исмаила. Посещение не вызвало ни у кого подозрений, кроме оперуполномоченного, сержанта госбезопасности Крикуна.

Произошло оно лишь через три года после возвращения Исмаила из-за границы. И все это долгое время Андрей Карпович терпеливо ждал осторожного и расчетливого Пери, внешне скромного служащего гостиницы.

Трудно было Крикуну удержать себя от применения быстро действующего катализатора для ускорения реакции Пери. На страже все время стоял начальник отдела, сдерживавший горячность оперуполномоченного, хотя вышестоящее начальство при случае и напоминало о затяжке ареста этого шпиона, пристроившегося в городе на Черноморском побережье.

С большим разочарованием слушал Крикун рассказ Исмаила о неожиданном приходе к нему Пери. Приезжал он в Краснодар на какую-то базу получить постельное белье для гостиницы. В Новороссийске ему кто-то сказал, что Меретуков работает в системе потребкооперации, разъезжает по всему Северному Кавказу, и он пришел с ним поговорить как со старым знакомым, которого давно не видал. Расспросить о работе, о зарплате. Говорил, что ему порядочно надоели ночные смены в гостинице и он хотел бы найти для себя другую работу. Приглашал Меретукова в Новороссийск, обещал предоставить номер в гостинице. Разговор ни к чему не обязывал ни того, ни другого.

— Так ничего и не сказал? — удивился Крикун.

— Нет, — пожал плечами Меретуков.

— Да-а, — разочарованно протянул оперуполномоченный. — Зачем-то он нашел тебя... Но зачем?

— Интересовался, можно ли у нас устроиться на работу.

— Это предлог. Хитрая, старая лиса.

С нелегким настроением Крикун после беседы с Исмаилом зашел в кабинет начальника отдела.

— Так что нового? — поинтересовался Смиренин, не отрываясь от бумаг.

— Приезжал, но ничего не сказал, — виновато проронил Крикун.

— Как? — не поверил Василий Васильевич.

— Приглашал в Новороссийск, но так, между прочим...

— Пусть едет, заодно покупается в море, — сказал Смиренин.

Последовавшая за этим через некоторое время поездка Меретукова в Анапу и Новороссийск ничего не дала, хотя Исмаил ночевал в гостинице и встречался с Пери, который по-прежнему ревностно исполнял теперь уже обязанности администратора и только для вида, как бы продолжая начатый в Краснодаре разговор, поинтересовался у Меретукова, часто ли ему приходится бывать в командировках, не надоедают ли разъезды, дорожные неудобства.

Крикун вновь переспросил Меретукова, с какой стати Пери завел разговор о командировках. Исмаил припоминал все до мельчайших подробностей и пересказывал. Этот небольшой штрих был единственным моментом, который был непонятен Крикуну. О нем Андрей Карпович доложил начальнику отдела и услышал:

— Не проявляйте излишней торопливости и навязчивости.

Опять потянулись долгие месяцы ожидания. Уже было установлено, что Пери живет по чужим документам, что он иностранный специалист, прибывший из Америки, собирает шпионскую информацию о военных объектах на Черноморском побережье, встречается с представителями германского посольства в Москве, но для ареста и следствия нужны были еще новые конкретные факты и доказательства.

— Чужие документы — это что? Не доказательство? — сердился Крикун. — А то, что он участвовал в переброске Исмаила в Турцию, вступив в сговор с контрабандистами, — тоже не факты? А его встречи с сотрудником германского посольства Крипшем и «прогулки» у военных объектов — это что? Не шпионаж?

Правда, Крикун надеялся на новый приход Пери к Исмаилу. Но с указанием начальника пришлось смириться.

 

— Я-то не согласен был с политикой этакого невмешательства, — объяснял мне Крикун. — Но что сделаешь? Приказ есть приказ. Начальству тоже видно, что оно делает. По ночам обдумывал разные варианты, а утром шел со своими предложениями.

 

— Один думал? — после одного из докладов спросил Смиренин Крикуна. Ему что-то не понравилось в его предложении.

— Один, — твердо ответил сержант госбезопасности и приготовился отстаивать свою инициативу.

— На кого расчет? На Функе? — Смиренин смотрел на Крикуна с затаенной в уголках губ улыбкой.

— Василь Василич, так мы же не знаем, Функе ли он... Ото, наверняка не Функе, а какой-нибудь Думке. Что он, умнее нас?

— Значит, Думке принимаешь не за опытного противника, а за несмышленыша, готового клюнуть на голый крючок. Сколько уж раз говорилось, что надо всегда исходить из того, что противник на этом деле собаку съел! А мы ему предлагаем залежалый товар из старого сундука.

— Пошлем затравку, орешек для проверки их зубов. Пускай попробуют раскусить, раз они такие умные. Посмотрим на клев. На рыбалке — оно как? — пустился в рассуждения Крикун. — То клюет, то не клюет, когда как.

К тому времени было установлено, что прогулки Пери совершал примерно по одному маршруту в любую погоду в одно и то же время. Рассчитывал, видимо, приучить тех, кто им интересовался, к однообразию своей жизни, и показать, что каждый день повторяет одно и то же, работает и отдыхает — вот и вся его жизнь. Но каждый раз маршрут его прогулок проходил мимо важных объектов, за которыми его хозяева наказали ему смотреть постоянно, невзирая на погоду.

— Зима тридцать девятого — сорокового годов выдалась суровая, часто налетал норд-ост, — продолжал рассказывать Андрей Карпович. — А он — немец, к теплу привычный. Казалось бы, куда ему на мороз? Сиди в своем закутке и потягивай кофий! Да не тут-то было. Не зря Василь Василич называл его «верноподданным». В мороз и в стужу его, видите ли, тянуло на прогулку. На маршруте он и вытягивал шею, как тушканчик. Между прочим, очень любопытный зверек. Охотники что только не выделывают перед ним, чтобы заинтересовать его, выманить из норки. Ото, у нас тоже была охота...

По ходу этих пояснений Андрея Карповича я иногда уточнял интересовавшие меня детали только лишь для того, чтобы он слишком не уходил в сторону от главного направления, но майор не прерывал свой рассказ, как бы совсем и не слышал, о чем я его спрашивал.

Он напомнил мне, что в холодном январе 1940 года генералы фашистского вермахта уже готовились к вторжению в Данию, Норвегию и другие страны. К этому времени кованый фашистский сапог топтал земли Австрии, Чехословакии, Польши. А Франция и Англия вели «странную войну» против Германии, прилагая куда больше усилий для направления экспедиционного корпуса в Финляндию против нашей Красной Армии.

Легкие парадные прогулки фашистского вермахта на Западе окончательно вскружили голову распоясавшемуся фюреру и его генералам, породили уверенность у каждого ефрейтора и фельдфебеля в успехе их разбойничьих планов на Востоке.