Шоссе Петля - Олег Новгородов

путь. В тонкие борта машины бил порывистый ледяной ветер, и Миша с трудом выдерживал прямое направление. Но около семи часов вечера он выбрался на шоссе Петля, а еще через четверть часа припарковался в квартале хрущоб рядом с домом номер семнадцать – тем самым, где ему предстояло прожить следующие две недели.

Пятиэтажка без лифта; в подъезде такой же холод, как на улице. Еле переставляя ноги, Миша поднялся со своей поклажей на четвертый этаж, открыл дверь и ввалился в прихожую. В квартире чисто – Наталья убирается здесь раз в месяц, и не лень же в такую даль мотаться! Только вода капает – в ванной или в туалете, но это ничего, в машине есть инструменты, он поглядит, что можно починить. Проверил санузел – шаровые краны перекрыты, всё в порядке, а капель доносится из-за стены.

Распаковав багаж, Миша обнаружил, что забыл взять мёду и молока для горячего питья. Хочешь не хочешь, а надо в магазин. Вывеска «Продукты» мелькнула на въезде в квартал. Он решил, что дойдет пешком, за руль уже не хотелось. В глубине подсознания затаилась мысль: лучше поэкономь бензин... на случай, если придется срочно удирать.

Низина, в которой угрюмо сдвинулись серые коробки пятиэтажек, продувалась бешеным ветром, и, стоило отойти на пару шагов от козырька подъезда, как уже не верилось, что от этого ветра можно где-то укрыться. Дыша в шарф, Потапов мелко семенил по скользкому тротуару, удивляясь, как здесь безлюдно. Такое запустение увидишь разве в глухой провинции, где справа и слева от дороги чернеют заколоченные, покосившиеся избы… Четверо дворников в куртках «ЖКХ Опольцево», лениво разгребающих снег на детской площадке, стайка унылых мамаш с колясками в сквере. Вот пожилой мужчина, подняв капот проржавевшей «классики», снимает аккумулятор. Вообще, справляют ли жители района новый год? Мише самому стало тоскливо, но до «Продуктов» еще пилить и пилить. Магазин гораздо дальше, в сторону шоссе, туда, где месяца полтора назад он отчаянно пытался завести свою машину.

Потапов не учитывал и не мог учесть двух вещей. Обитателей хрущоб, от самых маленьких до самых старых, так или иначе что-то объединяет: дружба, родство, работа, бутылка, ненависть ко всему миру или пресловутая миссия. Всё, происходящее здесь, в равной мере затрагивало каждого, приводя амплитуды настроений к общему знаменателю. И если на праздники выпадал чей-то траур, последнему отдавалось предпочтение. Но горе здесь не разделяли – его «вампирили», оно придавало обыденности мрачной остроты, и тогда праздник обращался в смакование загробных подробностей и злорадство от того, что кто-то, вчера еще выносивший мусор, покупавший в ларьке пиво или ехавший с тобою в автобусе, оказался более смертен. То есть – оказался смертен раньше других.

Досадуя на память, подведшую в самый неподходящий момент – как бы, действительно, не догуляться до осложнения – Миша прибег к испытанному способу «раскачать» свой ум вычислениями. Он принялся считать, сколько точно дней минуло с тех пор, как он впервые попал на шоссе Опольцево-Петля. Но с температурой под тридцать восемь особо не навычисляешься. Дней сорок пять назад. Или сорок три. Или сорок четыре…

Утруждался он напрасно. Чтобы установить дату своего первого визита в эти края, ему нужно было всего лишь повернуть голову и прочесть надпись на стене школы, выведенную огромными коричневыми буквами: «ЖЕКЕ СОРОК ДНЕЙ! ТЫ БЫЛ ЛУЧШИМ, ПАЦАН!!!». Надпись появилась сегодняшним утром, чего, впрочем, Потапову было не определить. Но он ее и не увидел.

Начертанию этой безыскусной эпитафии предшествовал новый всплеск слухов по сюжету ДТП. Жека Полякович никак не желает угомониться, и, будучи пятую неделю мертвым, объезжает хрущобы, задерживаясь ненадолго в закоулках, где при жизни тусовался с одноклассниками, отбирал деньги у малышей, курил травку… Как это обычно бывает, никто не мог честно сказать про себя, что сталкивался с покойным - оседлавшим искореженную «Яву» и взирающим на прежних друзей сквозь щиток пустого мотошлема - зато практически у любого был знакомый, знакомый которого лично перенес эту психологическую травму и забухал от страха. Возраст членов «фан-клуба» Поляковича перешкаливал за совершеннолетие минимум на пару лет; взрослые скептически ухмылялись, но местные патриархи во главе с председателем гаражного кооператива от комментариев воздерживались.

Зловещим шепотом пересказывался эпизод, в котором двое ребят, отыграв в хоккей против команды «заовражных», двинули к зданию бывшей поликлиники, и, забивая по косяку в честь одержанной победы, обнаружили мотоциклиста буквально перед собой: упершись ногами в землю и привстав над сидением, он молча стоял в тени пристройки. Словно приветствуя пацанов, он дважды мигнул фарой. Естественно, байка путалась в именах свидетелей феномена, да и прожила от силы сутки. Ирка Лаврова, школьный секретарь, заявила, что это был вовсе не мертвый Полякович, а новый ухажер «англичанки» – рокер и мотогонщик, и стыдобища, что хоккеисты не отличили ярко-синюю «Хонду» от облезлой «Явы» Поляковича.

Впрочем, накануне того дня, когда Миша Потапов приехал в «отпуск» на Опольцево, по хрущобам пополз еще один слух – совсем уж неправдоподобный. Парадоксально, но именно Потапову – ничего обо всём этом не ведавшему – очень скоро предстояло убедиться в его реальности.

***

Интерьер магазина один в один повторял сельские продмаги, какими они были в далекие семидесятые годы, разве что ассортимент побогаче. При появлении Потапова продавщица, игравшаяся с мобильником, отошла от прилавка и уселась в подсобке. Миша поберег здоровье и воздержался от замечаний. Он подчеркнуто вежливо поздоровался и попросил три пакета молока и баночку липового меда. Сдачи наглая девица дала на тридцать рублей меньше, чем надо, но Миша и тут сдержался, сказав только: «Правильно, девушка, еще пачку