Синица в руках - Борис Петров

непонятливостью.

— Ну, что ты там увидел? — Света встала возле него, уже переодетая в длинное темно-зеленое шерстяное платье, и расчесывала волосы, глядя на свое отражение в окне. Кот дотронулся лапой до ее платья и легонько зацепился когтем. — Ну, перестань. Итак, вся в зацепках.

Света освободила уже начавшую дергаться лапу кота, погрозив ему пальцем.

— Будешь так делать, не буду кормить, — грозно сказала она, продолжая укладывать строгую прическу. — Ну, как я тебе?

Кот одобрительно мяукнул и потянул лапу к платью.

— Хулиган! — она убежала в ванную и вскоре вернулась с круглым зеркальцем и тушью. — Как думаешь, дадут мне кафедру.

Кот недоуменно посмотрел на нее, склонив голову налево.

— Вот и я думаю, что могут не дать, — она закусила губу и поморщилась. — Не знаю, зачем мне это самой надо, не понимаю.

Кот мягко, уже без когтей, тронул ее лапой и отвернулся обратно к окну.

— Думаешь? Хорошо, ты меня успокоил, — она потрепала его уши и побежала в коридор. Одевшись, она еще раз критически осмотрела себя и крикнула ему, — так, не хулигань!

Дверь хлопнула, кот оглянулся и спрыгнул с подоконника. В пустых комнатах еще стоял дух хозяев, кот прошелся по всем углам, скинул, для порядка, одежду со стульев и, удовлетворившись, вернулся на кухню. Запрыгнув обратно на свое любимое место, он улегся ровно по середине щели, из которой тянуло теплым воздухом от батареи, и быстро уснул.

Дима остановил машину около школьных ворот, Даша что-то копалась сзади, ища упавшую ручку на полу.

— На, возьми мою, — протянул он ей ручку из бардачка.

— Не надо, я уже нашла, — натужно проговорила она снизу, вытаскивая закатившуюся под переднее сиденье ручку, — пока, пап!

Она схватила его за шею и звонко поцеловала в щеку.

— Я после секции сама доберусь, мы с Женькой пойдем погулять, можно?

— Давай, только недолго. Маму предупреди, а то она будет волноваться.

— Хорошо! А куда она пошла?

— Она пошла в свой институт. У нее сегодня что-то вроде экзамена, так что держи за нее кулачки, хорошо?

— Обязательно! — Даша схватила рюкзак и, забыв найденную ручку на сиденье, убежала к сонной очереди на вход, там ее уже ждала Женька, приветливо помахавшая Диме. Он три раза посигналил и уехал на работу.

— Ты к контрольной готовилась? — спросила Женька, когда они повесили свои куртки на вешалку на их место у окна.

— Не-а, так почитала что-то.

— Везет тебе, а меня мама до ночи мучила, — Женька тяжело вздохнула. На ее бледном лице явственно виднелись молодые синяки под глазами, она просительно посмотрела на Дашку, та, вспомнив, что нее есть бутерброды, отдала их подруге. — Я так хочу есть, ты не представляешь!

— А я не хочу! Как подумаю, так страшно становится, — ответила Даша, видя, как тоненькая подруга быстро справляется с бутербродами, — может, не пойдем?

— Ты что?! Меня же убьют! — поперхнулась Женя.

— Я пошутила!

Они побежали на четвертый этаж, там их встретил молчаливый Ромка, сунув сестре пакетик с бутербродами. Он приходил в школу за час, разминаясь с друзьями в спортивном зале.

— Спасибо, Ром, — покраснела Женька.

— Ром! — позвала его Даша, он вернулся. — Ты не забыл?

— помню, сегодня пойдем. С нами Серега пойдет.

— Серега? Это тот в очках? — спросила Даша.

— Да, он.

— Но он же зануда, — сказала Даша.

— А, по-моему, он хороший, — покраснела Женька.

— А, он тебе нравится! — воскликнула Даша, но Женька не успела ничего ответить, раздался звонок, и они побежали в класс.

Света подошла к автобусной остановке, народу было много, а в снежной пурге автобуса видно не было, весь проспект был покрыт прозрачным снежным одеялом, из которого то и дело выныривали желтые и белые огоньки автомобильных фар. Она проехала три остановки до метро, два раза мимо нее проехал набитый под завязку автобус. Станция метро обдала ее влажным теплом, захотелось быстрее сбросить с себя промокший шарф и снять куртку, но стремительный поток еще спящих пассажиров затолкал ее в вагон, и она так и ехала с шарфом в руках, не в силах даже расстегнуть куртку.

До института она доехала быстро, оставалось еще много времени. Света пошла прогуляться по парку, расположенному совсем рядом. Еще будучи студенткой, а потом уже аспиранткой, работая на кафедре, она частенько сбегала в этот парк подышать свободой, как она говорила. Парк изменился, из полузаброшенного, но такого родного и милого сердцу, он превратился в почтенного горожанина, с вымощенными плиткой дорожками, снег был аккуратно убран стройными кучками вдоль дорожек, стояли новые скамейки, яркие фонари, но все равно это был он. Она вновь ощутила этот томительный запах свежего воздуха, сдобренного сладковатым привкусом выхлопных газов машин с соседней улицы, заполонивших всю ее в ожидании просвета в глухих пробках. Ей почему-то вспомнилось, что вот так, в декабре, она гуляла здесь с подругой и встретила Диму. Волна приятных воспоминаний нахлынула на нее, и она, получив заряд уверенности от старого друга, пускай и в новой одежке, побежала в институт.

Институт встретил ее запахом новых стен и блестящего пола. Все вокруг было торжествующе обновленное, но от этого все скорее казалось неестественным, диссонируя со старым обликом советского здания. Сквозь этот купаж гипсокартона и фенольного духа клея, Света уловила чуть слышный аромат старых книг, а может это лишь ее воображение, борющееся с посредственной реальностью. Она взошла по старой лестнице, сохранившей еще свой облик, на третий этаж. Их крыло было все тем же, марш реновации скис уже на втором этаже, затухая и теряясь в трясине старого института.

Из дальнего кабинета вышел полный пожилой мужчина, увидев ее, бросился к ней, радостно размахивая руками. Его лысина стала еще больше, превратившись из озера в громадный океан, на котором не сохранилось ни единого островка волос.

— О! Светлана Борисовна! Светочка! Как я рад тебя видеть! — подбежал он к ней и они обнялись.

— Вы совсем полысели, — Света фамильярно погладила по лысине своего научного руководителя, тот аж просиял, глядя на нее маленькими добрыми глазами, непрестанно моргавшими от нетерпения.

— Да что я, меня уже в архив пора. А ты, моя дорогая, все такая же обворожительная. Ну, что ты стоишь, идем к нам. Давай, раздевайся, сейчас чаю попьем! — он потянул ее за руку на кафедру.

За приемным столом как всегда, сидела уже стареющая старая дева Александра Яковлевна, которая была всего на десять лет старше Светы, но требовала, чтобы ее называли только по имени отчеству. Она придирчиво осмотрела Свету, но осталась довольна.

— Светлана, здравствуй, — поздоровалась она, встав из-за своего массивного стола. — Решила вернуться в