Ричард Длинные Руки – фрейграф - Гай Орловский

– Что ты понимаешь, – сказала она грубо. – Жаба с крыльями, а туда же – рассуждает! Куда мир катится?..

– Пора, Мириам, – сказал я.

Она вскинула брови.

– Ты о чем?

– Пора возвращаться, – объяснил я. – Я свои дела здесь закончил… почти что. А тебе надо либо к приемному отцу, либо к настоящему. Не дело приличной женщине находиться с драконом в одной пещере. Да еще и спать с ним… Ты же приличная?

Она зашипела в ярости, на щеках выступили красные пятна.

– Я не спала с тобой, рептилия!.. И не тебе заботиться о моих приличиях, урод чешуйчатый!! Весь в бородавках, а тоже – рассуждает! Умников нажрался, живоглот брюхастый…

Принцесса сонно заворочалась, крепче вцепилась в мою шерсть и попыталась вжаться в меня целиком, чтобы на поверхности вообще ничего не осталось, однако почему-то не получилось, и заспанные глазки приоткрылись в недоумении и детской обиде.

– Доброе утро, – сказал я ласково. – Это и от Мириам, а то она и слов таких не знает.

На миг мне почудилось, что блеснул выдернутый из ножен острый меч, это Мириам сверкнула холодной сталью глаз.

– Ящерица, – произнесла она с непередаваемым выражением, – до чего же ты гнусная, подлая и бородавчатая…

Принцесса сказала сонно:

– Это ты про кого?

Мириам с усилием ласково улыбнулась.

– Да есть тут одна подкоряжная… Как спалось?

– Всю ночь с Шумилом летали, – сообщила принцесса все еще хрипловатым со сна детским голоском. – У меня тоже отросли крылышки, и мы поднимались к звездам, опускались на волшебные луга фей…

Мириам фыркнула.

– Какая только дурь во сне в голову не лезет! Вики, мы тут планируем, что делать дальше. В смысле, эта жаба с крыльями отнесет меня к приемному отцу или к родному. И то и другое – чревато. С тобой так вообще… Возвращаться опасно, оставаться здесь не можешь вечно…

Принцесса широко распахнула удивительные глаза. После сна они у нее настолько нежно-голубые, что небо должно со стыда скукожиться и закрыться облаками.

– Почему не могу? Зато с милым Шумилом…

– Жабе пора под корягу, – заявила Мириам. – Под жабью. Нечего ей тут очеловечиваться!

Я вздохнул, женщины разом умолкли и повернули головы.

– Сперва навестим твоего приемного отца, – сказал я. – А там посмотрим…

– Жабы далеко вперед не заглядывают? – съязвила Мириам.

Принцесса сказала жалобно:

– Мириам, ну какая же он жаба? Жабы холодные и противные, а Шумил теплый, даже местами горячий…

Мириам поспешно прервала:

– Принцесса, ты слишком наивна, чтобы говорить о таких вещах вслух.

– О жабах?

– О таких жабах, – уточнила Мириам с нажимом. – Ладно, я согласна. Летим к моему отцу. Вообще-то я сама об этом подумывала. Странно даже, что первым сказал этот рептиль…

– Почему? – удивился я. – Мы, благородные драконы, очень чувствительные создания. Это вы, люди, существа грубые, злобные, мерзкие, бесчувственные, лживые, подлые, гадкие, тупые, глупые, грязные, неуклюжие, бестолковые, ограниченные, коварные, бездушные…

Они слушали долго, а я увлекся, вытаскивая из бездонной памяти новые определения, которые, как ни странно, в самом деле соответствуют человеку. Правда, как сказал Достоевский, человек широк, в нем столько же хорошего и очень разного, но кому это интересно. Все мы предпочитаем, чтоб в других было побольше говна, на их фоне кажемся себе и другим лучше и чище.

– Какой ты умный, – восхитилась принцесса.

А Мириам сказала пораженно:

– Ну и ящерица, ну и болтливая… Я бы решила, что самка… Нет-нет, прекрати, верю, я же не спорю, это характер у тебя такой странный, если с точки зрения человеков. Насчет приемного отца ты прав, но, боюсь, помрет от разрыва сердца, когда появится вот такая огромная ящерица с крыльями. Да еще со мной на спине.

– И со мной, – прочирикала принцесса счастливо. – Твой отец будет рад. Правда!

Мириам посмотрела на нее в сомнении.

– Тебе лучше остаться.

– Почему?

Мириам в затруднении пожала плечами:

– Да по всему!.. Ветром сдует, простудишься, воробей по дороге клюнет, ворона громко каркнет…

– И пусть каркает, – отважно заявила принцесса. – Вот нисколько не испугаюсь! Милый Шумил, не оставляй меня здесь одну, я умру от одиночества!

Я посмотрел на одну, на другую, очень уж оживились, увлеклись даже, чирикают, словно на распродаже платьев.

– И как вы это мыслите? – спросил я саркастически. – Кто-то здесь брякнул, что полетит, видите ли, на мне верхом! Как на каком-то вислоухом осле!..

Мириам быстро возразила:

– Ну почему вислоухом? У тебя уши просто прекрасные!

– Потому что их вообще нет, – сказал я саркастически. – Вернее, не торчат. Нет уж, это вы обнаглели. Я понимаю, привыкли, что вам все угождают, но я, знаете ли, тоже привык к этому.

Мириам спросила:

– Тогда почему ты здесь?

Я зевнул и ответил нагло:

– Надоели эти угождения.

– Тогда поугождай сам, – заявила она, – для разнообразия. Тебе будет интересно! А мы полетим на тебе, как на великом и прекрасном драконе!.. Мы уже передвигались по воздуху, забыл? Сперва ты нес меня, а потом вернулся с принцессой.

– Нет уж, – сказал я твердо. – И так пришлось потом нырять в озеро. Отмываться! Очень мне надо, чтобы по мне снова текло…

Мириам сказала с тяжелым вздохом:

– Ладно, говори, как ты собирался меня доставить к моему приемному отцу. В лапах?

– Точно, – сказал я, – и время от времени ласково, но с чувством стискивая по дороге. Сама знаешь, с каким чувством! Только чтобы слышать твой скрипучий, как колесо ветряной мельницы, голос, дорогая! И все ласковые прозвища, что ты знаешь. Не подумай ничего лишнего или постороннего.

Она посмотрела на меня исподлобья. Я приготовился к возмущенным воплям, но она вдруг сказала очень смиренно:

– Ладно, если это тебя утешит, то что ж… потерплю.

Я вздохнул, чувствуя, что проиграл.

– Ладно, можем попробовать… Принцесса пусть сидит тихая, как мышка, ждет.

Мириам сказала быстро:

– Да-да, мы слетаем быстро! Туда и обратно.

– Ага, – сказал я саркастически, – мы слетаем.

Мириам посмотрела на меня с недоумением:

– А что я не так сказала?

Я отмахнулся:

– Да все правильно. Ты лети впереди, показывай дорогу. А я за тобой.

Она сверкнула словами:

– Ну что ты такой гадкий? У нас так говорят. Потому что люди все делают вместе. Потому и говорится так. Это у рептилий каждый себе.

– Драконы не рептилии, – напомнил я с негодованием.

– Ладно-ладно, – сказала она уступчиво. – Ты что-то особенное, как почему-то уверены все мужчины. Так вот, особенное, я уже готова… Не ухмыляйся, жабенция! К совместному полету, понял?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});