Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

три года восстановил в правах отстраненного Аллигре[886].

Та же история повторилась в 1482 г. по случаю назначения королем Жана Ами судебным приставом в Парламент, которого там отказались принять вопреки «желанию и намерению» (nostre vouloir et intention) короля, a также в связи с назначением Никола Русселена ординарным приставом Парламента. В ответ на оппозицию верховного суда последнему назначению Людовик XI вновь напоминает: «поскольку наше желание в том, чтобы этот Никола Русселей, и никто другой, пользовался беспрепятственно этой должностью…. мы желаем, вам приказываем и недвусмысленно предписываем принять его на службу»[887].

В приведенных казусах мы сталкиваемся с оборотной стороной проблемы: суверенное право короля назначать всех своих служителей естественным образом имело следствием право сместить любого из них. Фундамент этого права был заложен самой формулой назначения чиновника: «пока он нам угоден», «поскольку нам так угодно», — подчеркивавшей временность функций[888]. И действительно, практика показывает, что смещения чиновников представали обычным делом. Прежде всего, они диктовались должностными преступлениями. Архивы Парламента полны приговорами об отстранении королевских чиновников за те или иные проступки или предательство интересов короля, причем чаще всего они лишались королевской службы навсегда (privation perpétuelle de tout office royal, à tousjours, à jamais)[889].

Все подобные смещения, казалось бы, не противоречили обычному праву, допускающему разрыв контракта из-за доказанной нелояльности. Однако право короля отстранять любого из своих служителей ничем не ограничивалось, и он мог удалить и удалял по своему «желанию» (ad nutum) чиновников любого ранга. Одной из традиционных форм смещения являлось сокращение ординарного штата должностей. Так, в мае 1350 г. число мэтров вод и лесов было уменьшено до двух человек, а все остальные «отстранялись» (ostez et rabattre); указ от 12 сентября 1467 г., определивший состав Налоговой палаты в Монпелье, одновременно с назначением пяти советников смещал «всех прочих, кому ранее дали эти службы»[890]. Показательно, что объяснять причину отстранения король был вовсе не обязан и часто не утруждал себя этим[891].

Чаще всего причиной отстранений являлась бесконтрольная выдача королем писем-даров на должности, например указ Карла VI от 29 октября 1415 г. отменил все дары на должности, освободившиеся из-за крупных потерь личного состава в битве при Азенкуре; или акт Карла VII от 27 мая 1450 г. отзывал всех чиновников, получивших от короля в только что освобожденной Нормандии должности, и оставил тех, кто получил письмо первым. Формула «отмены всех прежних даров» на должности повторена и в указе от 16 апреля 1454 г. касательно назначений в Палату прошений Дворца и, главное, в знаменитом указе от 21 октября 1467 г. о несменяемости должностей, которым король аннулировал прежде выданные письма-назначения[892].

Но король Франции мог делать и масштабные отстранения должностных лиц по политическим мотивам. Самым крупным в исследуемый период явилось почти полное обновление королевских представителей на местах — сенешалей и бальи — вследствие усобиц бургиньонов и арманьяков[893]. Противиться воле короля ни Парламент, ни отстраняемые чиновники были не вправе, и в протоколах фиксируется, что они «подчинились королевскому письму», «учитывая приказ короля»; лишь один раз, из-за смены сенешаля Руэрга 4 января 1413 г., король пожелал объяснить свое решение, сообщив Парламенту, что у него возникли подозрения в верности смещаемого служителя[894].

Переменчивость судеб королевских служителей в начале XV в. только усилилась из-за попеременного сближения монарха то с герцогом Бургундским, то с герцогом Орлеанским и арманьякской партией, так что, по свидетельству монаха из Сен-Дени, мудрые люди часто повторяли такие слова, ставшие, можно сказать, поговоркой: «службы государевы не есть наследия или владения постоянные, когда произвольно могут сменяться»[895].

Кризис власти достигает апогея к лету 1418 г., когда король Карл VI попадает под власть герцога Бургундского, а после 1420 г. — англичан. Указы Карла VI от июля 1418 г. объявляли о роспуске всех чиновников верховных ведомств в Париже и наборе новых[896]. Хотя чистка аппарата не носила тотального характера[897], важен сам факт безоговорочного права короля одномоментно сместить всех работников своей администрации.

Но, как уже сказано, король мог отказать в должности и каждому своему служителю в отдельности без объяснений каких-либо причин. Указатель к архиву Парламента показывает, насколько подобное не подкрепленное судебным приговором отстранение чиновников было рутинной практикой королевской администрации. В этом указателе самый большой раздел касается именно удалений с должностей, причем формула их проста — «смещены без судебной процедуры»[898]. Об этой практике красноречиво свидетельствует сборник Одара Моршена, куда он включил типовое письмо о назначении чиновника при одновременном смещении того, кто эту должность прежде занимал, с таким «обоснованием»: «по некоторым другим причинам, каковые нас на это подвигли и подвигают, мы отстранили и отстраняем… такого-то»[899].

Об этом суверенном праве короля свидетельствует и сборник Жана Ле Кока. Оно фигурирует в двух казусах: в конфликте между новым приором церкви Сен-Мартэн-де-Шан и смещенным им судейским Никола Блонделем (11 марта 1389 г.) и в споре двух претендентов, недавно назначенного королем Жана де Сен-Верена и смещенного им Жана де Нюлли, за должность королевского прокурора в бальяже Макона (22 марта 1389 г.)[900]. Анализируя с правовой точки зрения аргументы сторон и вынесенные Парламентом решения (в первом случае подтверждено право новоназначенного главы монастыря смещать судейского, во втором — смещенному королем де Нюлли отказано в иске), Ле Кок в качестве главного довода в пользу этих решений приводит безусловное право короля назначать и смещать любого служителя по своему желанию. В подтверждение права нового приора монастыря назначить другого судейского он пишет: «Так поступает и государь наш король, меняя и отзывая своих бальи и чиновников как пожелает, следовательно, и другие могут так делать»[901]. Тем более в конфликте за должность королевского прокурора это право короля «по своему желанию» (proprio motu) назначать любого человека выглядело в глазах королевского адвоката неприкасаемым, что свидетельствует в пользу приверженности служителей короны принципу монополии короля в сфере комплектования.

Итак, даже один казус такого рода, попавший в авторитетнейший сборник Ле Кока, очень значим (а тем более два), свидетельствуя о безоговорочном признании и неоспоримости в среде королевских должностных лиц суверенного права монарха назначать и смещать любого из своих служителей.

В конфликте приора монастыря Сен-Мартэн-де-Шан с Никола Блонделем мы попутно сталкиваемся со вторым признаком временности полномочий чиновников: все они назначаются только на срок правления монарха и формально теряют пост с его смертью, что вытекало из сути приносимой чиновником клятвы при вступлении в должность[902]. Первой из трех законных причин появления вакансий (наряду с уступкой и судебно доказанным