Упал, отдался! - Тата Кит

лба. – Ты чего притихла?

– Я… – резко подняла на него взгляд и прижала пальцы к виску. – Что-то здесь душно. Выйду на террасу, подышу немного.

– Я с тобой…

– Ренат! – семенящими шагами на высоких каблуках к нам приближалась его мама. – Родной, там в кухне нужно помочь с тортом. Рук не хватает совсем.

– Хорошо, сейчас, – быстро согласился Ренат и обратился ко мне. – Подождёшь?

– Там буквально пять минуточек, – сложила Анастасия Ренатовна бровки домиком, будто отпрашивала у меня своего сына.

– Всё хорошо, – улыбнулась обоим и ответила Ренату. – Я подожду тебя на террасе. Не торопись.

– Подожди, – Ренат быстро стянул с себя пиджак и накинул мне на плечи. – Там холодно.

– Спасибо, – с трудом нашла в себе силы для еще одной улыбки.

Проследила за тем, как Ренат и его мама растворились среди гостей в предполагаемом направление кухни. Повернулась и случайно встретилась взглядом с Аристархом. Уголок его губ дернулся в ухмылке. К моему горло подкатила тошнота, состоящая из воспоминаний о его лживых признаниях и словах.

Гордо вздернула подбородок и уверенной походкой вышла из зала на террасу. Порывисто, полной грудью вдохнула холодный весенний воздух. Закрыла глаза и попыталась убедить себя в том, что всё давно в прошлом. Хотя, единственное, что точно осталось в прошлом – вера в светлые чувства между мной и каким-либо мужчиной. Всё это было растоптано Аристархом. Остались только ненависть и холодный расчет. Я десять лет ни с кем и никогда не осложняла отношения какими-либо чувствами, потому что их попросту нет. Только секс – как физическая потребность. И вдруг сегодня отчего-то решила, что с Ренатом можно попробовать иначе, но прошлое, похоже, явилось вовремя и послужило мне отличным и наглядными напоминанием о том, к каким последствиям может привести подобного рода неосмотрительность.

– Даже и не думал, что когда-нибудь смогу вновь тебя увидеть, – этот насмешливый вкрадчивый голос, словно холодным лезвием вонзился в шею.

– Видеть можно было и дальше со стороны. Или с возрастом стало подводить зрение? – ответила я резко, даже не пытаясь посмотреть в его сторону.

Насмотрелась.

– Это поэтому ты стала предпочитать парней помоложе? – снова эта насмешка.

– Мои предпочтения – не твоего ума дело.

– Он знает о том, что будет воспитывать моего сына?

– А твоя жена об этом знает? Давай, мы ей расскажем, – наконец, повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

Если одиннадцать лет назад их цвет я могла сравнить с бесконечностью небосвода, то сейчас я видела глаза холодного трупа вонючей рыбы на грязном прилавке.

– Виктория, – его губы изломились в сардонической усмешке. – Где же твоя кротость и покладистость?

– Кажется, ты только что перепутал меня со своей собакой.

– Хорошо, что я ни с кем не перепутал тебя сегодня и не перепутал тогда, когда всеми силами отводил от тебя влияние отца твоего нового парня. Но, похоже, ты нашла способ обезопасить себя гораздо интереснее.

– О чем ты?

– Не будь дурой, – поморщился Аристарх брезгливо. – Ты думаешь, поднималась по карьерной лестнице и успешно бодалась с Вяземским-старшим только потому, что сама на что-то способна?

Тошнота вновь подступила к горлу.

– Всё, что у меня есть, я заработала сама. Не пытайся строить из себя рыцаря особенно тогда, когда и дерьма лошадиного не стоишь.

– Не дерзи мне, – сузились предупреждающе его глаза. – Ты же помнишь, что мне это не нравится?

Усмехнулась и сделала шаг к нему, чтобы посмотреть прямо в рыбьи глаза и ровным тоном ответить:

– Всё, что я помню, не поддается никакой цензуре. И в твоих же интересах держаться от меня подальше и не провоцировать на то, чтобы об этом узнали больше, чем двое.

Я блефовала. О его мерзком проступке его жене я не сказала и не скажу никогда. Она не виновата в том, что он подонок, которым был и будет всегда, а я когда-то была наивной дурой, принимающей все за чистую монету. Моя слова – попытка обезопасить себя и сына от его вмешательства. Хотя, вряд ли он полезет в мою жизнь и тем более жизнь сына. У него было на это два шанса: первый – когда я сказала ему о беременности, и второй – когда я позвонила ему из роддома, рассказала о сыне и дне выписки. Первый раз он показал мне мое место в его жизни, второй – проигнорировал.

На этом наше общение закончилось на, как выяснилось, прекрасных десять лет. И теперь его появление не вызывало никаких чувств, кроме ненависти, тошноты и брезгливости к тому, что в книге моей жизни есть одна мерзкая страница, в которую, к сожалению, вписано его имя.

– Я тебя услышал, – выплюнул он небрежно и отпил виски.

– Вот ты где! – выскочил на террасу Ренат. Резко перевела на него взгляд и увидела, как потемнели его глаза, стоило ему увидеть напротив меня того пялящегося на меня мужика. – Дедуль, подвинься, – совершенно бесцеремонно Ренат встал между мной и ним, поправил свой пиджак на моих плечах и спросил. – Едем домой?

– Какой я тебе дедуль, Ренат? – в шутливом тоне Аристарха явно прослеживалась злость. – За языком следи, как отец тебя учил.

Парень плавно повернулся к нему так, что закрыл мне весь на него обзор.

– А ты следи за глазами и за тем, чтобы держаться от моей девушки подальше, иначе я быстро тебе напомню, где ты проебал свой пенсионный.

– Хм, – только и смог выдать Аристарх, надменно усмехнувшись. Будучи трусливым подонком он не станет тягаться с парнем, что на полголовы был его выше и раза в два шире в размахе плеч. – Приятного вечера.

Глядя в спину Рената, слушала неторопливо удаляющиеся шаги по деревянному полу. Только тогда, когда он исчез за дверью, смогла расслабиться и выдохнуть. Ренат тоже.

– Что он хотел? – спросил Ренат, повернувшись ко мне. В темных глазах все еще пылало желание начистить кое-кому наглую надменную рожу.

– Ничего. Пустая болтовня, – отмахнулась я. – Поедем?

– Конечно, – теперь темные глаза загорелись знакомым мне задором и мальчишеской шкодливостью. – Я у мамы отпросился.

– Молодчина.

Из ресторана