Последняя из рода Леер - 3 - Ольга Ильина

Яр встал перед королем с твердым желанием победить. Им больше не руководила боль, ненависть, отчаяние, все то, что, как он увидел сегодня, снедало короля. А еще в этой его слепой ярости он видел другое, Лестар любит и тьмы в нем больше нет. Невозможно, непонятно, плохо, но объяснимо. Что еще может убить зло, как не самое светлое, самое чистое чувство — любовь.

Он отбивался от атак, стоял на месте и давал излить этому человеку в холодной схватке оружия, в соприкосновении стали, в связке приемов защит и атак, а потом случилось страшное, он поскользнулся, упал и, казалось, проиграл, а потом увидел стрелу с большим стальным наконечником, прошившую доспехи короля насквозь. И отчаянный, полный боли и горечи крик Милы. Он стоял у него в ушах, когда она бежала по полю к мужу, когда кричала на лекарей, когда рыдала рядом с ним и цеплялась за руку. И очнулся, когда понял, что она творит. И это причинило боль в сотню раз большую, чем тогда, в ее комнате, когда она говорила те злые слова, потому что тогда он не верил, да слышал, слушал и даже прочувствовал, но знал где-то глубоко внутри, что она лгала. А сейчас увидел насколько этот подонок ей не безразличен, если она готова отдать за него жизнь. А именно это она сейчас и делала. Лестар розовел на глазах, а его глупая девочка умирала. Осознав все это, он схватил ее за плечи и разорвал контакт. Сейчас она даже на ногах не держалась и не смотрела на него. А он тащил сквозь образовавшийся хаос от взорванной кем-то башни, сквозь толпу напуганных людей, к выходу, к своему коню. Потому что все. Это был его предел. Он целый год позволял ей ускользать сквозь пальцы, топтал свою любовь, пытаясь вытравить ее из души, но теперь дошло, наконец, какой же он идиот. Он почти все испортил, но теперь он спасет их любовь. Не позволит этому подонку забрать те крохи прошлого, что давали ему дышать все это время.

Мила все еще была в шоке, поэтому не сразу сообразила, что ее усаживают на лошадь, и белый рыцарь легко вскочил в седло. Придержал ее за талию, заставил опереться о него, а потом рванул прочь. Благо, ворота были распахнуты настежь. Только за городом она вышла из своей прострации и начала соображать. Только вот даже пустить по телу легкий энергетический заряд была не в состоянии.

Да и руки от усталости не поднимались. Зато она могла говорить, чем и воспользовалась, высказав все, что думает о рыцаре, лошади и всей ситуации в целом. А потом выдохлась и попыталась осмотреться.

— Куда мы едем? Что вы собираетесь делать? Просить выкуп? Убить меня? Пытать? Что? Да говорите же!

— Ничего из вышеперечисленного. Я собираюсь любить тебя и больше ничего, — ответил он.

А она задрожала не в силах поверить, понять, осознать. Значит, Белый рыцарь — это Яр. И как реагировать, что чувствовать, как… как…

— Он найдет нас, — наконец выдала она, слабо понимая, что говорить и делать. Пребывая в новом шоке.

— Не найдет. А даже если это и случится, будет уже поздно для него.

— Почему?

— Потому что к тому времени как он нас найдет, я намерен сделать тебя беременной.

— Что?

— Что слышала, родная. Больше я тебе разрушать нашу жизнь не позволю, — ответил он и поцеловал ее в макушку. Да, они наделали много ошибок, и он не меньше ее, но сейчас он был намерен отвоевать каждый день, каждый миг с ней, даже у нее самой.

Глава 20

— Привет.

— Привет, — улыбнулся Нил.

— Расскажешь свой секрет?

— Не-а, — ухмыльнулся он и напомнил того самого нахального мальчишку из прошлого, которого я когда-то приложила к волшебной доске, — Что ты ему рассказала?

— Все что нужно было.

— И про друзей?

Я глубоко вздохнула и внимательно посмотрела на друга. Их больше нет, и Зак прав, играть с такими вещами я не рискну. Мне нравится то, какая я теперь, а он, увидев сына, не станет ничего менять, как бы мы все этого ни хотели.

— Но ты все-таки рискнешь сделать свой ход?

— Чтобы предотвратить то, что показала Гвинерва? Безусловно, — ответила я, — Но ты ведь и так все про всех знаешь.

— Не все. По ребенка не знал. Про то, что ты не последняя из рода Леер — тоже.

— Я тоже не ожидала такого сюрприза. И даже не знаю, хорошо это или плохо, что у меня есть сестра. И где ее искать, не представляю.

— Регина тебе ничего не сказала?

— Нет. Именно в тот момент Рейвен появился. Пришлось срочно сматываться.

— И долго ты от него бегать будешь? Теперь он знает, что ты жива.

— Знаю. Но только те причины, которые заставляют меня прятаться, никуда не делись. Я все еще нужна тьме, безликие все еще сильны, а в Адеоне по-прежнему правит совет.

— И ты по-прежнему связана с Азраэлем.

— Да. Но эту связь я нарушать не намерена. Больше нет, — уверенно ответила я и на такую безусловную уверенность у меня была своя причина.

Когда я надела браслет, точнее, когда Жанна мне его отдала, то так же, как и с кольцом, увидела образы, прошлое последней хозяйки браслета.

И началось все с сияния, того самого дня, когда Арон пригласил Эллая и Лили де Леер на праздник благословения.

Я видела тот день, словно сама там побывала.

Гвинерва проснулась от того, что замерзла. Она часто мерзла в этом холодном, бездушном Адеоне. В этом мрачном дворце. Она не любила его. Не любила ничего здесь, даже мужа. Единственный луч света для нее был сын. Вся ее жизнь и любовь были завязаны на нем.

Ночью Арон был груб в своих ласках и, как и всегда, решил загладить вину очередной красивой побрякушкой. Но на этот раз браслет ей понравился. Даже очень. Она погладила белое золото, прочитала надпись и улыбнулась. Странный подарок, и такой не характерный для Арона. Он всегда дарил золото, а тут всего лишь серебро. Но в этом серебре она ощущала частичку дома, частичку себя самой, потому что никогда не хотела быть повелительницей Адеона, но как истинная дочь своих родителей не смогла отказать когда-то такому высокому по статусу господину.

А потом зашла Клара, жена Максимилиана, брата повелителя. Они подружились едва увидели друг друга, и только ей она рассказывала свои тайны, зная, что подруга никогда ее не предаст. Гвинерва завидовала ей, ее счастью с мужем, их искренней, полной нежности и восхищения любви. Их совершенному браку. Ее же брак был похож на непрекращающуюся пытку, потому что никогда она не могла ответить мужу взаимностью. Что-то сдерживало внутри. Когда он касался ее, целовал, она не чувствовала отклика в душе, словно заморожена была.

— Сегодня день благословения, — счастливо проговорила Клара. А душу в очередной раз кольнула зависть. Они с Максом снова переплюнут всех своим сиянием.