Десант стоит насмерть. Операция «Багратион» - Юрий Валин

Небо уже серело — в июне ночи короткие.

Стаскивали молчаливых оппонентов к сараю, складывали на усыпанную гильзами траву. Волоча второго покойника, Земляков размышлял о вещах уже сугубо практических: чем этих «кукушкоидов» откармливали и не уцелела ли где на сожженном хуторе тачка? Размышления о перемещении в пространстве малоприятных грузов привели к закономерному выводу.

— Юр, а может, нам их с собой прихватить? Для исследования трупов нормальными профессионалами?

— Да тут минимум три центнера груза, — проворчал Нерода. — Одного железа сколько.

— Да хрен с ним, с железом. Номера и клейма со стволов спишем, а по гильзам искать, через картотеки, все равно бессмысленно. А внешность строго индивидуальна, ДНК, отпечатки…

— Так масса у этих тел какая…

— Понятно, всех не утащим. Двоих можно взять, поперспективнее. Наводки при Переходе от них уже никакой. Лаборатория…

— Их на сканер можно, — предположил Нерода. — Тот, который «Янус». Он и с мертвого мозга данные снимает. Уж не знаю, какой толк в расшифровке… Но надо бы посвежей материал доставить.

— Тупим, — подвел промежуточный итог Женька.

«Рогоз» перешел на рысь. Крикнули Поборцу, собирающему оружие и прочие «вещдоки», — тот ответил «ну» и тоже ускорился. Кучка оружия и снаряжения росла. Один из автоматов Михась отыскал брошенным в норе — неподходящее для кротов оружие, видимо, застряло при бегстве Лесника.

Отобрали второсортных, Нерода измерял рост оставляемых покойников найденным в рюкзаке шнуром — с безголовым выходило очень приблизительно. Земляков записывал на обратной стороне карты особые приметы, пытаясь вспомнить формулировки, виденные и читанные в детективах. Вообще рассматривать раздетые мужские тела было несколько странно…

Подошел Михась:

— А вы пстрыкаць-щелкать умеетце?

— Чаго щелкать? — машинально спросил Женька, занятый родимым пятном Безголового.

— Не дражнись. Фота пстрыкаць, — Поборец держал в руках фотоаппарат: — Вот, в мяшку я знайшов.

— Жека, брось писанину, разберись, — рявкнул командир. — И живей, хлопцы, живее. Портится добыча.

С «Лейкой»[132] Земляков помучился. Ручная фокусировка, обманчивая резкость, да и спешка сильно нервировали. Пленка в фотоаппарате была начата, по счетчику оставалось семнадцать кадров.

— Я результат не гарантирую, — малодушно предупредил Женька, пытаясь понять, с какого расстояния труп надлежит запечатлевать для понятности и правильной детализации.

— Фоткай. Не сомневайся. Может, пленка вообще спалится. — Нерода торопливо раскладывал на плащ-палатке оружие.

— Да разве это освещение?! — кряхтел Земляков, приседая перед мертвецами. — Стабилизатора[133] нет, мазня выйдет.

— Фоткай!

— Дакументы и иншыя бумажки тут, — напомнил Михась, показывая на сверток поменьше. — Летальное там.

— Спасибо, Михась. — Женька протянул хозяину «Астру».

— Чаго ж назад, — забурчал Поборец. — Вроде падарунак…

Женька торопливо выщелкнул из магазина патроны, сунул пистолет под шнур, стягивающий сверток с вещдоками. Нерода посапывал от нетерпения, но не возражал…

* * *

Михась пожал контрразведчикам руки и пошел за сруб.

— Ты пока о нас не рассказывай, — крикнул командир. — Рано еще.

— Ну, — согласился Поборец.

— И дураком не будь, — напомнил переводчик. — Как тогда говорили…

Михась снисходительно дернул плечом. Эх, интеллигенция. Всё норовят растолковать, думают, что их с первого раза не поняли.

Контрразведчики стояли расхристанные, без ремней и оружия — натурально арестованные дезертиры, переводчик еще и черный от сажи. Присели над трупами…

Михась завернул за остатки дома — торчала труба, сквозь копоть кое-где еще виднелась побелка. Да, справный был дом у деда Пятрука.

Михась на всякий случай прошел дальше, на заросший огород. Посидел: ни хлопков, ни жужжания слышно не было…

…Когда Поборец вернулся к сараю, кроме забракованных мертвяков и разбросанного ненужного снаряжения, никого не было. Наверное, уже в штабе. Огребают за сорванное задание. Ну, так что ж, на войне бывает.

Михась смотрел на мертвяков, слушал лес. Утро было блеклым, но тихим. И у Бобруйска, и на западе — тишина. Только птицы в бору орут. Ушла война дальше. Теперь догонять ее…

Поборец подобрал немецкую саперную лопатку, попробовал лезвие. Ничего так. Раз война ушла, надо какой-никакой порядок наводить. Немец без башки вместе с «бобиком» закопается. Хрен с ними, пусть обижаются. Арийская кость или песья — все одно удобрение. Поганое, но уж какое сюда к нам пришло.

ЭПИЛОГИ

Эпилог первый (служебный)

13 июля 201? года Москва. ЦВГ 12.40

Рентгеновский снимок отображал нечто смутное, навевавшее отдаленные ассоциации с эмбрионом Чужого из того самого оптимистичного фильма. Земляков уныло подумал, что человек существо малокрасивое. Особенно изнутри.

— Значит, перелома нет?

— Нет у вас, товарищ младший сержант, ничего серьезного. Сильный ушиб — это да. Если бы вы, гм, вовремя прекратили физические нагрузки, давно бы все прошло. А так усугубляли. Освобождение от строевой и физработ я вам выпишу. Или все-таки на недельку в стационар?

— Меня начальство и здесь достанет, — мрачно сказал Женька. — Уж лучше на месте работать.

— Ну, на уколы тебе, сержант, походить придется…

В принципе не болело. И вообще организм приходил в норму. Женька неспешно спускался по малолюдной лестнице госпиталя. Сутки прошли, а уже как-то далековаты мысли от белорусского леса.

Кстати, финишировали с точностью изумительной — Нерода явно имел способности по профилю. Когда остатки «Рогоза» и сомнительные трофеи опергруппы возникли в тесноте проходной КПП, мало никому не показалось. На ногах оперативники, понятно, не устояли. Женька с грузом повалился через пластиковый стул, на котором обычно ждали гражданские посетители, старший лейтенант пытался удержать своего немца — фриц застрял головой в стальном поручне перед сканером. Грохот, рычание в очередной раз ушибшегося товарища переводчика, доходчивое обращение Нероды к своему, уже несколько окоченевшему подопечному, сунувшему голову куда не надо. Взвыла сирена, тревожно замигал «Янус», за пуленепробиваемым стеклом орал в телефон старший по КПП, охреневший сержант-срочник прямо сквозь стекло держал гостей на прицеле АК-12, отчего-то выбрав в главные враги узел с добычей.

Ну, обошлось без стрельбы. Хотя влетевшая «тревожная группа» со своими стволами в маленьком КПП рисковала всех и так затоптать. Примчалась спецмашина ФСПП, загрузила равнодушных немцев. Сержанта-автоматчика отпаивали водичкой, Филиков грозил проводить учебные тревоги ежедневно. В общем, все прошло благополучно.

Руководство сидело в палате у Незнамова — сержант был еще слаб, но уже разговаривал и даже излагал некоторые идеи по техническому обеспечению будущих Прыжков.

— Ладно-ладно, — прохрипел Коваленко. — Денька через три-четыре тебе планшет привезем. Тогда и включишься по полной.

— Ага, не спеши. Мозг тоже требует восстановления, — поддержал Нерода.

Женька доложил о своем диагнозе. Начальство полюбовалось на рентгеновский снимок.

— В нашем деле мелочей не бывает, — заметил Коваленко. — Казалось бы, просто хвост, а выполнению боевой задачи мешает.

— Хвосты в цирке, — сказал Земляков. — У питонов и прочих ложных мишек. А это копчик. Между прочим, немаловажная часть позвоночника. Даже у кобылы есть.

Нерода ухмылялся, командир подозрительно глянул и сказал:

— Шутите-шутите. Главное, перелома нет. Поездишь на процедуры, придешь в себя. Даю трое суток домашнего режима. Потом, извини, к компу. Подушечку тебе найдем.

— Пуховую с гортэксом, — пробурчал Земляков.

Начальству было хорошо улыбаться. С эффектной повязкой на шее и шлейфом слухов о своей сверхъестественной везучести, красавец Коваленко пленял мысли женского персонала ЦБК с легкостью необыкновенной. У Женьки даже в рентгеновском отделении о майоре выспрашивали. Пребывающий в пессимизме Земляков злобно намекнул, что «у некоторых» уже имеется невеста в спецназе Черноморского флота. Крайне суровая девушка, да.

Начальство спешило и отбыло в Отдел — отписываться, требовать, объяснять и доказывать. Женька еще порассказывал Незнамову о нравах окруженных фрицев, потом вынул из кармана надфиль:

— Оставлю. Без спешки. Я им дерево пилил. Муторно, но… В общем, оцени, подумай.

— Оценю, — сказал уставший Незнамов. — Как думаешь, меня в Отделе оставят?

Незнамов, кроме минного ранения, имел и мелкую, но весьма досадную отметину на правом бедре, коей весьма стеснялся. По слухам, ожог от гайки, лежавшей в кармане, вышел весьма четким и эффектным. Старший сержант не без основания полагал, что шутить над ним будут долго и нудно. Но в Отделе очень хотел остаться.