Алмазы для Золушки - Корецкий Данил Аркадьевич

– Указание лично господина Афолаби.

– Вот как?

Бонгани – хоть и выказал майору некоторое удивление, ожидал чего-то подобного. Принимая в расчет механику действующей в Борсхане иерархии власти, только президент мог отдать подобный приказ. Но президент не вмешивается в дела, которые считает ниже своего уровня. А такими в последние три года, когда в стране установилась редкая для горячего во всех смыслах континента стабильность, президент считает почти всё происходящее в стране. А вот Афолаби есть дело до всего. Директор Алмазной корпорации – большой любитель провернуть пару-тройку комбинаций, способных, по его мнению, украсить игру. Да, решение Афолаби оспорить невозможно.

– Вам приказано пробыть здесь три дня, – добавил майор нейтральным тоном, лишённым каких бы то ни было эмоций. – Любая внешняя связь запрещена. В вертолете должна быть отключена рация и сняты элементы питания. Приказано также сдать телефоны и любые другие средства связи. Вам отведены домики, вы не будете знать недостатка ни в еде, ни в питье, ни в развлечениях.

– Ну, что ж, – улыбнулся Бонгани. – Указания руководства следует выполнять!

Он обернулся к участникам экспедиции, в тревожном ожидании толпившимся у распахнутого люка, и кивком головы велел им выходить.

– Не берусь предсказать, что нас ждёт через три дня, – сказал он. – Но эти дни стоит провести так, будто вы очутились в гостях у арабского эмира. Во всяком случае, я так и собираюсь сделать.

Кира с Жаком молча переглянулись: похоже, каждый из них понимал, что при неблагоприятном развитии событий рассчитывать на помощь французских властей в борсханской глуши не приходится. Главный геолог и комиссар ООН, спустившиеся по трапу последними, так и стояли возле вертолёта, словно раздумывали, не лучше ли вернуться на борт. Техники тем временем уже откручивали зажимы люка, под которым скрывались аккумуляторы.

* * *

Курортный сезон в Онфлёре закончился. Солнце светило ярко, но лучи его уже не грели. Легкий ветерок гонял холодный песок, серые, неприветливые воды Ла-Манша привычно омывали пляж, на котором не было ни одного человека. Впрочем, один все же был. Он пересек широкую полосу рыхлого песка, оставив за собой глубокие следы, словно в пустыне.

Синяя куртка была застегнута до отказа, так что поднятый воротник закрывал подбородок, накинутый капюшон и солнцезащитные очки скрывали лицо, которое и так было предельно неприметным и незапоминающимся. Широкие брюки и тяжелые ботинки были практичны и универсальны: в них удобно ходить по песку, бегать и драться. Потрепанный зеленый рюкзак за спиной дополнял картину и создавал вид типичного клошара, подыскивающего новое место обитания – потеплее и посытнее.

В рюкзаке у такого обязательно должен быть разрезанный вдоль багет, начиненный сыром и овощами, початая бутылка вина, еще, может быть, изношенный, дырявый свитер… Правда, кое-чем человек отличался от обычного бомжа: два-три километра он прошел пешком, постоянно проверяясь, хотя местность была пустынная и все вокруг видно как на ладони, да и любому бомжу наплевать на то, есть вокруг люди, или нет… И уж совсем выбивался из облика клошара выступающий слева, под курткой предмет, в котором опытный взгляд без труда мог распознать громоздкий, мощный пистолет.

Человек подошел почти к самой воде и остановился под шестом, на котором висел полосатый, похожий на сачок для ловли бабочек указатель силы и направленности ветра. Судя по его наполненности, ветер был северо-западный, умеренный. Странный клошар посмотрел на часы. 13.50. Его контрагент никогда не опаздывал. Да и сейчас, похоже, идет вовремя…

Действительно, к берегу приближался легкий катерок, в котором находились два человека. Один сидел сзади, на моторе, второй впереди, напряженно вглядываясь в берег с одинокой фигурой под полосатым сачком.

Ровно в 13.58 катер заскрежетал днищем о дно. Рулевой-моторист спрыгнул за борт и подтолкнул суденышко, вытолкнув носом на берег.

Пассажир выпрыгнул на песок и направился к псевдоклошару. Арабская внешность, небритость, которую можно было принять за модный нынче тренд, но в паре с длинными, растрепанными волосами она выдавала обычную неряшливость. Джинсы, кожаная куртка, развинченные манеры. Оружия при нем не было, но его спутник, заняв пассажирское кресло впереди катера, положил на колени короткую штурмовую винтовку.

– Приветствую тебя, брат! – улыбнулся араб «клошару».

На часах было ровно 14.00.

– Привет, Юджин, – кивнул тот. – Или лучше называть тебя Юнусом?

– Как тебе больше нравится, брат! – еще шире улыбнулся Юджин. – Я ведь знал тебя под разными именами. Сейчас, кажется, тебя зовут Жермен?

– Да. Но перейдем к делу.

Они сели на длинную, с облупившейся краской, скамейку. Жермен открыл свой рюкзак и вытащил не надкусанный багет и недопитую бутылку, а новенький планшетник. Потом, не дожидаясь обязательного вопроса, показал две пачки пятисотевровых купюр. Юджин кивнул и вынул из кармана флешку. Через несколько секунд Жермен прослушивал совершенно секретную беседу в «Райской кухне». Принимавшие чрезвычайные меры для обеспечения безопасности сотрудники БББ, не распространяли их на участников встречи. И это явилось ошибкой.

– У тебя, конечно, осталась копия? – спросил Жермен, когда закончил прослушивание, и протянул собеседнику деньги.

– Конечно, – кивнул Юджин, пряча пачки в карманы. – Ты представляешь, сколько на самом деле это стоит? Уж, конечно, не жалкие сто тысяч!

– Да. Только если я или ты попробуем продать это кому-то еще, то потеряем голову!

– Тут ты прав! Такие дела можно иметь только с проверенными людьми.

Не прощаясь, Юджин встал и направился к катеру. Вскоре лодка превратилась в черную точку и затерялась среди волн, а еще через несколько минут Юджин пересел в свою комфортабельную яхту.

Жермен пешком, так же проверяясь, вернулся в город, из автомата набрал «связной» номер и произнес:

– К «Сьюзен» приехал брат.

После этого на автостоянке у вокзала сел в не новую, чтобы не бросалась в глаза, но вполне приличную «Audi» и поехал в Париж.

* * *

Женщина, которая имела десятки имен и которую Кира знала как Диану Сорель, уже было затомилась от монотонности и однообразия жизни на базе, когда произошли события, встряхнувшие ее и вернувшие к обычному жизненному тонусу. Во-первых, позвонил Виктор, сказал, что ему в клюв упал с неба приличный кусок жирной еды, и предложил подыскивать место, о котором они мечтали. Ей будто сделали тонизирующий укол: кровь по жилам побежала быстрее, мысли снова закружились каруселью, подсказывая различные варианты стран и городов, жизнь вновь забила ключом! Ведь разговоры и мечты на отдыхе – это одно, а конкретное предложение – совсем другое! Похоже, в ее судьбе намечается давно назревший решительный поворот…

А тут еще вечером, когда стемнело и в лагере объявили «отбой», раздался стук в дверь, и на пороге появился тот, кого она никак не ожидала увидеть. Стучать мог кто-то из курсантов, какой-нибудь отчаянный сорвиголова, наплевавший на режим, уставы и рискнувший карьерой, чтобы попытать счастья у таинственной незнакомки, лица которой никто не видел, но это только распаляло воображение, дорисовывающее образ самой распрекрасной красавицы из красавиц. Тем более что для лишенных женского общества здоровых молодых парней любая дама таковой и являлась.

Но когда она приоткрыла дверь, то вместо атлетически сложенного блондина или не менее спортивного брюнета увидела немолодого мужчину в плохо сидящем костюме – это был майор Фуке собственной персоной! Ясно стало, что случилось нечто чрезвычайное, у нее даже захолодело под ложечкой…

– Сегодня поступил сигнал от «Самуэля», – не здороваясь, сообщил майор. – Он назначил встречу.

«Сьюзен» перевела дух. Ничего чрезвычайного – обычная работа. Самуэль был результативным агентом, он сыграл немалую роль в операции против Рушди Аль-Банна и сейчас находился в свободном поиске. Раз просит связи – значит добыл важную информацию.