Возвращение блудного Конструктора - Василий Головачев

Грехов устало улыбнулся.

– Это моя забота. Я думал, вы спросите, зачем они вообще строили «перевертыш», какое отношение имеют к Конструктору и чего от него хотят.

– Нам это безразлично. Главное, что наши интересы совпадают. Когда они перестанут совпадать…

– Ну, это ясно. Такие пережитки прошлого, как мораль, этика, чувства, вас не беспокоят, ваш идеал – мыслящая сила! Без тени эмоций.

– Почему же? – возразил стоявший слева от Шебранна Нгуо Ранги. – Ничто человеческое нам не чуждо, просто эмоции дают нам так мало нужной информации, что мы нашли другие способы прогноза. Вы же знаете: мы могли бы поладить с вами, как это и было в течение целого столетия, пока не пересеклись зоны взаимоисключающих интересов… – Ранги замолчал, потому что Шебранн подал сигнал к отступлению.

К-мигранты бесшумно и ловко отступили ко входу в кабину метро, продолжая держать людей на прицеле. Один за другим скрылись в проеме открывшейся двери.

– Мы обдумаем ваше предложение, – сказал Баренц, пряча «универсал».

Грехов покачал головой, обернулся; лицо его блестело, как отполированное дерево, глаза были полны бездонной тьмы.

– Они переориентировали вектор финиша, поэтому не полезли в драку, имея путь отхода. Как там дела на внешних форпостах?

– Атака отбита, – доложил оживший Сварог. – Потерь нет. Двадцать два когга уничтожены, семь удалось перехватить и задержать, пилотами во всех оказались «серые люди». Остальные ушли.

Проконсул вытер лицо ладонью, нашел глазами Ратибора, в ушах которого все еще плыл комариный звон пережитого напряжения.

– Ну что, опер, жив? Давай отбой «полундре» по всей зоне. – Он повернулся к Бояновой. – По-моему, держался он неплохо, а?

– Неплохо, – проворчала председатель СЭКОНа. – Хотя я все время боялась, что он выстрелит.

– Он, похоже, боялся того же, – улыбнулся Железовский.

Интрасенсы гурьбой направились к выходу из отсека. Железовский похлопал Ратибора по спине каменной ладонью и потопал следом.

– Се зон розе фиориранно [50], – пробормотал Ратибор и, спохватившись, дал приказ отменить тревогу.

ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ НАЧАЛО КООРДИНАТ

Чужане появились возле своего «перевертыша» в тот момент, когда Ратибор со Стратегом заканчивали перекличку служб, – два километровой длины «бревна» с наростами «грибов-трутовиков». Посверкивая тонкими белыми лучиками, «бревна» обошли «перевертыш» по периметру и замерли над центром решетки, а потом выпустили из чрева десятка три фигур в золоте защитных костюмов, потянувших за собой не то шланги, не то кабели.

Из шелестящего бормотания многих десятков голосов, заполнявшего зал спейсера, выкристаллизовалась тишина. Никто из прибывших с Земли руководителей не спешил обратно, постоянно прибывали новые гости, в основном члены Совета безопасности, и зал был полон: предгрозовая атмосфера нараставших, как лавина, событий, их масштаб сеяли в душах неуверенность и мистический трепет, и люди невольно искали друг в друге опору и поддержку.

Грехов в своем необычном костюме сидел слева от Ратибора, на него посматривали с любопытством и даже с опаской, причем не только пограничники, молодежь, но и опытные интрасенсы, в том числе и Боянова, но он молчал, застыв в кресле так же неподвижно, как и Железовский. Анастасия сидела за ним, изредка поглядывая то на него, то на Ратибора, однако ничего нельзя было прочитать в ее глазах, искрящихся влагой, будто она сдерживала слезы.

– Синхронизация работы Т-комплекса закончена, – прошелестел в наушниках голос Сварога. – Система подкритична в пределах допустимых норм. Предлагаю провести пробный запуск.

– Всем ждать, – мысленно передал Ратибор. – Сколько времени осталось ждать до подхода БВ?

– Двое суток плюс-минус час.

– Обойме точной наводки приступить к работе. Остальным ждать.

Берестов повернулся к комиссару-два:

– Поскольку мы не в состоянии отбуксировать Т-конус на миллион километров за решетку «перевертыша», давайте попробуем попросить чужан самим убрать его из фокальной плоскости конуса. По расчетам, при включении конуса «перевертыш» может затянуть в горловину «струны».

– Не надо, – раздался тихий, но звучный голос проконсула, так что все вздрогнули, привыкнув к его молчанию. – Роиды приступили к подготовке запуска своего вакуум-преобразователя. После того как они его запустят, он им больше не понадобится.

– Откуда у вас такие сведения? – неприятным голосом осведомился директор УАСС. – Вы что, свободно общаетесь с чужанами?

Грехов не ответил, хотя и Баренц, и Забава Боянова, и Железовский смотрели на него с одинаковой заинтересованностью пополам с недоверием. Несмотря на предпринимавшиеся усилия, никто из них не мог прочитать мысли проконсула, наглухо закрывшего пси-блоком сферу мышления.

Анастасия посмотрела на Грехова, тот едва заметно кивнул, словно разрешая ей выступать от его имени.

– О прямом общении речи нет, – проговорила девушка, зябко сведя плечи. – Габриэль просто… знает, что произойдет. И в своих прогнозах он ни разу не ошибся, подтвержаю это еще раз как эфаналитик.

– Так вы ясновидец? – тем же неприятным голосом спросил Кий-Коронат. – Свободно читаете будущее? Почему же не сообщите прямо, что нас ждет?

Грехов и на этот раз промолчал, и снова Демидова ответила за него, взяв на себя роль адвоката:

– Напрасно иронизируете, он действительно способен видеть будущее, только не всегда четко, не со всеми подробностями.

– Понятно, не бог, а только его апостол. – Директор УАСС скривил губы. – Что ж, такой союзник – тоже подарок, хотя я и предпочел бы иметь более разговорчивого друга.

– Не передергивайте, Остап, – вмешалась Боянова. – Я понимаю ваши чувства, но не надо плохое настроение срывать на окружающих. Тем более что Настя права. Простите, Габриэль. Хотя и я, честно говоря, не вижу, на чем основано ваше знание.

Проконсул вдруг с грустью усмехнулся:

– Разве это так уж необходимо знать, Забава? Уверен, разгадка не принесет вам счастья и удовлетворения. Давайте заниматься делом, я не барышня и переживу нелюбовь ко мне лично и неприязнь ко всем экзосенсам вообще. Здесь все начальство «Шторма», пора наконец решать, кто пойдет послом к Конструктору. Предлагаю свою кандидатуру.

Снова в зале установилась тишина, и в этой тишине Ратибор неожиданно услышал свой голос:

– Возражаю!

Все оглянулись на него. В глазах Бояновой и Баренца читалось удивление, Кий-Коронат смотрел на Берестова с обычной неприветливостью. Железовский был непроницаем, а в глазах Анастасии действительно дрожали слезы: она давно знала, что произойдет. Ратибор вдруг понял это с ослепляющей отчетливостью. Сжал зубы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});