Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер

непреодолимый соблазн целиком захватить еще недавно воевавшую на стороне врага братскую славянскую страну, и подготовка к этому началась. Весной 1922 года начальник контрразведки полковник Самохвалов провел переговоры о государственном перевороте и создании контролируемого правительства с фашистской организацией “Военная лига” и объединением правых партий Болгарии “Народный сговор”. Правительству А. Стамболийского при этом отводилась совершенно незавидная участь.

Широкое агентурное проникновение советской разведки и разведки БКП в различные, в том числе и политические сферы страны позволило вскрыть ведущуюся подготовку. Важнейшую роль в этом процессе сыграл работавший в штабе генерала Кутепова Н. Черюнов. Источники информации следовало тщательно легендировать, но срочность вопроса не позволяла провести многоходовую комбинацию, поэтому ряд документов пришлось без долгих затей опубликовать в газете БКП “Работнический вестник”. Правительство Стамболийского отнеслось к этому со всей серьезностью и не стало слишком тщательно выяснять каналы утечки, предпочтя использовать неожиданно появившиеся материалы для конкретных действий. 6 мая 1922 года полиция произвела внезапный обыск в кабинете Самохвалова в номере гостиницы “Континенталь” и изъяла его архив, после чего на следующий же день появилось официальное сообщение о раскрытии центра военного шпионажа. Вслед за этим последовали аресты свыше ста причастных к заговору лиц и высылка из страны генералов Кутепова, Шатилова, Абрамова и Вязьмитинова, а также ряда старших офицеров. Остальные офицеры подлежали поэтапной высылке, а солдаты — расселению по стране небольшими группами. Однако на этом история не закончилась. В сентябре 1922 года “Работнический вестник” опубликовал новую подборку материалов, в результате чего правительство Стамболийского предприняло очередную силовую акцию. Ее результатом стала гибель генерала В. Л. Покровского 9 ноября в городе Кюстендил в перестрелке с окружившими его штаб болгарскими военнослужащими и полицейскими.

Менее известен другой эпизод, внешне схожий с описанным, но имевший принципиально иную подоплеку. 22 апреля 1921 года нарком иностранных дел РСФСР Чичерин направил Ленину письмо с сообщением о достигнутой договоренности с неким неустановленным “Е”. С его помощью НКИД собирался использовать расквартированные в Турции врангелевские войска для захвата Константинополя, что якобы было обещано их руководителями в обмен на полную амнистию и денежные выплаты при условии обеспечения оружием и боеприпаспми. Для внешнего мира эта акция никак не должна была увязываться с советским правительством, а выглядеть как собственное решение эмигрантских военачальников. В дальнейшем предлагалось представить РСФСР в качестве посредника, которому белые части передадут город вместе с прилегающей зоной проливов, после чего Москва, демонстрируя добрую волю и миролюбие, в свою очередь вручит контроль над регионом неким турецким рабочим, то есть советским ставленникам. В развитие операции аналогичные акции планировалось провести в Адрианополе и Салониках, то есть фактически передать под протекторат Москвы зону Черноморских проливов и Балканы. Для осуществления этого авантюристического замысла, по утверждению Чичерина, требовалось немногое: выплатить “Е” 30 тысяч лир и отправить его вместе с помощником через Севастополь в Турцию.

Советские руководители проявили достойное сожаления легкомыслие и с энтузиазмом восприняли предложение. Уже на следующий день, 23 апреля, Политбюро ЦК РКП (б) в почти полном составе одобрило этот план. Троцкий на заседании отсутствовал. Он узнал о замысле лишь в мае и проявил способность здраво оценивать подобные проекты. Нар-комвоен сразу же бурно запротестовал против воплощения плана в жизнь, справедливо указывая на то, что его реализация не принесет РСФСР ничего, кроме позорного провала. Он предупреждал, что в топорно разыгранную инсценировку якобы самостоятельных действий белых войск никто в мире не поверит, и это не только перечеркнет всю миролюбивую советскую пропаганду, но и вовлечет Россию в конфронтацию с целым рядом государств. Однако его возражения запоздали, поскольку операция уже началась, и агент “Е” с помощником отбыли в Константинополь. К счастью, запланированный ход событий был нарушен неудовлетворительной подготовкой операции. Агентов высадили не в том пункте побережья, в котором следовало, и вместо Константинополя за нарушение паспортного режима они на месяц попали в тюрьму, причем в другом турецком городе. По выходе оттуда выяснилось, что численность белых войск в интересующем РСФСР регионе Турции снизилась до 15 тысяч человек, а это полностью лишало шансов на успех их любое вооруженное выступление. После этого “Е” доложил о невозможности захвата города и тут же предложил развернуть в оставшихся в Турции частях просоветскую агитацию. Месячные расходы на 20 агитаторов агент оценил в 15 тысяч лир. Чичерин сообщил об этом предложении Ленину, который явно не желал расставаться со своей иллюзией, но опасался новой эскапады со стороны Троцкого. Председатель Совнаркома наложил резолюцию: “Думаю, разрешить надо — и чисто секретарским путем, ибо политбюро уже решило в принципе”[71]. Постепенно дело сошло на нет, и замысел Москвы остался неизвестен внешнему миру.

Эмиграция искала приемлемые организационные формы существования различных воинских контингентов. Под эгидой Врангеля и великого князя Николая Николаевича была создана “Объединенная русская армия”, на базе которой в сентябре 1924 года возник “Российский общевоинский союз” (РОВС), первоначально именовавшийся “Русским Обще-Воинским Союзом”. В его руководство вошли генералы Кутепов, Шатилов, Туркул, Гершель-ман, Климович и Скоблин, контрразведку возглавил полковник Зайцев. Разведывательная и диверсионная работа на территории СССР относилась к компетенции руководимой Кутеповым “Внутренней линии” союза. РОВС стал крупнейшей зарубежной контрреволюционной организацией и на многие годы главным объектом внимания советских спецслужб. Первоначально он объединял около 100 тысяч членов, а в начале 1930-х годов сократился до 40 тысяч, однако его мобилизационные возможности этим не ограничивались. Штаб союза размещался на улице Колизе в Париже, а общая структура организации была определена приказом генерала Врангеля от 1 сентября 1924 года № 35:

“6) Теперь же образовать нижеследующие отделения Русского Обще-Воинского Союза:

а) Первый — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, расположенных в Англии, Франции, Бельгии, Италии, Чехословакии, Дании и Финляндии,

б) Второй — из офицерских обществ и союзов, войсковых групп, расположенных в Германии и королевстве Венгерском,

в) Третий — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, расположенных на территории Польши, Данцига, Литвы, Эстонии и Латвии,

г) Четвертый — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, расположенных в Королевстве СХС и в Греции,

д) Пятый — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, находящихся на территории Болгарии и Турции”[72].

Позднее структура РОВС неоднократно менялась. В конце 1930 года председателю подчинялись части 1-го армейского и Донского корпусов, Кавалерийской и Кубанской дивизий, военная и общая канцелярии, “Внутренняя линия” (отвечавшая теперь за контрразведку), Военно-научные курсы и отделы:

— 1-й отдел (Франция с колониями, Италия, Польша, Дания, Финляндия, Египет);

— 2-й отдел (Германия, Венгрия, Австрия, Данциг, Литва, Латвия, Эстония, Великобритания,