Река Джима - Майкл Флинн

Выдав карточки, Пеппер, изумительно экономя гласные, пробормотал:

— Кап’т’н будт рад вид’ть в’с на уж’не в сем’и’пять ор, метрич’ское.

В коротких рубленых словах не чувствовалось особого радушия.

— Мы постараемся не путаться у вас под ногами, — сказала Мéарана.

Пеппер скорчил гримасу, которая, вероятно, должна была означать, что даже этого ему будет мало.

Их каюты в третьем куполе располагались вокруг парка. Там нашлись кустарники, фонтанчик, детские игровые площадки и несколько карликовых кленов. Все было устроено так хитро, чтобы пространство казалось больше, чем в действительности, и Мéарана пришла к выводу, что здесь давным-давно приложил руку верховнотарский садовник.

Возле парка заселилось уже несколько других пассажиров. Одной из них была скрытая под вуалью женщина с пышным титулом принцессы Далей с небольшого мирка на противоположной стороне Выжженного региона. Она проводила переговоры насчет заключения торгового соглашения с Лигой и, сильно впечатленная тем, что довелось повидать, возвращалась домой с евнухом и служанкой и с целой пачкой обещаний.

— Вы человеки из далеких пространств, — позже жаловалась она Мéаране на галактическом с сильным акцентом, — вы сшитаете, раз у наших человеков нету лучевых ружей, мы тупее ваших человеков. Но мы понимаем, когда нас хотят поиметь.

Следующий пассажир был худощавым, крепко сбитым мужчиной, чуть старше Мéараны, с темными волосами, длинным носом, смуглой кожей, облаченным в практичный комбинезон путешественника. Он сидел на лавке возле фонтанчика, так погруженный в чтение, что будто создал вокруг себя сферу уединения, которую Мéарана не осмелилась разрушить.

Наконец, был еще один Дикарь с мира Теодорка, хотя телохранитель арфистки нисколько не обрадовался встрече с соотечественником.

— Поули из клана Ястреба с Нагорья, — сказал Нагараян, — судя по татуировкам. Они там овец трахают, ведь женщин у них нет.

— Тогда не связывайся с ним, — посоветовала Мéарана.

Когда колокол позвал пассажиров следовать за светящимися карточками к цилиндрическому отсеку, что вел во второй купол, Мéарана заметила, что смуглый мужчина все еще читал с экрана, поэтому она подошла к нему и мягко коснулась плеча.

— Прозвенел колокол к ужину, — сказала она. — Нас ждать не станут.

Мужчина, не поднимая головы, ответил:

— Ваша тень закрывает мне экран.

Удивленная такой неучтивостью, Мéарана с любопытством заглянула в экран — и узнала генетическую карту, которую недавно изучала сама.

— Доктор Софвари! Я так давно хотела встретиться с вами.

При этих словах он наконец поднял взгляд, и в его глазах отразились удивление, замешательство и радость. Он встал, взял Мéарану за руку и поцеловал ладонь в приветственном жесте, с которым арфистка хоть раньше и не сталкивалась, но все же нашла необычайно приятным.

— А я ждал еще дольше, чтобы прекрасная незнакомка сказала мне это.

Мéарана засмеялась, и оба направились в обеденный зал.

— Нам, — сказала она, — нужно о многом поговорить.

Теодорк Нагараян был уверен, что ему предначертано величие. Он не знал, в чем оно должно выражаться, но понимал, что в своей деревеньке его не достигнет. Поэтому вскоре после убийства первого человека он встал на стезю странствующего бойца. Частично к этому приложила руку нужда. У мертвецов были родственники. Но в основном его влекла страсть к путешествиям. В некоторых мирах его бы назвали наемником, хотя зачастую он работал без оплаты.

Слухи привели его к побережью, где он нашел «большой лагерь» с теснившимися друг к другу зданиями из дерева и кирпича. Некоторые возносились на целых три этажа и были построены странными людьми с зелеными лицами из Бескрайнего Майна. Как поведали ему поселенцы, они приплыли в огромных каноэ, накрытых попонами, привязанными к палкам. Но Теодорк решил узнать все досконально, поэтому записался к ним матросом и совершил вместе с ними несколько путешествий.

Он постигал все новое, не допуская, чтобы удивление перерастало в благоговение. Он научился сосредоточенно исследовать предмет, вместо того чтобы изумленно глазеть на него с открытым ртом. Слишком много обитателей побережья стали пьяницами и бедняками из-за благоговения перед людьми с зелеными лицами.

В Надводноземье он наблюдал невиданные чудеса и узнал, что «большой лагерь» на самом деле — жалкое подобие огромных, кипящих жизнью городов Старого Каффи, Явельпраун-са и прочих великих государств. Для него и там нашлась работа, он освоил обращение с мушкетом и пушкой. Хотя первое оружие казалось ему бесчеловечным, а второе медленно перезаряжалось, он не позволил врожденному чувству чести перевесить практичность. Еще он стал уважать капитанов, которые хорошо умели распоряжаться своими людьми, и презирать тех, кто распоряжался ими плохо.

Но его все равно манили приключения, и он чувствовал, что регулярные войска великих государств не дают развернуться человеку, который не родился в фуражке с кокардой. До него дошли истории, что далеко на юго-востоке, в землях темнолюдей, лежали мифические города, где люди заковали огонь в сталь. Поэтому он отправился на их поиски.

Его странствие, узнай о нем скальды из его родных краев, гарантированно даровало бы ему бессмертие. Он пересек внутренние моря и пустыни, миновал разбитые монументы забытых империй, видел руины города, что посрамил бы даже огромную столицу Явельпраунса, если бы в нем не хозяйничали варвары. Он пережил суровую зиму в высоких, скованных льдом горах Беллофора, где обитали одичавшие каннибалы, кутавшиеся в меха белых гриззов. И наконец он пришел в величайший город мира, в котором воздух темнел от смрадной копоти и дыма, но на заводах производилось чудесное оружие и прочие товары. Кузнецы с равнин выковывали мечи на наковальнях могучими ударами крепких рук. Те, кто обитал в Старом Каффи и других великих государствах, создавали его при помощи падающих молотов и водяных колес. Но в далеких юго-восточных городах Варуккияма они подчинили сам огонь! Аи, Тенгри! И вновь благоговение едва не перебороло удивление в его сердце.

Но он хорошо вышколил себя и узнал в крутящихся «шестеренках» и «карданных валах» улучшенные версии кулачков, блоков и лебедок северо-западных земель, а в паровых машинах — ту же энергию, которая выделялась при кипячении воды. Он, как обычно, поступил на службу, начав с обыденной работы, и вскоре выяснил, что у варуккиямцев бесчестье и предательство в порядке вещей, и научил некоторых тому, что значит «честь» на равнине столь далекой, что молва о ней еще не достигла их ушей.

А затем с небес спустился корабль, что не бороздил океаны. То, что такой тяжелый объект парит, словно листок на ветру, было чудом само по себе, и Теодорк внезапно понял, что задается вопросом: «Как у него это получается?» Он не мог смотреть, как гордые варуккиямцы падают ниц перед надне-беснолюдьми. Не он ли, Теодорк сунна Нагараян Железная Рука, выстоял перед убогими чудесами Старого Каффи, зная, что ничего подобного его соплеменникам построить не под силу?

И он не согнул коленей, не стал кланяться и биться лбом оземь. То, что человек повелевал сталью или огнем, делало его опаснее, но он оставался человеком. Зависть, гордость, любовь и честь присущи всем: равнинникам и варуккиямцам, жителям великих государств и даже дикарским племенам с Ледяных гор.

И, повидавший десятки различных культур, он опознал среди странно одетых людей с небесного корабля их главаря. Тот человек знал язык варуккиямцев, ибо это был не первый его визит; и, переговорив с ним, Теодорк вновь стал матросом на невиданном прежде паруснике.

Оказавшись на борту, он окончательно перестал что-либо понимать. Пропасть, отделявшая наднебеснолюдей даже от варуккиямцев, была куда шире Большой расселины в Чудных горах восточного Беллофора. Но и там отыскалась работа, для которой требовалось знать не столько «как», сколько «что». Что делает эта кнопка, еще можно уяснить. А вот как она это делает, — лучше оставить шаманам.

Он решил, что нашел общий язык с наднебеснолюдьми потому, что не вел себя с такой же заносчивостью, как варуккиямцы. В своих странствиях он вновь и вновь убеждался, что никто не может считать себя величайшим из всех. Да, он был тщеславен, но это тщеславие рождалось из его сущности, а не из мастерства. Великолепные города юго-востока, разросшиеся вширь и ввысь, кичились своим величием. Но узнай они свое настоящее место в Спиральном Рукаве, это стало бы сокрушительным ударом по их гордости, от которого они вряд ли оправились бы.

Поэтому Теодорк на борту «Одеял и бус» слушал ученого-валлаха очень внимательно, пусть даже совсем не понимая смысла сказанного. Он слышал «что», пропуская мимо ушей «как». Он подозревал, что последнего в пояснениях было намного больше, чем нужно. Софвари любил мистификации. Физически слабые люди зачастую искали победы на других поприщах. Ибо каждому человеку необходимо знать, что он в чем-то лучше других, и чем больший крах он терпит в одних начинаниях, тем сильнее превозносит себя в прочих.