Далеко от яблони - Робин Бенуэй

конечно же, каждый день мы вспоминаем тебя…»

– Прекрати, – выдавила Грейс, однако ее голос прозвучал не громче шелеста.

Майя застыла как вкопанная, веселье на лице сменилось замешательством.

– Здесь приложено фото ребенка, – проговорила она. – Грейс, что…

Грейс усилием воли заставила себя сдвинуться с места и выдернула телефон из Майиных рук так стремительно, что он с грохотом упал на пол.

– Хватит, – прошипела она. – Майя, я же сказала, прекрати на хрен.

Хоакин, замерший с сырорезкой в руке, ошеломленно глядел на сестер. Повисла страшная тишина.

– Грейс, кто такая Милли? – наконец задала вопрос Майя. – Твоя дочка?

Грейс закрыла глаза. Хоть бы это был сон, хоть бы она могла вернуться на год назад, проснуться в своей постели и в той жизни, где все хорошо!

– Заткнись, – процедила она.

– Ты родила ребенка? – пораженно спросила Майя. – Грейс, не молчи.

– Не ваше дело! – прорычала Грейс, трясущимися руками пытаясь поднять телефон.

– Получается, ты родила и умолчала об этом? Так, значит? Я рассказываю про мамины проблемы с алкоголем, Хоакин – про несчастный случай с Натали, а ты утаиваешь от нас такое?

– А с какой стати мне с вами делиться? – огрызнулась Грейс. – Чтобы вы потом сказали, что я бросила свою дочь так же, как нас бросила наша мать? Или чтобы вы назвали меня шлюхой, как Адам?

Хоакин помрачнел.

– Черт, – пробормотал он, – так вот в чем дело.

– Я не бросала ее, понятно? Я нашла для нее замечательную семью. Она – чудо, и новые родители ее обожают, и она счастлива! Она будет самой счастливой девочкой на свете и получит все, чего я не смогла бы ей дать! Тебе, Майя, небось и в голову ничего такого не приходило, когда ты повторяла, как сильно ненавидишь нашу маму, а? Ты даже не предполагала, что она могла так поступить, потому что нас любила?

Майя была потрясена до глубины души.

– Грейс…

Грейс отчаянно сдерживала слезы.

– Просто я не хотела, чтобы вы меня возненавидели или начали говорить обо мне гадости, как все остальные. Я так люблю ее, я бы никогда… никогда бы ее не бросила. Нет, нет, это называется по-другому. Клянусь богом, я не бросала ее, но мне так… – Грейс судорожно хватала воздух; подвески на цепочке терлись о кожу, причиняя физическую боль. – Понимаете, она была вот тут, тут, а теперь здесь пусто, и я стараюсь держаться, хотя и хожу с этой огромной дырой внутри, а она… она…

Хоакин бросился к ней первым, потом подбежала Майя. И тот, и другая крепко обнимали Грейс, и ее слезы обжигали Майино плечо.

– Тише, тише, – повторяла Майя; ладонь Хоакина, сильная и нежная, гладила Грейс по волосам, а Грейс прижималась к брату и сестре лицом. Постояв так некоторое время, она незаметно и тихо потеряла сознание.

Придя в себя, она не узнала комнату, в которой находилась. Потом заметила полароидные фото по одну сторону стены и плотно задернутые розовые шторы. Она уже бывала здесь, когда-то давно, несколько месяцев назад. Комната Майи! Грейс спала в Майиной постели, укрытая одеялом, которое в прошлый раз лежало свернутым на краю. Кто-то снял с нее обувь; опустив взгляд, она увидела, что туфли аккуратно стоят на полу.

– Привет, – негромко сказала Майя. Перекатившись на бок, Грейс увидела сестру, свернувшуюся калачиком на другой половине кровати. – Тебе лучше?

Грейс попыталась сесть. Потерла глаза – веки раздулись от слез; во рту пересохло. Она вспомнила, как брат и сестра вели ее, рыдающую, вверх по лестнице. Потом Майя сказала ей: «Тс-с, спи», а Хоакин укрыл стареньким одеялом. Грейс невероятно растрогалась. А еще ей было ужасно стыдно.

– Да, немного, – ответила она. – А где Хок?

– Внизу. – Майя жестом указала на приоткрытую дверь. – Вот, держи полотенце.

Грейс с благодарностью приложила влажную ткань к распухшим глазам и щекам.

– Спасибо.

– Не за что. – Майя осторожно провела пальцами по ее волосам, распутывая пряди. – Грейс, прости, что взяла твой телефон. Я думала, ты переписываешься с парнем. Я не…

– Все в порядке, – сказала Грейс. Сказала искренне, так, как чувствовала. – Ты не нарочно, знаю. Мне давно следовало вам рассказать. Ты и Хок нашли в себе смелость, а я нет.

– Ты очень смелая, – проговорила Майя, продолжая распутывать волосы Грейс. – Он был у тебя первым?

Грейс кивнула.

– Ты его любила?

– Мне так казалось. А теперь думаю, что, наверное, любила не его, а свою влюбленность в него.

Майя тоже кивнула – понимающе.

– И он не захотел оставить малышку?

– Его родители не захотели. Он сразу же подписал отказ.

– Ох эти мужчины, – вздохнула Майя. – Знаешь, а ведь ничего подобного не случилось бы, будь ты лесбиянкой, как твоя очаровательная младшая сестренка.

Грейс улыбнулась.

– Да ладно тебе.

– Я не шучу, – сказала Майя, хотя по голосу было понятно, что шутит. – Ну хоть секс-то был улетный? Если уж приходится беременеть и рожать, секс должен быть таким, чтобы крышу сносило.

– Было нормально.

Майя презрительно скривилась.

– «Нормально» – худшее слово для описания секса.

Никогда еще Грейс так не радовалась появлению Хоакина, как в эту минуту.

– Проснулась? – Он принес три бутылки воды, всем по одной, и раздал их сестрам. – Как себя чувствуешь?

– Как кусок дерьма, – призналась Грейс. – Причем постоянно.

Майя придвинулась к ней поближе, Хоакин устроился на краешке кровати.

– Прости, если мы заставили тебя думать, что с нами нельзя поделиться твоей тайной, – пробормотала Майя. – Прости, Грейс. Мы оба виноваты. Мы не знали.

– Все в порядке, – прошептала Грейс и сделала маленький глоток. Вода, прекрасная, холодная и чистая, почти смыла все плохое на душе. – Надо было мне раньше вам открыться. – Она повернулась к Хоакину. – Только не считай, что я отказалась от нее так же, как наша мама отказалась от тебя.

Хоакин посмотрел на Грейс, будто на трехголовое чудище.

– С ума сошла? У меня и в мыслях такого не было.

– Можно спросить? – подала голос Майя.

– Конечно. – Грейс сделала еще один глоток.

– Ее зовут Милли? – еле слышно произнесла Майя. – Так говорилось в письме.

Грейс кивнула. Пошарив под блузкой, вытащила цепочку с подвесками.

– Амелия, сокращенно Милли. Но я всю беременность звала ее Персиком. – Она просунула большой палец между подвесками. – Это не бабушкино украшение, я купила его в интернете.

Майя наклонилась и потрогала цепочку.

– Очень красиво. И малышка красавица. Вылитая ты на фото.

– А где ее отец? – поинтересовался Хоакин. – Это Адам?

– О боже, нет. – Грейс слегка выпрямила спину. – Отец – Макс, мой тогдашний бойфренд. – Она на секунду прикрыла глаза от боли, и Хоакин накрыл ее руку своей, а