Книга Семи Дорог - Дмитрий Емец

– Нет. Меня и Дафна неплохо кормит.

Девушка вздохнула и бросила конфету через плечо. Там, где она упала, в земле образовалась метровая дыра, которая со свистом начала втягивать в себя воздух и предметы. Потревоженная сквозняком, Прасковья неохотно повернулась и заштопала дыру взглядом.

«Шутка-мишутка!» — записала в блокноте.

Кустарник затрещал. Мефодий напрягся, готовый метнуть копье. Перед ним возник Шилов. До этого момента тартарианец скрывался в зарослях, никому не доверяя и дожидаясь, пока все соберутся.

Грозный Виктор был в самых дурацких доспехах, которые только можно было придумать. Доспех был трехслойный. Нижний составляли разрезанные тыквы, средний – яблоки, и внешний – вишни. Голову венчал шлем из арбуза с вынутой из него мякотью. Дафна, никогда не предполагавшая, что у воина есть чувство юмора, хотела засмеяться, но случайно заглянула в его глаза, и смех замерз в горле.

– Это все она со своим треклятым ножом! Не отцепляется от меня ни днем, ни ночью! Стальные доспехи режет как бумагу – я проверял, и отвлекается только на это! – Шилов повернулся. В спине у него, залитый вишневым соком, торчал нож Элдера и с наслаждением пилил яблоки.

– Не надо было убивать моих лошадей! – с ненавистью глядя на него, сказала Варвара.

– Я не убивал.

– Прямо уж. А тот степной пожар ночью? Или скажешь, это Прасковья?

Виктор схватился за рукоять секиры. Накручивая хозяина, орудие истерично залаяло и завизжало.

– Не надо, – мягко сказал Меф и, загородив дочь Арея, качнул пилумом. – Ты не успеешь! Это артефакт. Он не промажет, если я специально этого не захочу.

Шилов понимал это и сам. Рука на секире немного расслабилась.

– Договаривались никого не трогать! – процедил он.

– Трогаешь-то ты, – возразил Меф.

– Но я-то не договаривался…

Секира продолжала возбужденно визжать. Ей хотелось убивать. Звук был непереносимым.

– Вели ей заглохнуть! Я сейчас сдохну! – завопил Чимоданов.

– Не послушает. Ее успокаивает только сырое мясо, – с ухмылкой отозвался Шилов, и у Мефа возникло скверное предчувствие, что встреча закончится резней.

Петруччо вскочил на пень.

– Объявляю себя повелителем времени! – крикнул он, с торжеством глядя на Шилова. – И, как повелитель времени, говорю: «Время, стоп!» Пусть секунда растянется в час для всех, кроме меня!

Все замерло, включая ветер. Даже капля, падавшая с листа, повисла в воздухе. Нет, она приближалась к земле, но неестественно медленно. Чимоданов самодовольно ухмыльнулся. Поигрывая перначом, пошел по поляне, заглядывая каждому в лицо. Спешить было некуда. Убивать безоружных он не собирался. Да и вообще не имел особых планов. Применить домашнюю заготовку с замороженным временем его вынудил истеричный визг секиры. Может, он даже не будет никого убивать, только возьмет оружие.

Вот Прасковья, одетая, как королева Египта. В волосы вплетена живая змея с красными глазами. Мефодий, с правой ногой, которая так и не коснулась земли, застыв в воздухе. Вот Шилов, вот стоящий с разинутым ртом Мошкин. А вот и Варвара! Сидит на корточках, положив правую ладонь на колено, а левой опирается о землю. Петруччо не выдержал. Эта девушка с ее независимыми смеющимися глазами и привычкой насвистывать ужасно его раздражала. Пускай она заштопала ему ногу, но… он все-таки это сделает!

Петруччо протянул руку и попытался схватить дочь Арея двумя пальцами за нос. Ему давно хотелось это сделать.

– А-аа! Аа-а-а! – отрывисто заорал Чимоданов.

Рука его куда-то исчезла. До локтя она существовала, а вот ниже он ее почему-то не видел, хотя и ощущал, что она где-то есть. Продолжая слепо шарить в пространстве, Чимоданов ощутил, что все же коснулся чьего-то большого вислого носа. Страшная боль обожгла запястье – кто-то вцепился в него зубами.

– А-а-а-а!

Петруччо рванулся и сел на землю, тупо разглядывая свою окровавленную руку.

– Хватит! Отбой! – заорал он.

Время ускорилось и начало постепенно, с легкими толчками, набирать ход, как тронувшийся поезд. Первым шевельнулся Мефодий: как ни в чем не бывало поставил ногу на землю и, наклонившись, стал собирать хворост для костра. Потом шевельнулась и Варвара.

– Как ты это сделала? – зашипел на нее Петруччо.

– Чего? – не поняла она.

– Хотел взять тебя за нос, а рука пропала, и кто-то вырвал у меня зубами клок кожи!

И он стал совать ей в глаза окровавленную руку. Девушка поморщилась.

– Сочувствую! Когда ты хотел взять меня за нос, ты промахнулся на несколько сотен километров, – пояснила она.

– Что ты несешь?

– Носят грузчики. А про нос – сочувствую. Я подстраховалась на случай нападения. Сделала себя королевой пространства! Ну, что-то в этом роде…

Чимоданов засопел, буравя ее взглядом.

– И кого я взял за нос?

– Понятия не имею. Вопрос не ко мне. Думаю, это был Рекзак Монеест. Или Уст Дункен. Или Тавлеус Талорн. Бороды не было? Или тройного подбородка? Или длинных волос?

Петруччо внезапно захохотал и бросил пернач в траву.

– Ну ладно! Карты на стол! Колитесь, какая у кого была защита!

Все настороженно разглядывали друг друга. Потом Дафна сказала голосом Евгеши:

– Меня все принимают за кого-то другого! Хитро я придумал, да?

Чимоданов изумленно уставился на Дафну.

– Чего ты сказала?

– Не сказала, а сказал! Кого бы ни грохнули – это буду не я! – откликнулся Мефодий, и опять-таки голосом Мошкина. Чимоданов стал искать глазами Евгешу и обнаружил его греющим руки у костра. Бросился к нему, схватил за плечи, потряс.

– А это кто, Тартар меня побери? Разве не ты? – прорычал он.

Евгеша провалился назад и толчком ноги перебросил соперника через себя. Петруччо перелетел на другую сторону костра, едва не сломав шею.

– Еще раз меня коснешься – найдешь свою голову в тумбочке! – предупредил «Мошкин» голосом Шилова.

Чимоданов приподнялся, тряся головой.

– Ну, с этим ясно… А ты как подстраховался? – спросил, показывая на Мефодия без уверенности, что это действительно окажется Меф. Но поскольку он не искал Мошкина, это и правда оказался Буслаев.

– А-а, ничего особенного! – отмахнулся Меф. – Не было у меня творческого порыва. Огненная стена толщиной в миллиметр! Расплавит все на свете.

– А ты? – Петруччо повернулся к Дафне. Она не сразу решилась ответить, но поскольку и другие были откровенны…

– Меня защищает бешеная козявка! – девушка вытащила что-то из волос и посадила на ладонь. Чимоданов разглядел зеленую козявку чуть побольше тли. Презрительно хмыкнув, он потянулся к ней, но, спохватившись, спрятал ладонь за спину.

– Отравленная, что ли?

– Нет. Просто действительно совсем без тормозов! И очень ко мне привязана! В общем, связываться не советую.

Шилов с Прасковьей своих тайн раскрывать не стали, но и без того ясно было, что и у них не обошлось без домашних заготовок. Продолжая с легкой опаской коситься друг на друга, все сели к костру.

– Хлеб! – сказала Варвара и, вытащив его из воздуха, стала жарить на палочке.

– Так вот как ты подслушала некромагов, – Чимоданов вспомнил свою провалившуюся в пространство руку.

– Угу. Так все и было, – согласилась Варвара. – Мое ухо сместилось немного не туда, куда я рассчитывала. Удача, что они его не заметили.

– Ты писала на лошади: наши тела будут затянуты книгой? – спросил Виктор, недоверчиво глядя на нее через костер.

– Вроде того. Книге тоже надо чем-то питаться, чтобы дописывать новые страницы и простраивать все эти декорации.

– Весело, – сказал Меф. – Значит, убьем мы друг друга или нет, соберем оружие в одних руках или нет – шансов нам заранее не оставили?

– Может быть, кому-то одному? – предположил Шилов, однако в голосе у него не было уверенности.

Прасковья сидела тихо, как мышка. Грызла поджаренный хлеб и что-то писала в блокноте. Мефодий знал, чем это обычно заканчивается. Он до сих пор еще откашливал воду, которой наглотался в прошлую их встречу. Буслаев бросился к ней и выхватил блокнот. Она не сопротивлялась, лишь, щурясь, как кошка, наблюдала за ним.

«Надо встретиться с некромагами!» — прочитал Меф и, разобравшись, что ошибся, смущенно вернул блокнот. Варвара положила руки Прасковье на плечи и, откачнув ее в сторону, тоже заглянула в блокнот.

– Отбрысьни! Не видно!

Несостоявшаяся повелительница мрака вспыльчиво вскинула голову. Земля затряслась.

– Тшшш! Без фокусов, пожалуйста! – дочь Арея дала Прасковье легкий подзатыльник и поцеловала ее в макушку. – Не такая уж ты и злая! Не шуми на кухне!

Меф был уверен, что Прасковья вспылит, но она неожиданно усмехнулась. Земля перестала дрожать.

– Жаль, что не прикончила, – с сожалением сказал Шилов.

– А ты тоже помолчи, две пиццы! – одернула его Варвара.

Тартарианец недоуменно моргнул, не понимая, при чем тут еда. Он даже пробормотал себе под нос «пицца, пицца», но ключа так и не нашел. Дафна оказалась сообразительнее. Она помнила, что «две» по-английски «ту», но Виктора просвещать не стала.