Власть без славы - Виктория Холт

В те страшные дни люди задавались и многими другими вопросами.

* * *

Наступило Рождество. Я была рада, что нас с Елизаветой не потребовали ко двору. Страшно было подумать о кощунственном праздновании Рождества во дворце короля. Катарина оставалась в Сионском замке. Я много о ней думала, будучи не в силах ничем помочь. Конечно, ей известно о казнях. Каково-то ей теперь, бедняжке?!

Потом пришел промозглый февраль с густыми туманами и сменившим их резким холодным ветром. Королеву отвезли из Сиона в Тауэр. Значит, казнь неминуема, подумала я.

Говорили, что она стала спокойней. Судя по всему, она уже свыклась с мыслью о смерти. Леди Рошфор тоже была там – ее обвинили в измене на основании того, что она способствовала свиданиям королевы с Кулпепером.

Я размышляла над превратностями судьбы Катарины, такой жизнелюбивой и такой еще молодой. Она успела хорошо узнать мужчин, знала их прихоти и желания, потом ублажала короля, уверенная, как она призналась кому-то, что он будет предан ей до конца жизни.

Мы с Сьюзан только о ней и говорили. Впрочем, о ее судьбе сейчас говорили по всей Англии, – будет ли это вторая жена Генриха VIII, сложившая голову на плахе?

Ее повели на эшафот 13 февраля. Юная, прекрасная, она должна была умереть только потому, что была легкомысленна до свадьбы.

Смерть она приняла со спокойным достоинством. Поняв, что надежды нет и что король, клявшийся ей в вечной любви, оставил ее в одиночестве, она покорилась судьбе.

Рассказывали, что в последний день она спрашивала, как вести себя на эшафоте, и попросила принести в камеру колоду точно такую, на какой ей будут отсекать голову. Ее желание было исполнено, и она попрактиковалась, чтобы во время казни не споткнуться и не суетиться. На следующий день она вела себя очень мужественно и перед смертью заявила, что лучше бы стала женой Томаса Кулпепера, чем королевой.

Леди Рошфор казнили в тот же день. Я никогда не испытывала сочувствия к этой женщине, настолько безнравственной, что она смогла обвинить Анну Болейн в сожительстве со своим братом.

Перед смертью она сказала, что невиновна в измене, но виновата в том, что оклеветала своего мужа и свояченицу.

Так исчезла с лица земли пятая жена короля Катарина Хоуард, сложив голову на том же месте, где и вторая его жена, Анна Болейн.

КОРОЛЕВА В ОПАСНОСТИ

Возвращаясь с охоты, король заехал к нам в Хэверинг.

Эдуард всегда чувствовал себя неловко в его присутствии.

– Я ему не нравлюсь, – взволнованно произнес принц, услышав о приезде отца. Его голубые глаза на бледном лице слегка покраснели от чрезмерного чтения.

Я попыталась успокоить мальчика:

– Король рад, что у него есть ты, его сын. Мы с Елизаветой всего лишь девочки.

– Но он хотел бы иметь сильного сына, такого, как он сам.

– У тебя впереди целая жизнь, ты непременно станешь сильным.

– Он говорит, что в моем возрасте был на голову выше меня.

– Сильные люди не всегда самые хорошие.

– Но они могут без устали охотиться, скакать верхом.

Я внимательно оглядела брата. Это был болезненный, нежный ребенок. Вокруг него всегда суетились придворные, сдувая с мальчика пылинки, чтобы, не дай Бог, ничего не случилось.

– Если бы я только мог бегать и танцевать, как Елизавета! – воскликнул Эдуард.

– Но разные бывают люди, не все же такие, как Елизавета!

Эдуард улыбнулся – он обожал свою сестру.

Вошел король. Все склонились перед ним в низком поклоне. Он взглянул на Эдуарда, и я заметила, что ему не понравился утомленный вид сына. На Елизавету отец старался не смотреть. Она же нисколько не смущалась его присутствием. Веселая, резвая, рыжекудрая, Елизавета была очень на него похожа.

К моему удивлению, король, пройдя в свои покои, позвал меня.

– Сядь, дочь моя, – произнес он мягко.

Подобная снисходительность не предвещала ничего хорошего.

Мой настороженный взгляд не ускользнул от его внимания.

– Успокойся, – сказал он. – Не бойся. Я хочу с тобой поговорить. Ты уже не ребенок…

– Да, Ваше Величество.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать шесть, Ваше Величество.

– И до сих пор одна! Признаюсь тебе, прошедшие годы были не лучшими в моей жизни. Я разочаровался в своих женах. Джейн, правда, была исключением. Но, похоже, меня преследует злой рок. За что Господь так меня наказал?

Я почувствовала, что просто задыхаюсь от гнева. Так хотелось крикнуть: «У тебя была лучшая в мире жена, но ты отверг ее ради Анны Болейн!»

Он, видимо, почувствовал, как я внутренне сжалась, но продолжал в том же миролюбивом тоне:

– Я был околдован этой ведьмой.

Я молчала. Его взор был устремлен далеко – быть может, он видел перед собой черноокую Анну, из-за которой ему пришлось бросить жену и порвать с Римом… Но он убил ее, оправдывая свое злодейство тем, что она околдовала его.

– А Джейн, – вздохнул он, – умерла…

– Оставив сына Вашему Величеству, – заметила я.

– Как тебе нравится мальчик? Он не слишком болезненный?

– Он не такой крепкий, как Елизавета, но леди Брайан говорит, что нежные дети с возрастом меняются и становятся сильными.

– Я никогда не был хилым ребенком!

– Вашему Величеству нет равных в силе и здоровье. Даже ваш сын не может соперничать с вами.

– Хорошо бы он унаследовал это от меня! Я не прошу многого… Мария, пойми, я чересчур доверчив. Ты же сама видишь, что из этого получается. Я-то думал – встретил наивную, честную девицу…

«Ты говоришь так, будто у тебя не было ни жен, ни любовниц», – мысленно возразила я. Наша беседа со стороны могла бы показаться странной – отец говорил, а я молча смотрела на него, пытаясь изобразить на своем лице сочувствие, с трудом подавляя желание высказать вслух все, что накипело на душе, – и об Анне Болейн, которой отрубили голову мечом, специально заказанным во Франции, и о несчастной Катарине, хладнокровно отправленной им на эшафот…

– Дочь моя, – продолжал он все так же миролюбиво, – я желаю видеть тебя рядом с собой. Теперь, когда я остался совсем один, ты должна жить при дворе и заменить королеву. Отринем печаль, устроим пир, бал. Сделаем это ради наших подданных. Пусть люди повеселятся. Ты возвращаешься во дворец к отцу.

Он, широко улыбаясь, смотрел на меня, ожидая увидеть радость на моем лице.

Во мне боролись противоречивые чувства: с одной стороны, мне хотелось пожить при дворе и своими глазами посмотреть на все, что там происходит, а с другой – находиться постоянно вблизи короля было опасно.

Он не спускал с меня глаз. Я подумала: может, оно и к лучшему, а жить в страхе я привыкла.

– Вижу, ты не против, – ласково сказал он, по-отечески потрепав меня по плечу.