Фальшивые червонцы - Ариф Васильевич Сапаров

прорву крупных и мелких авантюристов.

Так уж оно получалось повсеместно — и в лагере адмирала Колчака, и у Деникина, собиравшего добровольческие офицерские полки, и всюду, где было поднято кровавое знамя контрреволюции: на передний план непременно выскакивали бойкие вертлявые людишки без каких-либо признаков чести и совести.

Громкозвучные идеи возрождения «единой и неделимой России» служили для этой публики чем-то вроде удобного трамплина к разбойничье-наглому личному обогащению, к нахватыванию всяческих чинов и наград.

В летописях белого движения зарегистрирован совершенно анекдотический случай, когда некий князь Бермонт-Авилов (выступавший, кстати, в качестве основного конкурента Юденича) сам себя произвел в... генералы! Некогда было ждать чьих-то великодушных милостей, да и не хотелось их ждать. Сел князь за письменный стол и в два счета накатал соответствующий приказ, бестрепетно под ним подписавшись. Дескать, с такого-то числа считать Бермонта-Авилова генерал-майором.

Петр Владимирович Глазенап, захудалый помещик из Херсонской губернии, по достоинству должен быть отнесен в разряд авантюристов крупного масштаба.

Правда, весьма продолжительное время с карьерой у Петра Владимировича решительно не клеилось. В драгунском полку командовал он эскадроном, но продвижения по службе не было. Сколотил партизанский отряд, соблазнившись лаврами Дениса Давыдова, нашумел своим ночным рейдом в немецкий тыл, да малость переусердствовал по части расписывания собственных доблестей и заслуг. Вместо Георгиевского креста получил строгое внушение от начальства.

Не очень плодотворной оказалась и поездка Глазенапа в Ростов-на-Дону, к Деникину. Встретили там довольно сухо, предложили снова командовать эскадроном, а ему до смерти хотелось иметь полк.

Зато в Гельсингфорсе, в окружении Николая Николаевича Юденича, наконец-то повезло. С места в карьер был назначен начальником штаба дивизии, затем ездил в Стокгольм и Лондон с деликатными поручениями самого главнокомандующего. Короче говоря, быстро пошел в гору.

Авантюристические наклонности Петра Глазенапа нашли подробное и всестороннее отражение в оперативных материалах, собранных ленинградскими чекистами еще в годы вооруженной борьбы за Советскую власть, когда надо было внимательно изучать руководящие кадры контрреволюционного лагеря.

Немало занятных наблюдений содержали эти материалы, составившие объемистую папку. Трагикомический эпизод с несколько преждевременным назначением в военные губернаторы невзятого города занимал в их числе лишь малую толику, потому что основные события в биографии этого деятеля начались позднее, сразу после разгрома армии Юденича. Вот тогда-то и развернулся он по-настоящему, показал себя во всем блеске.

К слову заметить, и на крахе северо-западной авантюры белогвардейцев генерал Глазенап со свойственной ему бесцеремонностью грабителя успел погреть руки, отхватив в свою пользу изрядный куш в твердой иностранной валюте.

Как сказано в пословице, не было бы счастья, да несчастье помогло...

Николай Николаевич Юденич откровенно недолюбливал своего заместителя, генерала Родзянко. Знали об этом в армии все, знал и Глазенап, по мере сил растравливая старика хитроумным нашептыванием: дескать, и интриган Родзянко, и подкапывается под авторитет главнокомандующего, и вообще надобно поставить его на место.

Уходя на покой после крушения своих честолюбивых замыслов и отдав приказ о расформировании Северо-Западной армии, генерал Юденич решил напоследок утереть нос своему недругу. Председателем ликвидационной комиссии, вопреки всеобщим ожиданиям, был назначен не Родзянко, а Глазенап, несостоявшийся губернатор. Иначе говоря, бросили щуку в реку...

Трудилась ликвидационная комиссия в Ревеле с полгода. Было тут всякое, что случается обычно при дележе добычи: грандиозные скандалы, мордобой, проклятия обманутых и обиженных. Были сенсационные разоблачения в ревельских газетах, были даже вызовы на дуэль. Каждый рвал свою долю с злобным остервенением. Доля председателя ликвидкома, естественно, оказалась львиной.

Последующие зигзаги жизненного пути Петра Владимировича Глазенапа напоминали пестрый калейдоскоп.

Одни могли его видеть в туманном Лондоне, на Даунинг-стрит, в служебном кабинете Уинстона Черчилля, где попусту слов не тратят и даром денег не дают.

Другие лицом к лицу сталкивались с ним в игорных залах Монте-Карло, за длинными столами, крытыми зеленым сукном, где крутится бесстрастное колесо фортуны, а политикой и не пахнет.

Третьи утверждали, что добился он личной аудиенции у престарелого немецкого генерала Людендорфа, известного своей антисоветской направленностью и заигрыванием с «кирилловцами».

Жил Глазенап на широкую ногу, по-барски. Останавливался только в фешенебельных дорогих отелях, часто менял любовниц и автомобили. Приобретенный им в Восточной Пруссии старинный охотничий замок месяцами дожидался своего нового хозяина, беспрерывно разъезжавшего из страны в страну.

Чекисты, разумеется, догадывались о цели всех этих генеральских путешествий. Знали они про германофильскую ориентацию Глазенапа, вскоре приведшую его в ряды платных информаторов полковника Николаи, тогдашнего руководителя немецкой разведки. Своевременно удалось зафиксировать и возникновение его контактов с Интеллидженс сервис.

У немцев Петр Владимирович Глазенап числился в картотеке под кодовым номером 0714. Англичане окрестили его с библейской торжественностью, присвоив кличку Моисей. Судя по некоторым признакам, можно было думать, что обе разведки не подозревают в нем агента-двойника.

Ранней весной 1924 года разыгралось происшествие, слегка подмочившее репутацию Моисея.

Случилось оно, это драматическое происшествие, в поезде Ревель — Рига. Ни стрельбы, ни погони, ни экстренной остановки поезда не было, так что пассажиры остались в неведении о головоломных загадках, которые предстояло решать лучшим умам Интеллидженс сервис.

В поезде обокрали дипкурьера англичан.

Собственно, и не обокрали вовсе, а молниеносно сумели подменить его чемодан с дипломатической почтой, воспользовавшись минутной отлучкой в туалет. Из запертого на ключ купе, в полупустом спальном вагоне, с виртуозной рассчитанностью каждого мгновения этой сверхдерзкой операции. Подмена, кстати, оказалась настолько ловкой, что бедный дипкурьер обнаружил ее только утром, когда поезд прибыл к месту назначения и большинство пассажиров успело разойтись.

Легко вообразить громы и молнии официального Лондона. Было назначено тщательное расследование, как гласное, так и сугубо негласное, на виновных посыпались суровые административные кары. Однако похитителей так и не удалось обнаружить. Чемодан с дипломатической почтой бесследно исчез.

На перроне ревельского вокзала, в толпе провожающих, видели генерала Глазенапа. Появился он всего на несколько минут и почему-то был в гриме, с наспех подклеенной бородкой.

Лишь эта косвенная улика, да кое-какие следы немецкой агентуры, организовавшей похищение чемодана дипкурьера, могли питать недоверие Интеллидженс сервис к Моисею — прямых доказательств измены не находилось. Тем не менее Петру Владимировичу перестали платить, и на несколько лет наступила полоса охлаждения в его связях с английской секретной службой.

К этому времени, прочно обосновавшись в Данциге, генерал Глазенап всецело посвятил себя ревностному служению великому князю Кириллу Владимировичу, «Местоблюстителю Государева Престола».

Выбор между Николаем Николаевичем и Кириллом Владимировичем, двумя соперничавшими претендентами в российские императоры, был для Глазенапа не легок и не прост. Свяжешься не с тем лагерем — и запросто продешевишь, не на удачливую лошадку поставишь; а в простофилях пребывать он не собирался, желательно было играть на выигрыш.

В конце