Смута в Московском государстве - Коллектив авторов

Когда все сословия государства собрались для выборов, правитель вышел к ним, передал высшим чинам царский скипетр и сложил с себя обязанности правителя, притворившись, будто он очень рад избавиться от такой большой заботы и тягости и будто корона и скипетр ему ненавистны, чему многие из важных персон дивились, не зная, что за этим кроется.

Когда правитель ушел погулять на досуге, князья начали называть друг друга, этот указывал на одного, тот на другого, и говорили: «Вот он достоин стать царем». Когда же было предложено сказать свое слово и боярам, вышел от имени всех собравшихся бояр один старец, который верно знал, куда дело клонит, и сказал: «Любезные государи мои, князья, это дело не одного сословия, а всех подданных государства. Что они почтут за благо, тому и мы, бояре, перечить не станем».

Затем собрались все сословия, высшие и низшие — вместе, и большинство высказалось так: в стране достаточно знатных вельмож, князей и бояр, но нет мудрого и разумного царя, а поскольку до сего времени правитель Борис Федорович вершил государственные дела так, как не вершил их еще никто с тех пор, как стоит их монархия, то они хотят иметь царем его и не хотят никого иного. Тут стали говорить, что «глас народа — глас Божий», кого выбрал весь народ, тот, без сомнения, избранник Божий.

Эти речи неприятно было слушать многим знатным вельможам, князьям и боярам, да пришлось им стерпеть. Послали за правителем, но он отказался прийти, не пожелал стать царем (так ловко он умел скрывать свое лукавство) и тайно отправился в Новодевичий монастырь к своей сестре Ирине, чтобы посоветоваться с ней (такие он распустил слухи), уйти ли ему в монастырь и стать монахом или поступить как-либо иначе и т. д.

К этому ловко сумели приспособиться подчиненные ему покровители, которые стали подстрекать простонародье, говоря, чтобы они не зевали с этим делом, ибо если они дотянут до того, что правителя постригут, то тогда будет уже слишком поздно и не найти будет на всей Руси столь мудрого государя. Из-за этого в простом народе началось большое волнение, стали кричать, чтобы вельможи прекратили совещания, шли вместе с ними к Новодевичьему монастырю и вместе с ними предприняли все, что может помочь делу.

Когда же все сословия собрались там и единодушно решили просить на царство правителя, старейшие и главнейшие из монахов и попов, князей и бояр, торговых и служилых людей, стрельцы и ремесленники пошли просить его принять их, но он велел передать им, чтобы они понапрасну не старались, ибо все равно ничего не добьются, он, мол, достаточно долго служил миру, выполняя трудное дело управления государством, и теперь хочет уйти на покой. Тогда народ начал громко кричать так, что доносилось до небес: «Пожалей, осподарь Борис Федорович, пожалей» и т. д. «Пожалей нас, бедных, разбредшихся людей, не имеющих пастыря, и не отказывайся стать нашим царем».

Крики эти продолжались до тех пор, пока он не вышел; он поблагодарил собравшихся за предложенную ему честь, но посоветовал им обратиться к знатным вельможам и князьям, которые выше его званием и родом, к тому же и старше летами, да и опытнее его. Но они и слышать не хотели ни о ком другом, упорствовали и настаивали на своем, падали ниц и, время от времени выпрямляясь, кричали и просили: «Пожалей, осподарь, пожалей!», «Пожалей, государь, пожалей и будь нашим царем!» и т. п. Но он снова скрылся в монастыре, не хотел еще смилостивиться.

Тогда собравшиеся вывели вперед кучку малых отроков и юношей, которые очень жалобно запели у монастыря, чтобы растрогать правителя: «Сжалься, государь Борис Федорович. Уж если ты не хочешь смилостивиться над нашими родителями, то смилостивись над нами и будь нашим царем. Если, может быть, наши родители причинили тебе зло и поэтому ты не хочешь внять их мольбам, то мы ведь неповинны. Будь же ради нас царем и государем этих бедных людей. Земля наша полна разбредшихся овец, у которых нет пастыря, будь нашим пастырем, бога ради. Он за это воздаст тебе». В ответ на мольбы этих отроков он снова вышел со своей сестрой, вдовой царя, но и им отказал.

Тогда отроки стали взывать к царице и просить ее, чтобы она сжалилась над разбредшимися овцами и уговорила своего господина брата не отказываться больше от царства. Царица так и сделала, стала уговаривать своего брата и усердно просить его, чтобы он смягчился и дал бедному народу благожелательный ответ.

После этого он обратился к народу и сказал: «Так как я вижу, что множество присутствующего здесь народа из всех сословий не перестает просить, то полагаю, что воля господня такова, чтоб государем на Руси был я. Но для того чтобы я еще вернее познал волю Божью, я прошу нескольких недель отсрочки, и чтобы к июню вся земля собралась под Серпуховом для похода против крымских татар. Если я увижу, что вся земля повинуется, то это будет свидетельством того, что все сословия истинно желают моего избрания».

Таким образом, правитель многим отвечал отказом, хотя давно уже хотел быть царем. Вследствие этого к июню вся земля была призвана под Серпухов, чтобы идти против татар, а также чтобы избрать правителя царем, и к этому времени в указанном месте собрались 800 000 человек, умевших обращаться с ружьями и саблями, луками и стрелами. Туда была доставлена также в изрядном количестве артиллерия в несколько сотен пушек крупного калибра (каковых немало у них в стране, и они такой огромной величины, так великолепны и красивы, что здесь, у немцев, этому едва можно поверить), для того чтобы из них палить в честь персидского и татарского послов, которые прибыли туда на аудиенцию там же в стане.

При этом было истрачено весьма много пороха и показаны такая пышность и такое великолепие, что оба посла были очень изумлены великой мощью, снаряжением, роскошью и богатством московитов и, как говорят, сказали, что равного подобному государю на свете нет. Затем послов обоих государей препроводили в Москву, а вновь избранный царь повелел благодарить всю землю за повиновение и, выйдя в поле, дал согласие быть царем, обнадежив всех, что с Божьей помощью он будет заботиться о своих подданных так, чтобы они благоденствовали и преуспевали. После этого весь народ пожелал ему счастья, а главнейшие в сословиях отвезли его в Москву. Там 1 сентября 1597 года в церкви Св. Марии, которую они называют «Пречистая», что значит «заступница», патриархом (который в этой стране является главой духовного сословия) был возложен на него царский венец. Так правитель страны получил золотую карету, которой он долго домогался всякими хитростями и вражьими кознями. По окончании церемонии коронации, когда царя вывели из церкви, в народ бросили много денег.

Новый царь облагодетельствовал всю землю и всех людей еще и тем, что отказался на этот год от тех денег, которые ежегодно полагаются ему ко дню святого Егидия, зато теперь, на коронации, он получил вдвойне.

Все вдовы и сироты, местные жители и иноземцы были от имени царя наделены деньгами и запасом, т.е. съестным. Все заключенные по всей земле были выпущены и наделены подарками. Царь дал обет в течение пяти лет никого не казнить, а наказывать всех злодеев опалой и ссылкой в отдаленные местности. Он повелел построить особые судебные палаты и приказы, издал новые законы и постановления, положил конец всякому имевшему место в стране языческому содомскому распутству и греху, строго-настрого запретил пьянство и шинкарство, или корчмарство, угрожая скорее простить убийство или воровство, чем оставить ненаказанным того, кто вопреки его приказу откроет корчму и будет продавать навынос или нараспив водку, меды или пиво. Каждый у себя дома волен угощаться чем Бог пошлет и угощать своих друзей, но никто не смеет продавать московитам напитки, а если кто не может прокормиться без содержания корчмы или шинка, тот пусть подаст челобитную, и царь даст ему землю и крестьян, чтобы он мог на это жить.

Немцам, которых при Иване Васильевиче Грозном взяли в плен, привели из Лифляндии в Московию и поселили всех вместе в живописной местности на расстоянии немецкой полумили от Кремля, где они жили в достатке, а многие за службу в царском войске получили доходные поместья, он предоставил свободу совершать свое богослужение на дому.

А для того, чтобы в будущем иметь среди своих подданных мудрых и способных людей, он предложил оказать всей стране милость и благоволение и выписать из Германии, Англии, Испании, Франции, Италии и т.д. ученых, чтобы учредить преподавание разных языков. Но монахи и попы воспротивились этому и ни за что не хотели согласиться, говоря, что земля их велика и обширна и ныне едина в вере, в обычаях и в речи и т.п. Если же иные языки, кроме родного, появятся среди русских, то в стране возникнут распри и раздоры и внутренний мир не будет соблюдаться так, как сейчас. Хотя из-за решения монахов и попов это благое намерение царя и не могло быть выполнено, тем не менее он все же выбрал из московитских детей восемнадцать дворянских сынов, из которых шесть было послано в Любек, шесть в Англию и шесть во Францию, чтобы их там обучили. Они легко выучили иноземные языки, но до настоящего времени из них только один вернулся в Россию — тот, которого Карл, король шведский и пр., дал в толмачи господину ПонтусуДелагарди. Его звали Димитрий. Остальные не пожелали возвращаться в свое отечество и отправились дальше по свету.