Клянусь, что исполню... - Хилари Норман

– Хорошо. Как дела у Кэри?

– Нормально.

– Она тебя не допекает?

– Нет, нисколько.

– Отлично.

– Оливия, ты уверена, что с тобой все в порядке? – еще раз спросил Джим.

– Не беспокойся, все прекрасно, – сказала Оливия.

Оставался еще один путь. Если в ее гипотезе о том, что существовала какая-то связь между их родителями, была хоть крупица истины, то, проверив архивы Карлоса Ариаса и Артура Сегала, следовало проделать то же самое с архивами Франклина Олдрича.

До сих пор процветавшая адвокатская фирма Олдрича имела три отделения – в Лондоне, Сан-Франциско и в Нью-Йорке. В результате долгих телефонных переговоров Оливии удалось разыскать Ричарда Тайсона, одного из партнеров Франклина Олдрича. Именно он после аварии помогал Энни отправлять отцовские бумаги из опустевшего дома в лондонский офис.

Оливия сразу взяла быка за рога. Она сказала Тайсону, что Франклин Олдрич вел некоторые дела ее отца, но она хотела бы знать, занимался ли он также делами Карлоса Ариаса.

Тайсон хорошо помнил Артура Сегала и знал, что Оливия – близкая подруга Энни, поэтому он говорил вежливо, хотя и суховато.

– Могу сообщить вам, – сказал он, – с определенной степенью уверенности, что мистер Ариас никогда не входил в число клиентов мистера Олдрича. Я не помню, чтобы эти два человека были каким-либо образом связаны. Что касается личных бумаг мистера Олдрича, они были переданы в архив нью-йоркского отделения много лет назад.

– Понятно, – сказала Оливия.

– Я уверен, нет необходимости напоминать вам о том, что личная переписка предназначается только для глаз членов семьи. – Тайсон сделал паузу. – Если дочь мистера Олдрича пожелает получить доступ к архивам отца, то это, без сомнения, можно будет устроить.

– Я поговорю с ней, – сказала Оливия, понимая, что не будет делать этого.

После разговора с Тайсоном она признала, что больше искать негде. Наверное, Джим и Майкл правы. Она беспокоится по пустякам. Пора было усмирить слишком живое воображение и по-настоящему забыть о записке.

Совпадения действительно случаются.

Неделю спустя Бернар водил Оливию на концерт в Королевскую консерваторию. Потом они обедали в «Винсенте». Они, как всегда, прошли через зал к своему столику, любуясь старой мозаикой на стенах. Оливия заказала отбивную, а Бернар рыбу, но, когда еду принесли, Оливия заметила, что он почти не ест.

– Ты не заболел? – озабоченно спросила она.

– Нет, я нормально себя чувствую, – ответил он.

– Тогда в чем дело? Бернар улыбнулся.

– Чему ты смеешься?

– Мы поменялись ролями. В последнее время я только и делал, что просил тебя объяснить, в чем дело.

– Правда, – кивнула Оливия. – Извини. Бернар положил нож и вилку.

– Есть что-то не хочется.

– Но тебе всегда хочется есть. – Оливия всерьез забеспокоилась.

– Только не тогда, когда я расстроен. Оливия молчала, ожидая продолжения.

– Я хочу отправиться в небольшое путешествие, – сказал Бернар. – По Дальнему Востоку.

– Скоро?

– Недели через две.

– Звучит очень заманчиво. – Ее собственный аппетит резко пошел на убыль. Оливия отрезала кусок мяса, съела его и тоже положила нож и вилку. – А куда ты собираешься поехать?

– Токио, Тайбэй, Гонконг, может быть, Бангкок. У Оливии заблестели глаза.

– Это замечательно! Ты никогда не говорил, что собираешься в такие интересные места. Будешь покупать или продавать? Или и то и другое?

– Думаю, и то и другое. Но в основном смотреть, слушать, ощущать. – Бернар немного помолчал. – Когда я задумывал это путешествие, я надеялся, что ты поедешь со мной. – Он долго молча смотрел на Оливию, словно стремясь проникнуть в ее душу. – Я надеялся и на многое другое. Ты это знаешь.

– Знаю, – тихо произнесла она.

– Я изо всех сил пытался не выходить из рамок, которые ты определила для наших отношений.

– Знаю, – повторила Оливия и поняла, что последует дальше.

– Я думал, что смогу без труда принять эти рамки, но теперь я понимаю, что обманывал себя. – Бернар сделал глоток вина. – Я говорил себе о том, как мне повезло, что в моей жизни появилась такая женщина – молодая, красивая, волнующая. Женщина, которая так много мне дает и в то же время старается ничем меня не связывать. Женщина, согласная быть моим другом и любовницей и не желающая взаимной зависимости. – Он отпил еще вина. – Когда я ловил себя на том, что хочу, чтобы мы поженились и жили вместе, я себя одергивал. «Нет, Бернар, – говорил я себе, – ты просто дурак». Любой мужчина ухватился бы за возможность иметь такую женщину и в то же время сохранять свободу.

– Но такая свобода была тебе не нужна, – тихо проговорила Оливия.

– Да, не нужна. – Он замолчал. – Но, я думаю, я мог бы со всем этим смириться, если бы ты хоть чуть-чуть приоткрыла для меня сердце.

– Ты очень много для меня значишь, Бернар.

– Конечно. Но не настолько, чтобы делиться со мной своими трудностями.

Оливия вздохнула. Что ему сказать?

– В последнее время меня не покидало ощущение, что ты все время думаешь о чем-то своем, – продолжал Бернар. – Я не жаловался, во всяком случае, не очень жаловался.

– Ты вел себя замечательно.

– У меня несколько другой взгляд на это, но неважно. Мне хотелось, чтобы ты доверилась мне, положилась на меня, открыла, что тебя мучит.

– Но, Бернар, ничего такого не было, – попыталась объяснить Оливия. – Во всяком случае, ничего реального.

– И все же что-то заставило тебя замкнуться, – возразил Бернар. – Ведь ты искала поддержки у Энни и Джима.

Оливия почувствовала, что у нее зарделись щеки.

– С Энни я об этом не говорила.

– А с Джимом?

– Очень коротко, – начала оправдываться Оливия. – Но он решил, что это ерунда, и на том все и кончилось. Мне действительно нечем было с тобой делиться, Бернар.

– Оливия. – Бернар потянулся через стол и взял ее за руку. – Ты же честный человек.

– Надеюсь, что да. В целом.

– Тогда будь честной и сейчас ради нас обоих.

– Хорошо.

– Я тебе нравлюсь, это я знаю. – Он быстро продолжал, не давая ей заговорить. – Но я тебя люблю. И для меня это значит, что я хочу, что мне необходимо делить с тобой жизнь. Мелкие сомнения и тревоги, большие страхи и беды. Ты понимаешь?

– Да, конечно.

– Чтобы наши отношения могли продолжаться – в том варианте, в каком ты сочтешь нужным, – ты должна чувствовать то же самое. – Он немного помолчал, потом спросил: – Ты это чувствуешь?

С минуту она размышляла.

– Не знаю, – произнесла она наконец. Бернар кивнул:

– Ну вот. – Он выпустил ее руку, взял бокал. Глаза его были полны печали.