Креахоновая крепость. Водовороты времени - Герман Рыльский

ярус, девушка направилась было домой, но в последний момент передумала. Пройдя длинным коридором, она остановилась у двери мадам Симоны и нажала кнопку звонка. Автоматическая дверь распахнулась. Яналия миновала захламлённую прихожую и очутилась в гостиной, освещённой единственной лампочкой под матерчатым абажуром. За столом, в круге света, сидела мадам Симона и раскладывала карты.

– Я знала, что ты придёшь, – произнесла она глухим голосом. – Присаживайся.

– Я здесь из-за Тиши, – сказала Яналия, решив не ходить вокруг да около. – Как вы думаете, что с ней случилось?

– Её похитили! – уверенно произнесла цыганка. – Бедная девочка, она сейчас так страдает!

– Откуда вы это знаете? – спросила Яналия, заранее зная ответ.

– Мне сказали карты! – мадам Симона быстро перетасовала колоду и принялась делать новый расклад, выкладывая сложный узор из картонных прямоугольников. Яналия смотрела, как на стол одна за другой ложатся странные картинки. Здесь были полуобнажённые, застывшие в экзальтированных позах женщины, рыцари в средневековых доспехах, колдуны в мантиях, шуты, горбуны, уродцы и рогатые демоны. Между фигурами, словно бы сошедшими со средневековых гравюр, то и дело попадались изображения космических кораблей, звёздных систем, инопланетных существ и роботов. На карте, которую мадам Симона положила в центр расклада, похожего на очертания паутины, была нарисована голая светловолосая девушка. Она с безмятежным выражением лица отрезала себе руку, которую, по всей видимости, собиралась бросить собакам, ожидающим подачки. «И как Тиша всё это терпит? – с удивлением подумала Яналия. – Она же такая впечатлительная!»

– Эта карта называется «Жертвенность», – прокомментировала пожилая цыганка, заметив реакцию Яналии. – Всего-навсего жертвенность.

– И как это понимать?

– Тиша готова отдавать, ничего не требуя взамен, – сказала мадам Симона. – Это и значит жертвенность. К сожалению, позиция жертвы, как и чувство вины, ведёт лишь к саморазрушению. Что мы и видим на карте.

Яналия пришла сюда не для того, чтобы составлять психологический портрет Тиши Крейн, поэтому спросила напрямую:

– Кто, по-вашему, её похитил?

– Одержимый, – произнесла цыганка, дополняя расклад ещё тремя картами. На стол по очереди легли изображения девочки, державшей на поводке гигантского паука, страшной ведьмы с лицом обезображеным шрамами, и королевы, голову которой, помимо короны, венчали загнутые козлиные рога. – Человек, одержимый бесом и очень опасный!

– Одержимый бесом? – Яналия скептически вскинула бровь. – Типа, он ползает по потолку и плюётся в священников, как в тех страшилках?

– В человеке, который похитил Тишу, живёт могущественный демон. Страшное зло, которое однажды вырвется на свободу, – цыганка вгляделась в карты и произнесла: – И произойдёт это довольно скоро.

– Когда? – уточнила Яналия. – На этой неделе?

– Будущее пока неопределённо. Но мы должны надеяться и верить в то, что Тиша к нам вернётся…

Услышав этот довольно банальный совет, Яналия закатила глаза. Как и все предсказатели, мадам Симона говорила общими фразами, избегая конкретики. Яналии же требовались факты.

– Мадам Симона, вчера Тиша собиралась зайти к вам в гости, – произнесла она, подавляя раздражение. – Вы увиделись?

– Нет. Тиша так и не появилась у меня. Вероятно, где-то по пути с ней и приключилось несчастье.

– Она столкнулась с похитителем, когда шла к вам?

– Да. Вот с ним, – пальцем, украшенным сразу тремя золотыми кольцами, мадам Симона указала на карту, лежавшую прямо над «Жертвенностью». На картинке был изображён худой и безумный с виду человек в рваном плаще. Его глаза горели красным, седые волосы были всклокочены, а на плече сидел гадко ухмыляющийся бесёнок. Причём бесёнок, как отметила Яналия, был наполовину роботом.

Это были просто страшные картинки, но они пробуждали внутри у Яналии странные, неконтролируемые эмоции. Она чувствовала, как полумрак комнаты с каждой минутой всё сильнее сгущается, а воздух, насыщенный благовониями, делается непригодным для дыхания. Оторвавшись от созерцания безумца с бесёнком-киборгом на плече, Яналия тут же встретилась взглядом с черепом, стоявшим на полке. Он ухмылялся безгубой пастью, а в провалах глазниц залегли чернильные тени.

– Я, наверное, пойду, – сказала Яналия, поднимаясь со стула. – Спасибо, что уделили мне время…

– Пожалуйста, – мадам Симона одним движением сгребла карты и посмотрела на Яналию. – Будь осторожна. Твоя судьба и судьба Тиши тесно переплетены. Тебе тоже может грозить опасность.

Шагая домой, Яналия размышляла о том, что сказали карты. Она не особо верила в гадания, но зловещий образ похитителя, одержимого демоном, не шёл из головы. На душе у Яналии было неспокойно.

Глава 17

Рухнувшая голова

08.09.2813. Открытый космос.

Выставка авангардной скульптуры поражала нелепостью и размахом. Мобайлы, или попросту подвижные скульптуры, вращались и покачивались, совершая бесцельные движения. При этом каждая скульптура скрипела, шипела или лязгала. Из монументального нагромождения металлических бочек, скреплённых между собой болтами, время от времени валил чёрный, густой дым. Яналия видела множество ужастиков, где на кладбищах начинали оживать мертвецы. Выставка напоминала такое кладбище, только вместо мёртвых людей были отработавшие своё механизмы. Даже роботы-уборщики держались от выставки подальше. Гермес предположил, что в ржавых мобайлах Фанделины им чудились демоны из техноада – страшного места, куда по слухам попадали неэффективные роботы.

Эта странная выставка расположилась не где-нибудь, а в вестибюле школы. В классах, даже при закрытых дверях, слышался грохот экспонатов. Директор Мут, конечно, пожалела, что дала разрешение на проведение выставки, а теперь было поздно требовать, чтобы всю эту рухлядь вернули обратно в мусоросборник. Молодая и горячая, Фанделина никому бы не позволила замахнуться на высокое искусство.

– Смотри, вот эта скульптура на тебя похожа, – Яналия кивнула на корпус от стиральной машины, припаянный к дырявой металлической бочке.

Гермес подошёл ближе и прочитал табличку.

– Не, это не я, – сказал он. – Тут написано: «Геракл побеждает Немейского льва», проект О’Хары и Ар-Рази. Вот эта бочка, наверное, и есть лев.

Подтверждая его предположение, из динамика, скрытого в недрах скульптуры, донёсся раскатистый львиный рык.

– А вот это, – Гермес указал на бочку, подвешенную к потолку, – сто процентов ты!

Автор этого проекта от души поработал сварочным аппаратом. Отверстия с неровными краями, очевидно, изображали глаза, нос и перекошенный рот. Подвешенная на канате бочка медленно вращалась вокруг своей оси.

– Это не Яналия, – раздался голос Гулфи Тока.

– Откуда ты знаешь?

– Потому, что это мой проект, – гордо ответил Гулфи. – Эта скульптура называется «Голова».

– Просто «Голова»? – уточнил Гермес.

– Да!

– И что ты хотел этим сказать?

Вопрос поставил Гулфи в тупик.

– Чего ты к нему пристал? – вмешалась Яналия. – Спроси у Фанделины, если интересно. Могу спорить, она уже отыскала в этом шедевре глубокий философский смысл.

По задумке Фанделины, выставка должна была привлечь внимание общественности к проблемам загрязнения окружающей среды. Она говорила:

– Каждый день мы производим горы мусора! Мы покупаем новые вещи лишь