Дело Ливенворта (сборник) - Анна Грин

Тут он вдруг встал и с задумчивым видом принялся ходить по комнате, бросая взгляды то туда, то сюда, но только не на меня, хотя сейчас мне кажется, что кроме моего лица он тогда не видел ничего.

– Мистер Рэймонд, вы очень расстроитесь, если Мэри Ливенворт арестуют по обвинению в убийстве? – спросил он, остановившись у большого аквариума, в котором медленно плавали две-три печального вида рыбки.

– Да, – ответил я. – Для меня это станет настоящим горем.

– Но это необходимо сделать, – сказал мистер Грайс, хотя и без обычной твердости. – Как честный служащий, которому доверено представить убийцу мистера Ливенворта в соответствующие органы, я обязан это сделать.

И снова я ощутил в сердце странный трепет надежды, вызванный необычностью его поведения.

– К тому же моя репутация сыщика… Ее тоже нужно учитывать. Я не настолько богат и знаменит, чтобы не думать о том, что мне может принести подобный успех. Нет, как бы красива и мила она ни была, я должен довести дело до конца.

Однако, произнося это, мистер Грайс делался все более и более задумчивым и всматривался в темные глубины аквариума так напряженно, что я невольно начал ждать, когда же зачарованные рыбки вынырнут из воды и станут глядеть на него в ответ. Что у него было на уме?

Через минуту мистер Грайс обернулся, от его нерешительности не осталось и следа.

– Мистер Рэймонд, зайдите ко мне снова в три. Я к тому времени подготовлю отчет для старшего инспектора. Хочу сначала показать его вам, так что не подведите.

В его голосе я услышал какие-то сдерживаемые чувства, поэтому не вытерпел и спросил:

– Значит, вы приняли решение?

– Да, – ответил он, но каким-то непривычным тоном и с каким-то непривычным жестом.

– И собираетесь провести арест?

– Приходите в три.

Глава 36

Собранные нити

Вот и весь сказ[38].

Уильям Шекспир. Веселые виндзорские кумушки

Точно в назначенный час я появился у двери мистера Грайса. Он ждал меня у порога.

– Я вас встречаю, – серьезным тоном промолвил он, – чтобы попросить ничего не говорить во время предстоящей беседы. Говорить буду я, вы будете молчать. И не удивляйтесь ничему, что я скажу или сделаю. У меня шутливое настроение (хотя выглядел он совсем иначе), и мне может прийти в голову назвать вас не вашим именем, а каким-нибудь другим. Если я это сделаю, не возражайте. Главное: молчите.

И не обращая внимания на мой изумленный и недоверчивый взгляд, он развернулся и повел меня наверх.

Обычно мы с ним разговаривали в комнате наверху первого лестничного пролета, но он пришел в некое помещение, похожее на мансарду, а оттуда после нескольких призывающих к осторожности жестов сопроводил меня в комнату весьма необычного и настораживающего вида. Во-первых, там было темно, единственный свет проникал в нее сквозь мутный и грязный стеклянный проем в потолке. К тому же там было пугающе пусто: сосновый стол, пара стульев со спинками на его торцах – вот и вся обстановка. И последнее: ее окружали несколько закрытых дверей с заросшими паутиной, призрачными вентиляционными отверстиями, которые своей круглой формой напоминали пустые глазницы мумий. В общем, вид эта комната имела довольно мрачный, и у меня, в моем нынешнем душевном состоянии, возникло ощущение, что нечто потустороннее и зловещее притаилось здесь в самом воздухе. И когда я сидел там в холоде и одиночестве, мне не верилось, что снаружи светит солнце, а улицы внизу полны жизни, красоты и удовольствия.

Ощущение это, вероятно, сказалось и на мистере Грайсе, ибо, когда он сел и предложил мне сделать то же самое, лик у него был загадочный и мрачно-выжидательный.

– Надеюсь, вы не против этой комнаты, – произнес он так тихо, что я его едва услышал. – Это очень унылое место, я знаю, но людям, занятым такими делами, не стоит быть переборчивыми с помещениями, в которых они проводят переговоры, если они не хотят, чтобы весь мир узнал то, что известно им. Смит… – Тут он предостерегающе покачал пальцем и голос его сделался более четким. – Я сделал свое дело. Вознаграждение мое. Убийца мистера Ливенворта найден и через два часа будет за решеткой. Хотите знать, кто это? – подавшись вперед, с азартом в лице и голосе спросил он.

Я воззрился на него в полнейшем недоумении. Стало известно что-то новое? В его выводах произошли какие-то серьезные изменения? Не может быть, чтобы все эти приготовления нужны были для того, чтобы сообщить мне то, что я и так уже знаю, хотя…

Мистер Грайс прервал мои догадки тихим, выразительным смешком.

– О, это была долгая погоня, – сказал он, повышая голос. – Непростое дельце. К тому же не обошлось без женщины. Да только всем женщинам в мире не провести Эбенезера Грайса, когда он вышел на след, поэтому убийца мистера Ливенворта и… – тут его голос от возбуждения превратился в настоящий вопль, – …Ханны Честер найден! Тс… – продолжил он, хотя я не издал ни звука и не пошевелился. – Вы не знали, что Ханна Честер убита? Да, в каком-то смысле она не была убита… Но в другом смысле – была, причем той же рукой, что отправила на тот свет старика. Откуда я знаю? А вот смотрите. Эта бумажка была найдена у нее в комнате на полу. К ней прилипло несколько крошек белого порошка. Вчера этот порошок исследовали, и было установлено, что это яд. Но вы говорите, что девушка сама приняла его, и это было самоубийство? Вы правы, она действительно сама его проглотила, и это самоубийство, но кто запугал ее так, что она решила уничтожить себя? Да тот, у кого было больше всего причин бояться ее показаний, разумеется. Но вы спросите: а где доказательства? Что ж, сэр, эта девушка оставила признание и в нем возложила ответственность за преступление на человека, который считается невиновным. Это признание – фальшивка, на что указывают три факта: во-первых, бумага, на которой оно было написано, не была доступна Ханне там, где она находилась; во-вторых, использованные там слова были написаны грубыми, кривыми печатными буквами, тогда как благодаря урокам женщины, которая приютила Ханну после убийства, она научилась очень хорошо писать прописью; и, в-третьих, история, изложенная в признании, не совпадает с рассказом самой девушки. Итак, тот факт, что поддельное признание, обвиняющее невинного человека, было найдено у этой наивной девушки, убитой с помощью яда, вместе с тем фактом, что утром в день самоубийства эта девушка получила от кого-то, явно прекрасно знакомого с привычным укладом жизни семьи Ливенвортов, письмо достаточно большое и толстое, чтобы в нем находился сложенный лист с признанием, почти не оставляет у меня сомнений в том, что убийца мистера Ливенворта послал этот порошок и так называемое признание девушке именно для того, чтобы она сделала то, что сделала, желая направить подозрение на ложный след и одновременно избавиться от нее, ибо, как вы знаете, мертвые не говорят.

Он замолчал и посмотрел на грязный световой проем над нами. Почему воздух делался все гуще и гуще? Почему меня трясло от смутных предчувствий? Все это я знал и раньше, почему же услышанное поразило меня, как что-то новое?

– Но кто же это, спросите вы? Ах, пока это тайна! Ее разгадка принесет мне славу и богатство. Но, тайна это или не тайна, вам я могу сказать, – понизил голос мистер Грайс и тут же снова повысил: – Дело в том, что я не могу держать ее в себе. Она жжет меня изнутри, как новенький доллар жжет карман. Смит, мой мальчик, убийца мистера Ливенворта… Но нет, постойте. А что говорят люди? На кого указывают газеты, над кем качают головой? Женщина! Молодая, красивая, очаровательная женщина! Ха-ха-ха! Газеты правы, это женщина – молодая, красивая и очаровательная. Но которая? А-а, в том-то и вопрос. В этом деле не одна женщина. После смерти Ханны я слышал открытые утверждения, что это она преступница. Другие кричат, что это племянница, которую дядя обделил в наследстве. Впрочем, последних можно хоть как-то понять. Элеонора Ливенворт знала об этом больше, чем рассказала нам. Хуже то, что сейчас Элеоноре Ливенворт грозит опасность. Если вы так не думаете, позвольте показать вам, что есть у сыщиков против нее.

Первое: запачканный пистолетной копотью платок с ее именем был найден на месте преступления, хотя она утверждает, что в последний раз заходила в ту комнату за сутки до того, как было обнаружено тело.

Второе: она не только выказала страх, когда ей предъявили эту косвенную улику, но и в тот раз, и в другое время намеренно пыталась направить следствие по ложному следу, уходила от прямого ответа на одни вопросы и просто отказывалась отвечать на другие.

Третье: она попыталась уничтожить некое письмо, явно имеющее отношение к этому преступлению.