Кальде Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

красная запрыгала за ними обоими, быстрее, чем черный, но не так быстро, как первые два. В течение времени, за которое его перо слетело бы на пол туннеля, Орев прихорашивался, взвешивая важность этих событий.

Он любил Гагарку и чувствовал, что, если бы он остался с Гагаркой, тот привел бы его к Шелку. Но Гагарка исчез, и остальные больше не искали его.

Орев соскользнул на удобный насест на лице Плотвы и пообедал, настороженно поглядывая по сторонам. Никто не узнает. Добро приходит из зла, и зло из добра. Люди — и то, и то, и еще исключительно переменчивые, спящие днем; тем не менее, они ловят рыбу и щедро делятся ее лучшей частью.

И так далее. Набив зоб, Орев стал обдумывать все это, одновременно чистя опять заблестевший клюв лапкой.

Мертвый был добро. Никаких сомнений. Сдержанно-дружелюбный, Орев предпочитал живых и восхитительных мертвых. Сзади был еще один, но он уже наелся. Пришло время искать Шелка всерьез. Не просто смотреть. Найти его, по-настоящему. Улететь из этой зеленой дыры с ее живыми и мертвыми людьми. Он смутно помнил ночное небо, перевернутую вверх ногами сверкающую равнину над головой и пристойную равнину внизу.

Ветер в деревьях. Если лететь с ним, можно увидеть много интересного. Именно там может быть Шелк, и там его можно найти. Там птица может взлететь высоко, увидеть все и найти Шелка.

Летать не так легко, как ехать на гранатомете красной, но лететь по ветру через туннель просто отдых: держи крылья пошире, и тебя несет. Временами он испытывал приступы боли, напоминавшие ему о синей штуке на крыле. Он никогда не понимал, что это такое или почему ему ее поставили.

По ветру через всю эту дыру и через маленькую дыру (он приземлился и внимательно поглядел в нее, прежде чем сам рискнул войти) в большую, где грязные мужчины лежали на полу или крались, как коты, дыру, накрытую, как горшок, тем самым ночным небом, которое он помнил.

* * *

С рапирой в руке мастер Меченос стоял у окна, глядя на темную и пустую улицу. Иди домой. Так ему сказали. Иди домой, хотя и не так резко выразились. Этот болван Бизон, дурак, который даже не может правильно держать шпагу! И этот болван Бизон, который, похоже, заправляет всем, появился, пока он спорил с этим безмозглым Чешуей. Он улыбнулся как друг, восхитился его рапирой и притворился — притворился! — будто поверил, когда он, Меченос, сказал (не похвастался, а откровенно ответил на прямые непрошеные вопросы), что на Тюремной улице убил пятерых вооруженных труперов.

Потом Бизон — старый учитель фехтования радостно усмехнулся — разинул рот, как карп на песке, когда он, Меченос, одним ударом разрезал толстую веревку, свисавшую из руки Бизона. Восхитился его рапирой и помахал ей как невежественный мальчик, каким он и был, и имел наглость сказать, многими вежливыми словами, то же самое, что и Чешуя: старик, иди домой. Этой ночью ты нам не нужен. Старик, иди домой и поешь. Иди домой и поспи. Отдохни, старик, у тебя был тяжелый день.

Вежливые слова Бизона — более легкие и ломкие, чем листья, кружившиеся по пустой улице, — растаяли и унеслись прочь. Остался их смысл, горький, как желчь. Он сражался — и был знаменитым фехтовальщиком, — когда Бизон был в пеленках. Он сражался перед тем, как мать Чешуи заползла в свою конуру, чтобы сплестись хвостами с каким-то грязным щенком-мусороедом.

Меченос повернулся спиной к окну, положил рапиру на пол, сел на подоконник и охватил голову руками. Он больше не такой, каким был тридцать лет назад, возможно. Не такой, каким был перед тем, как потерял ногу. Но во всем городе нет человека — ни одного! — который осмелился бы скрестить с ним рапиру.

Стук во входную дверь прилетел снизу и поднялся по узкой лестнице.

Сегодня вечером учеников не ожидалось — они сражаются на одной стороне или на другой; тем не менее, кто-то хочет увидеть его. Возможно, Бизон осознал тяжесть своей ошибки и пришел умолять его выполнить какое-нибудь почти самоубийственное задание. Он возьмется, конечно, но, во имя Высочайшего Гиеракса, они должны попросить первыми!

Он подобрал рапиру, вернул ее на законное место на стене, потом передумал. В такие времена…

Еще один стук.

Кто-то там был. Прошлым вечером пришел новый ученик, пришел с Гагаркой, высокий, левша. Раньше он обучался у кого-то другого, хотя и не признался в этом. Очень хороший. Талантливый! Способный, по меньшей мере. Быть может, он явился для урока? Может ли такое быть? В восставшем городе?

Третий стук, почти безнадежный. Меченос повернулся к окну и выглянул наружу.

Шелк вздохнул. В доме было темно; в прошлый раз второй этаж пылал светом. Он сглупил, решив, что старик, несмотря ни на что, может быть дома.

Он постучал в последний раз, отвернулся… и тут услышал, как окно над ним распахнулось.

— Это ты! Хорошо! Хорошо! — Окно со стуком закрылось. И, невероятно быстро, открылась дверь. — Внутрь! Внутрь! Заложи ее на засов, можешь? Это птица? Домашняя? Вверх!

Меченос широко махнул рапирой, его тень прыгала за ним; ночной ветер играл его растрепанными белыми волосами, которые, казалось, жили собственной жизнью.

— Мастер Меченос, мне нужна ваша помощь.

— Хорош муж? — каркнул Орев.

— Очень хороший человек, — уверил его Шелк, надеясь, что не ошибается; он схватил хорошего человека за руку, когда тот отвернулся: — Я знаю, что должен был прийти сегодня вечером на урок, мастер Меченос. Но мне не до уроков. Мне нужен ваш совет.

— Тебя вызвали на поединок? Должен сражаться? Что я могу посоветовать тебе? Каким оружием?

— Я очень устал. Есть место, где мы сможем присесть?

— Наверху! — И старик запрыгал по ступенькам вверх, как и вечером сфингсдня. Шелк, устало, последовал за ним.

— Сначала урок! — Огоньки, вспыхнувшие при звуке голоса старика, ярко загорелись, когда он ударил рапирой по стене.

Шелку показалось, что рюкзак, в котором сейчас была одна желтая туника, потяжелел, как будто его набили камнями; он бросил его в угол.

— Мастер Меченос…

Меченос схватил вторую рапиру и тоже ударил ей по стене.

— Сражался?

— На самом деле нет. Но, в некотором роде — да, я полагаю.

— Я тоже! — Меченос бросил Шелку вторую рапиру. — Убил пятерых. Уничтожу тебя, сражайся! Уничтожу твою технику!

— Шухер! — каркнул Орев и взлетел, когда Шелк пригнулся.

— Не съеживайся! — Еще один свистящий удар, на этот раз загремевший о бамбуковый клинок рапиры Шелка.

— Что тебе надо, парень?

— Место, чтобы сесть. — Он устал,