Стархэвен - Роберт Сильверберг

Квеллен быстро прокрутил в уме возможности подобных трагедий у прыгунов. Ромео объявляется в 2100 году, а Джульетта — в 2025 году. Убитый горем Ромео натыкается на посеревший за несколько десятилетий надгробный камень Джульетты. Или того хуже, юный Ромео встречает девяностолетнюю Джульетту. Как провела Лона Уолк четыре года, дожидаясь Мартина? Как она могла быть уверена, что он вообще появится? Что, если она изуверилась бы и вышла замуж за кого-нибудь другого за год до того, как он появился? Что, если четырехлетняя разлука разрушила бы их любовь, так как к тому времени, когда он очутился в прошлом, ей было биологически 21 год, а ему — 18?

Нет сомнений в том, что для драматургов 22-го столетия все это — богатейшая золотоносная жила, дающая возможность разгуляться воображению.

Но, разумеется, прошло почти четыреста лет с тех пор, когда были зарегистрированы известные науке прыгуны. Через несколько поколений эти события были начисто забыты. Только тот факт, что прыгуны пришли из современной эпохи, воскресил это. “И особенно жаль, — подумал Квеллен печально, — что мне приходится заниматься этим в своем кабинете”.

Он стал размышлять над другими аспектами проблемы.

Предположим, некоторые перебежчики быстро адаптировались, обустроились, некоторые вступили в брак с жителями своей новой эпохи, с людьми, чьи временные векторы начались за 400–500 лет до начала их собственных. Таким образом они могли жениться на своих прапрабабках и стать собственными прапрадедами. Каким образом это повлияет на генетический фонд и непрерывность хромосомных цепей?

А что будет с перебежчиком, который окажется в 2050 году, подерется с кем-нибудь, случайно убьет его и обнаружит, что погубил одного из своих собственных предков и тем самым прервет свою собственную родословную? У Квеллена заболела голова. По-видимому, любой прыгун, совершивший это, в мгновение ока испарится, не будучи рожденным. Имеются ли документальные свидетельства на сей счет? “Надо сделать пометку, — напомнил он себе. — Проверить каждый нюанс”.

Он не считал, что такие парадоксы возможны. Он твердо придерживался представления о том, что изменить прошлое невозможно, потому что прошлое, как книга за семью печатями, неизменяемо. Она уже была. Любое воздействие, произведенное путешественником во времени, было зарегистрировано. “Что делает всех нас марионетками? — грустно подумал Квеллен, обнаружив себя в тупике детерминизма. — Предположим, что я отправлюсь в прошлое и убью Джорджа Вашингтона в 1772 году. Но ведь Вашингтон, мы знаем об этом, дожил до 1799 года! Означает ли это для меня невозможность убить его в 1772 году?” Он нахмурился. От таких вопросов у него закружилась голова. Он бесцеремонно вернул себя к насущным делам, заставив себя искать какой-то способ приостановить дальнейшую утечку перебежчиков, выполнив таким образом подразумеваемое детерминированное предсказание о том, что после 2491 года перебежчиков больше не будет.

“Вот над чем следует поразмыслить”, — неожиданно понял он.

Многие из документов, посвященных прыгунам, содержат действительную дату отправления в прошлое. Вот, например, Мартин Вакхауз. Он отправился 1 ноября 2488 года. Сейчас слишком поздно что-либо предпринять по отношению к нему. Однако, что, если в документах имеется прыгун, который отправился в прошлое 4 апреля 2490 года? То есть на следующей неделе. Если такое лицо взять под наблюдение, выследить агента по перемещению прыгунов, даже предотвратить отправление…

Квеллен пал духом. Каким образом можно помешать кому-то вернуться в прошлое, если документы многовековой давности утверждают, что он благополучно переправился в прошлое? Снова парадокс. Это может подорвать цельность структуры Вселенной. “Если я вмешаюсь, — подумал Квеллен, — и вытащу человека из пространственно-временного континуума, который он заполнил…”

Он стал просматривать бесконечный список прыгунов, составленный ему Броггом. С тайным удовольствием человека, сознающего, что он совершает нечто опасное, Квеллен искал желанную информацию. Это отняло у него довольно много времени. Брогг расположил материалы по алфавиту и не рассортировал их по датам прибытия или отправления. Кроме того, многие прыгуны просто отказывались назвать точную дату своего прибытия, давая приблизительные сведения, лишь бы от них отвязались. Некоторые просто не придавали этому значения. Просмотрев около четырех пятых перечня, Квеллен стал вообще сомневаться в успехе.

Еще полчаса терпеливого поиска — наконец-то!

Радант, Кларк Р. Обнаружен 12 мая 1987 года в Бруклине, штат Нью-Йорк. Допрашивался в течение 8 дней. Утверждает, что родился 14 мая 2458 года, а отправился в прошлое в мае 2490 года…

Точная дата отсутствует, но пока сойдет и так. Квеллен решил, что за Кларком Радантом в следующем месяце надо установить пристальное наблюдение. Посмотрим, сможет ли он улизнуть в 1987 год под нашим бдительным оком?

Он нажал кнопку доступа к основному архиву.

— Представьте мне документы на Кларка Раданта, родившегося 14 мая 2458 года, — отчеканил Квеллен.

Огромный компьютер, расположенный где-то глубоко под зданием, был предназначен для того, чтобы давать мгновенный ответ, но совсем необязательно он должен был давать мгновенное удовлетворение. Ответ, полученный Квелленом, был более чем бесполезен.

— Никаких данных о Марке Раданте, родившемся 14 мая 2458 года.

— Никаких данных? Значит, такого человека не существует?

— Ответ утвердительный.

— Но это невозможно. Он зарегистрирован как перебежчик. Проверьте! Он объявился в Бруклине 12 мая 1987 года. Верно?

— Ответ утвердительный. Кларк Радант числится среди перебежчиков, убывших в 2490 году и прибывших в 1987 год.

— Вот видишь! Значит, об этом человеке должны быть какие-то сведения! Почему же ты утверждаешь, что их нет?

— Возможно, мошенник-перебежчик назвался вымышленным именем. Проверьте возможность того, что Радант — псевдоним.

Квеллен закусил губу. Да, без сомнения, так оно и должно быть! “Радант”, кто бы им ни был, назвал придуманную фамилию, появившись в 1987 году. Возможно, все фамилии бегунов, числившихся в архиве, являются псевдонимами. Может быть, каждый из них был предупрежден, что ему надо скрыть свою подлинную фамилию. А может, им это внушено под гипнозом. Загадочного Кларка Раданта допрашивали восемь дней, однако он так и не назвал фамилию, которая соответствовала бы дате его рождения.

Квеллен увидел, что его смелый план разлетается вдребезги. Тем не менее он попытался еще раз. Решив продолжать поиски еще полчаса, он был вознагражден новой находкой всего лишь через пять минут.

“Мортенсен, Дональд К. Обнаружен 25 декабря 2088 года в Бостоне, штат Массачуссетс. Допрашивался четыре часа. Утверждает, что родился 11 июня 2462 года, а отправлен в прошлое 4 мая 2490 года…”

Наверное, для Дональда Мортенсена это было веселое Рождество в Бостоне 402 года тому назад. Квеллен снова связался с Главным Архивом. Он приготовился к тому, чтобы услышать, что такое лицо не числится в пухлых анналах того года.

Вместо этого компьютер застрекотал ему о Дональде Мортен-сене — его специальность, семейное положение, адрес, описание внешности, состояние здоровья. В конце концов Квеллену пришлось даже заставить машину замолчать.

Прекрасно! Вот он, Дональд Мортенсен! Он не догадался — не Догадался? — прибегнуть к псевдониму, когда объявился на Рождество в Бостоне четыре столетия назад. Если объявится! Квеллен еще раз заглянул в перечень об этом человеке и узнал, что Мортенсен нашел в 2091 году работу механика на станции автотехобслуживания и женился на некой Донне Бруер, стал отцом пятерых детей и дожил до 2149 года, когда скончался от неизвестной болезни.

“Эти пятеро детей, без сомнения, и сами имели многочисленное потомство”, — констатировал Квеллен. Тысячи ныне живущих людей, вероятно, происходят от них, включая, вполне возможно, и самого Квеллена. Или кого-нибудь из руководителей Верховного Правления. Теперь, если подручные Квеллена накроют Дональда Мортенсена в тот критический момент 4 мая и помешают переправиться в 2088 год…

Квеллен заколебался. Ощущение твердой непоколебимости, владевшее им несколькими секундами ранее, полностью исчезло, как только он представил себе последствия того, что Дональда Мортенсена собьют с избранного пути.

“Наверное, — подумал Квеллен, — мне не помешало бы сперва потолковать об этом с Коллом и Спеннером”.

Глава четвертая

Машина, дающая работу, более официально: Центр трудоустройства — размещалась в огромном вестибюле куполообразного здания шириной в 200 метров. Купол был покрыт пластиковым напылением толщиной в три молекулы. Внутри вдоль стен были расположены выводные дисплеи памяти компьютера, размещавшегося где-то в другом месте. Неодушевленный мозг денно и нощно трудился, чтобы привести в соответствие возможности работы и специальности лиц, занесенных в его обширную память.