Арктическая родина в Ведах - Бал Тилак

В гимне (VIII, 40, 5) об Индре говорится, что он открыл семидонный океан, имеющий отверстие в одной стороне, что явно относится к борьбе за воды в нижнем мире. Такое же выражение «джимха-барам», определяющее отверстие, встречается и в легенде гимна (I, 116, 9), где говорится, как Ашвины подняли колодец «кверху дном, имеющий отверстие в боку или внизу» (I, 116, 9). А в гимне (I, 85, 11) рассказывается, как Ашвины толкнули (опрокинули?) лежавший на боку колодец, чтобы дать воды жаждущему Готаме. Комментаторы не объясняют ни этих фраз, ни слов, принимая все это часто за описание облаков. Но мне думается, что этими словами описывается, наиболее вероятно, противолежащий мир, в котором каждая вещь предположительно пребывает «вверх ногами», в соответствии с представлениями тех, кто населяет верхний мир. Д-р Уоррен считает, что и греки, и египтяне полагали, что в аду все находится в таком положении. Он видел аналогии этим представлениям и в Ведах, в тех строфах, которые относились к нижнему миру. Эта же идея, относящаяся к аду, лежит в основе многих представлений и у других народов. Я думаю, что д-р Уоррен правильно выявил древние соображения, касающиеся положения антиподов в подземном мире.

В древности люди могли представлять себе этот мир в образе перевернутой небесной полусферы, погруженной в мрак и наполненной водой. Вот почему Ашвины должны были проделать отверстие в ее стенке и пустить воду кверху, чтобы она, достигнув неба, могла пролиться вниз дождем и напоить жаждущего Готаму. Аналогичные черты приписываются и Марутам в гимне (I, 85, 10, 11), и это тоже следует переводить таким же образом. Такие определения, как «учхчха-будхна» («вверх дном») и «джимхабара» («с отверстием внизу или на боку»), будучи применены к колодцу («авата»), четко указывают на нечто необычное или же на перевернутость объекта, о котором идет речь. Мы не можем воспринимать это как указания на облака, так как о колодце говорится, что он выплеснут вверх, чтобы вода из него могла течь именно туда.

О концепции ада, где все перевернуто кверху ногами, говорится фактически и в гимне (I, 24, 7), повествующем о том, что Варуна, обладатель высоко почитаемой силы, «воздвиг ствол дерева в бездонном мире», и лучи его, «скрытые от нас», как там указывается, «подняты вверх дном и льются вниз» («ничхинах»). Такое описание мира Варуны точно соответствует концепции ада. Он точно описан, если рассматривать его как место, где все перевернуто, как полусферу, устроенную именно так. Это отражает точку зрения человека, живущего в нашем мире, полагающего, что в нижнем мире, не имеющем опоры и открытом вниз, должен царить бездонный мрак (I, 182, 6). И вот этот бездонный и не имеющий опоры океан и пересекает Бхуджья в лодках, милостиво посланных Ашвинами.

В Атхарваведе (X, 8, 9) сосуд с отверстием не вверху, а наклонным или направленным вниз, а также, соответственно, с дном, повернутым вверх, описывается как вместилище славы и как место, где пребывают семь риши, защитники Этого Великого. Этот же стих повторяется и в одной из Упанишад (в «Брахадараньяка Упанишаде»: II, 33), но только с тем отличием, что отверстие сосуда направлено вниз. Яска (Нир., XII, 38), цитируя эти строки, дает две интерпретации: в одной он говорит, что семь риши – это семь лучей солнца, и свод сосуда обращен вверх, а в другой поясняет, что сосуд – это голова человека с его чашеобразным сводом неба во рту, то есть имеющим вогнутую форму. Нам же кажется более вероятным, что такое описание относится скорее к нижнему миру, чем к верхнему своду или вогнутому небу человека.

Слава, о которой говорится в этих строках, это то же самое, что Хварено в Писании парсов, где, а именно в «Замйад-яште», повествуется о том, что Хварено, или Слава, была утрачена Йимой трижды, а затем возвращена ему в первый раз Митхрой, затем Тхраэтаоной, который поразил Ази Дахаку, и в третий раз – Кересаспой и Атаром, победившим Ази Дахаку. Эта битва происходила в море Воурукаши, на дне глубокой ре ки, и мы видели, что это должно означать Океанос, окружающий весь мир.

Слово «Хварено» (соответствующее санскритскому слову «свар») – это Слава, то есть свет, и каждый, кто обладает ею, достигает вершины, а каждый, теряющий ее, опускается вниз. Так, когда Йима утратил Славу, он опустился, а Ази Дахака воцарился, подобно тому, как исчезающий свет открывает врагу путь наверх». Следует здесь отметить, что в числе тех, кого в древности венчала слава, особо упоминаются семь Амеша Спентас, у которых мысль, речь и дела были едины. Здесь прослеживается близкое сходство между славой, хранящейся в опрокинутом сосуде и сберегаемой семью мудрецами в Ведах, и славой, упоминаемой в Авесте (Хварено), которая принадлежала семи Амеша Спентас, но была трижды утрачена Йимой и возвращена ему лишь после победы над Ази Дахакой – авестийским аналогом Ахи Вритры. Эта победа была достигнута в море Воурукаши. Все это поддерживает наше предположение, что опрокинутый устьем вниз сосуд – это перевернутая полусфера нижнего мира, место мрака и дом воздушных вод. Это была та область, где тонул Бхуджья и был спасен лишь благодаря вмешательству Ашвинов.

Подумаем теперь, если Бхуджья тонул в бездомной тьме и в океане в течение трех дней и ночей (I, 116, 4), а Ребха – десять ночей и девять дней (I, 116, 24), то становится ясно, что такие периоды говорят о длительной тьме, длящейся указанное время. Я полагаю, что история Риджрашвы, то есть Красного коня (Красного солнца), также относится к аналогичным моментам, а именно к долгим дням мрака в Арктике. Риджрашва, как мы помним, убил сто одну овцу и отдал их волчице Врики, а отец ослепил его в наказание. Но Ашвины, исполняя мольбу волчицы, вернули ему зрение.

Макс Мюллер думает, что здесь в образе овец предстают звезды, описываемые как убиваемые восходящим солнцем. Но мы видели, что 350 овец Гелиоса считаются 350 ночами, а 350 соответствующих дней представлены в образе 350 быков. Итак, греческая легенда относится к году, содержащему 350 дней и долгую ночь в десять дней.

Период в десять дней хорошо соотносится с концепцией древнего арийского года, отраженного в рассказе о Гелиосе. Такое сходство приводит нас, естественно, к вопросу – а не содержится ли в истории Гелиоса ключа к пониманию рассказа о Риджрашве? Когда мы исследуем сюжеты с этой точки зрения, то нетрудно обнаружить и аналогии между убийством Риджрашвой овец и поеданием быков Гелиоса соратниками Одиссея. Волк, как заметил Макс Мюллер, обычно воспринимается в ведической литературе как представитель мрака и беды, а не света, а поэтому убийство для него ста овец означает превращение ста дней в нрчи, и это иллюстрирует наступление долгого мрака, длящегося сто ночей, то есть сто суток по 24 часа.

То, что Риджрашва слепнет на сто ночей, связано именно с этим, и тому же соответствует факт его излечения Ашвинами, предвестниками света и зари. У меня вызывает небольшое сомнение лишь то, что эти сто дней должны были быть представлены в легенде быками или коровами, а не овцами. Но вместе с тем я полагаю, что не следует так разыскивать в каждом мифе столь неважные несовпадения и что вполне допустимо говорить об этих днях, превратившихся в долгую ночь, как об овцах. Убийство ста или ста и одной овцы вполне объяснимо по теории наступления длительного мрака, максимальное время которого, как указывается в предыдущей главе, достигало длительности в сто дней или сто отрезков времени по 24 часа каждый. Таким образом, легенды об Ашвинах дают нам свидетельства наличия в древности трех, десяти или ста непрерывных ночей, и те описания, которые приводят нас к такому заключению, весьма слабо, мягко говоря, могут быть связаны с теорией весны и зари, как их теперь понимают.

Но, по нашему заключению, самым значимым в историях об Ашвинах является рассказ об Атри Саптавадхри. Он был брошен в пылающую бездну и извлечен оттуда Ашвинами, о чем говорится и как об извлечении из мрака («тамасах») (VI, 50, 10). В гимне (I, 117, 24) повествуется о том, что Ашвины подарили златорукого сына бездетной Вадхримати, жене евнуха. А в гимне (V, 78, 5), автором которого считается сам Атри Саптавадхри, указывается, что он был заключен в деревянный ящик, откуда его извлекли Ашвины. Макс Мюллер говорит об этом: «Если это дерево или этот ящик является образом ночи, то, будучи запертым в нем, Саптавадхри отделялся от своей жены и этим уподоблялся евнуху («вадхри»), и только утром, когда его освободили Ашвины, он вновь становился мужем зари». Но этот исследователь пропускает то обстоятельство, что Атри, которого он считает солнцем, скрывшимся на время ночи, называется в гимне не просто «вадхри», но даже «саптавадхри», то есть «семижды евнух». Слово «вадхри», употребленное в женском роде, означает кожаный ремень, но Макс Мюллер отмечает, что Саяна считал, что это слово можно употреблять и в мужском роде (X, 102, 12). И тогда слово «саптавадхри» будет означать солнце, опутанное сетью из семи ремней. Но другие указания в легенде говорят о том, что определение «семижды евнух» выступает как характеристика Атри Саптавадхри, а не как рассказ о ком-то, опутанном ремнями.