Последний конвой - Саморский

опустили жалюзи, едем, ждем нападения на колонну.

Не прошло и тридцати минут, как что-то грохнуло далеко впереди, а следом еще один взрыв, в хвосте колонны. Загрохотали пулеметы. Пришлось опять сползти на коврик и сидеть, там согнувшись в три погибели добрых полчаса. Опасный участок проскочили быстро, но без жертв не обошлось. «Падальщики» взорвали машину хозобслуги, двое погибли. Конвой лишился еще одной машины, целой горы запчастей, сварочного аппарата, и еще кой-чего по мелочи, я не очень разбираюсь.

Пока я переживала, хватит ли горючего на обратный путь, мы лишились уже четырех автомобилей. Если так и дальше пойдет, техника закончится быстрее, чем горючее. И придется дальше плестись пешком и тащить на себе оружие и снаряжение.

Выглянуло солнышко и сразу начало припекать. Влажность запредельная, дышать совсем нечем. Едем, потеем, проклинаем пустыню и жару.

Вновь ожила рация: «Внимание всем! Стоп конвой».

Наконец-то! Дневка. Ну это как ночевка, только наоборот…

Днем в пустыне слишком жарко, все живые существа спят, забившись поглубже в песок, а охотятся и передвигаются, в основном, по ночам. Когда температура спадает до переносимого уровня, и можно быть уверенным что не поджаришься под обжигающими лучами двух небесных светил.

Вот и нам, придется подстраиваться под новый график. Хотим мы этого, или нет.

Принялись спешно организовывать лагерь. Движуха — как в Столице Метрополии. Как муравьи снуют туда-сюда, что-то таскают, мастерят, прикручивают. Бульдозер тарахтит, холм трамбует. Небольшой экскаватор траншею роет. Машины полукругом выстроили, кабинами вовнутрь, пулеметами наружу. Натягивают огромный тент из брезента, для защиты от прямых солнечных лучей.

Занялась раненными. Шестеро было, один умер в пути, двое добавилось при встрече с «падальщиками». Итого, семеро погибших и семеро раненных. И это после первых суток пути. Что будет дальше? Жара усиливается с расстоянием от океана. Скоро появятся первые больные с симптомами перегрева, а через несколько дней пытки и первые жертвы среди старшего поколения.

Пока перевязывала раненных, сооружение временного лагеря закончили. Заработала «полевая кухня», потянуло дымком. Аж в животе заурчало от голода.

Выдалась свободная минутка, не удержалась и осмотрела лагерь. Ничего особенного, в принципе…

Вплотную к холму вырыли две огромные траншеи, соорудили крышу из брезента и насыпанного сверху песка. Входы наглухо перекрыли толстыми стеганными одеялами, чтобы снаружи не проникал раскаленный воздух. Вентиляцию организовали с помощью нескольких выносных труб, установленных в разных концах сооружения. Все это хозяйство сверху прикрыли брезентовым тентом, под который загнали бензовозы. Остальную технику выстроили снаружи, перекрыв доступ к лагерю, на случай нападения.

В левом крыле расположилась «полевая кухня» и небольшая импровизированная столовая, под открытым небом. Точнее сказать, под брезентовой крышей. Раскладных столиков мало, так что принимать пищу придется в очередь. Весь коллектив одновременно разместится не сможет.

На вершину холма затащили пулемет, и поставили часового. Жалко парнишку, на солнцепеке долго не выдержит. Солнечный удар гарантирован. Чувствую, через пару часов добавится еще один больной, требующий неотложного внимания врача…

Прибежал Чернецкий, морда довольная, нашел уважительную причину чтобы появится в поле зрения «докторки», без опасения подвергнуться унизительной экзекуции. Так что свою «ржавую гильзу от Калаша» я, несомненно, выиграла. Сообщил, что для меня выделили небольшой закуток в блиндаже у водителей. С отдельным входом! От сопровождения великодушно отказалась, в лагере заблудится трудно. Закуток оказался крошечным, как раз на меня одну. Впрочем, все неудобства компенсировала возможность лечь и вытянуть ноги.

На обед выдали суп из планктона, консервированную рыбу, лепешки и великолепный комбучи. Все очень вкусное, особенно суп и чай. Повар молодец, готовит замечательно.

Ушла к себе, завалилась на мат, лежу и не могу уснуть. Непривычно, что мир подо мной не шатается. Рассмеялась, повернулась на бок и уснула, словно провалилась под лед…

* * *

Разбудили вояки, приволокли часового без сознания. Сглазила, называется…

Осмотрела. Молоденький, бледный. Перегрелся на солнцепеке. Сунула пузырек с нашатырем под нос. Дернулся, чихнул, открыл глаза. Перепугался до чертиков, невесть что подумал. Пришлось прикрикнуть, чтобы не дергался и дал спокойно закончить осмотр.

Велела намочить голову и полежать в тенечке полчаса. На всякий случай, перед уходом заставила еще раз «понюхать пузырек». Отказался. Уверил что чувствует себя хорошо, только голова сильно болит. Порылась в походной аптечке, сунула пару таблеток на основе метамизола натрия, чтобы снять спазм. Просроченные, конечно. Других все-равно нет…

Штурмовик ушел, улеглась снова, но сон уже не шел. Духотища неимоверная, что-то вентиляция не справляется. Откинула полог, чтобы хоть немного свежий воздух поступал. И моментально стало так жарко, что уже не заснуть. А через полчаса звякнул рельс — общий подъем. Затем будет ужин и снова в путь.

Ладно, пора подниматься и приводить себя в порядок. Откинула полог и сделал пару шагов по ступенькам. Боже! Словно прыгнула с обрыва в кипяток. Дыхание перехватило, перед глазами поплыло, заплясали черные точки. Что же это творится? Да сколько же тут градусов?

Присела на ступеньки, отдышалась, пришла в себя. Купол тента над головой хлопает. Воздух плотный, горячий, обжигает самим прикосновением. Вот она, настоящая жара! Бедный солдатик, он же на склоне бархана службу нес. Под прямыми солнечными лучами. Даже представить страшно…

Поднялась на поверхность. Суета вокруг. Никто не спит, все заняты делами. От кухни вновь аппетитно пахнет. Итальяшка с двумя помощниками суетятся, стараются.

Дошагала кое-как на подгибающихся ногах до «скорой», достала из багажника спиртовой градусник, взглянула на шкалу и не поверила собственным глазам — сорок восемь градусов. Захотелось грязно выругаться и заплакать. И на кой черт я согласилась ехать? Ведь мы только на триста километров от побережья отъехали. А что будет дальше? Пятьдесят градусов? Сто?

Сдохнем мы от жары. Никакой организм не выдержит длительного воздействия высокой температурой.

Глава 22

Родион

УАЗик взвизгнул изношенными тормозами и подняв тучу пыли остановился неподалеку от командирского «Тигра». Хлопнув дверцей, Чекист выбрался на волю, опустил круглую лысую голову, аккуратно вытер платком, откашлялся, сплюнул на песок и подошел ближе к Эмиссару.

— Ну что, Лев Исаакович, разведчики вернулись? — обратился к нему Родион, отрываясь от карты.

Чекист отрицательно помотал головой, непокорные капли пота вновь проявились на лысине.

— Нет, я по рации велел колонну ждать. Залегли неподалеку, наблюдают.

— Что-нибудь видно?

— Да ничего не видно, — хмыкнул Чекист, вытирая шею все тем же платком, — мертвый город, как я и предполагал. Тишина и темнота, ни единого звука, ни проблеска света. Ни-че-го!

— Не может быть, — Эмиссар задумчиво потер виски, голова болела просто невыносимо. Ночная прохлада не принесла