Лейтенант из будущего. Спецназ ГРУ против бандеровцев - Юрий Валин

– Так я… – заикнулся сержант.

– Пасть фрицу заткни, – Катрин бросила перевязочный пакет. – Выполнять!

…Вдоль забора и обратно через проулок – из-за угла уже выворачивал громыхающий «ганомаг»…

– С ходу, Жека!

Одновременно взлетели на забор склада – с бронетранспортера хлестнула очередь, расщепила доски под ногами. Сваливаясь на груду подгнивших плах, Катрин увидела егерей во дворе – согнувшиеся над раненым товарищем, солдаты оборачивались к беспокойному забору. Габаритная самозарядка никак не хотела слушаться хозяйку…

…Распластавшийся на гвоздистых плахах, Женька лупил из ТТ, как в тире – сшиб двоих, третьего Катрин завалила из наконец-то подчинившейся «светки»…

…Кричал раненый у дверей, в ужасе пытался отползти – Катрин, держа его на прицеле, прошипела тов. переводчику:

– Нацепляй и соответствуй.

Земляков, лежа за грудой досок, поспешно влезал в немецкую парку и неинтеллигентно сквернословил…

– Пошли, – Катрин пятилась к углу двора и пихала «подконвойного» товарища, тот, припадая на обе ноги и держа пятнистые руки за спиной, ковылял и вскрикивал «майн гот». Переигрывает, дубина…

Дали себя рассмотреть, и довольная старший сержант выстрелом свалила немца, выглянувшего со склада – налезли уже туда с улицы. Выбив доску в углу забора, остатки опергруппы покинули гостеприимную складскую территорию…

– Придется через улицу, – прохрипела Катрин…

Опергруппа/младший лейтенант Земляков. 12:32

…Мамой у нее Импровизация, а папой – Парадокс. Неудивительно, что дочь у них уродилась шалее некуда…

…По узости меж заборов выскочили прямиком на улицу – до ближайшего танка метра три. Собственно, «пантера» от следующих машин и пеших немцев и заслонила. Нырнули между танком и кормой «Ганомага» – Катрин почти в упор застрелила обернувшегося с бэтээра немца. Пробегая перед танком, Женька встретился взглядом с изумленным стрелком-радистом – торчала из люка голова в засаленной пилотке набекрень. Рука Землякова сама вскинулась – пуля ТТ пронзила лоб немца, на выходе густые брызги окропили пыльную броню…

– Левее!

Повинуясь, Женька взял левее – вломился в колючие кусты, ноги застряли, едва вырвался. Стена дома, дорожка, камнем аккуратно выложенная…

– Давай, давай!

Катрин на ходу зашвырнула гранату назад: на улицу, в крики и рев двигателей за увитым вьюнком забором…

…Сзади вжучили из десятка стволов, но резвых беглецов уже дом заслонял. Взрыв гранаты, треск пулеметов, вопли…

– С дома добавим, и ходу. Снизу страхуй, – Катрин вспрыгнула на приставную лестницу, кошкой взметнулась на крышу пристройки, что торчала в глубине двора.

– От подстрахуя слышу, – проворчал рассудительный Земляков, приседая за бочкой. Двор уже следующий, до улицы двадцать метров, дома отделяют. Удирать есть куда – за штакетником заросший сад, правда, тесноватый…

Женька успел наметить пути отступления и вставить в «токарев» свежий магазин. На улице продолжали вполне солидно воевать, внезапно глухо ухнуло 7,5-сантиметровое орудие «пантеры», земля вздрогнула, бочка плеснула на товарища переводчика теплой водицей. Женька потер ладонью шиворот – пальцы на левой руке по-прежнему болели, да еще и вроде бы порядком отекли…

Застучала с крыши СВТ – снайперша, не скрываясь, разрядила магазин и, судя по хрусту лестницы, решила вернуться на бренную землю. Перезаряжаясь, озабоченно признала:

– Шо-то не обращают внимание.

– Иным увлеклись, шалопутники эт… – договорить Женька не успел. На улице звонко и коротко лязгнуло, утробно вздохнуло, и над забором поднялось облако дыма – загорелось у немцев что-то механическое. Тут же забор зашевелился, начал широко выпячиваться в сторону порядком остолбеневшей опергруппы. Металлическая сетка и вьюнки лопнули, обнажив танковую корму – круша всё подряд, во дворик пятилась разворачивающаяся «пантера»…

Борьба с танками пистолетно-винтовочными средствами в задачи опергруппы не входила, посему пришлось драпать и довольно быстро. Тем более во дворе норовили укрыться и пешие егеря – кто-то здорово прижал немцев на Кульпарковской…

* * *

– …Я, пожалуй, сниму, – с трудом выговорил Женька, выпутываясь из немецкой парки.

– Давай, да и вообще нужно осмыслить, – Катрин присела на лавочку. Опергруппа очутилась где-то у Любенской улицы. Тесный двор замер, притих, бой вроде бы удалился дальше к югу. Там еще гавкали танковые орудия, но пореже.

Женька сел на облезлый образчик дворово-парковой мебели, задрал голову: опергруппу прикрывал двухэтажный угловой дом, над крышами, казалось, высоко-высоко, голубело небо и кружились птицы.

– Будем надеяться, дошел до наших Василий с этим хорьком поскакучим, – пробормотала Катрин.

– Резвый, – согласился Женька. – Как-то даже неожиданно. Еще сбежит, гадюка.

– Вряд ли. Каннутский узел намертво стягивает – только срезать получится.

– Слушай, может, это все-таки не Визе? Он же только врач, а этот индивид скользок до невозможности.

– Если не Визе, значит, его брат-близнец. Я рассмотрела. Кстати, очень осведомленный и наглый «брательник». У тебя с рукой-то что?

…Женька объяснял, что не нарочно пальцы ломал и вообще травмы – дело слепого случая. Хотя, конечно, обидно, когда вражеский сапог тебя этак обтаптывает.

– …Вы как дети малые, – обличала Катрин, откалывая и обстругивая шину-реечку от сиденья. – То руку не туда сунут, то пригнуться забудут…

Женька морщился, терпел, пока прибинтовывали пальцы. Вот сейчас очевидно, что, хм, повзрослела товарищ сержант и в придирчивости резко прибавила. И всё у нее во множественном числе, прямо все подряд с пальцами поломанными…

Из окна первого этажа осторожно выглянула женщина, спряталась, снова выглянула. Катрин улыбнулась, жестом показала: воды бы…

– А если траванут? – хмуро поинтересовался Земляков, примериваясь к перевязанной неудобной длани. – Они здесь такие… на всю голову незалежные.

– Не сейчас. Они еще не решили, кого в главные оккупанты назначать. Вот выгонят поляков и прочих «выродоков», в укропную избранность уверовают…

Вместо женщины вышел старикан с кувшином и большой кружкой. Дал напиться и умыться: сливал понимающе и экономно. Катрин сказала «дзенькуе», вынула помятую коробку папирос. Курящие задымили. Старикан, придирчиво оценивая московский табак, спросил:

– Довго ще воювати?

– Кончаем, – заверила Катрин.

Женька подумал, что вообще-то никакой войны с танками здесь, у Любенской, не предусматривалось. Видимо, уже «маркер» сказывается, диспозицию путает…

Город Львов. Черт его знает что за улица. Опергруппа/лейтенант Спирин. 14:35

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});