Цикл - Джереми Роберт Джонсон

удастся испытать новый вид бомбы.

– Но мы ведь не собираемся взаправду взрывать трубу, правда?

– Нам и не придется. Нужно, только чтобы дрон или зараженный увидел, как мы готовим взрыв, и тогда они начнут зачистку.

– Но как они увидят? Или как нас найдут?

– Мы сами придем к ним и скажем.

Затем Люси выслушала остальную часть плана Стива, и, хотя он казался ей безумным, она осознала, что верит каждому его слову; в глазах Стива она увидела желание отомстить Оракулу и всем людям, включая себя самого, ответственным за смерть его жены и ребенка. А за этим желанием стояли печаль и жажда закончить свою жизнь.

В общем, Стив отменно планировал камикадзе-набеги.

Они обсудили детали плана, и Брюэр направил «кадиллак» на Вестерхаус, к месту, которое когда-то называл домом.

Люси заметила, что по мере приближения к участку он начал нервничать. Его руки крепко сжимали руль. Он сделал несколько глубоких вдохов.

– В чем дело? – спросила она.

– Да ничего. Это глупо. Осталось еще с прошлого, когда этого дерьма не случилось.

– Глупо – это нормально. Какая уже разница.

– И то верно? Я, э-э-э… никогда и никого домой к себе не приводил, так что не приходилось этого раньше говорить, но… у меня семья не очень обеспеченная.

В него это вбито. Чувство бедности. Чувство, что ты хуже других.

Гребаный город.

– Я единственный, кто до старшей школы дошел. Моя семья, по сути, просто белый мусор. Кто-то продает наркотики. Или продавал. Как знать? Я не знаю, жив ли из них кто, и это жесть. Но я знаю, что слухи правдивы. И, да, моя тетя своих собак ненавидит, но не для боев их растит. Вот это уже полная чушь. У меня двоюродный брат в колонии для несовершеннолетних за изнасилование. Еще один сидел в тюрьме за продажу метамфетамина, там героином и передознулся. А на похоронах вся семья закололась по самое «не хочу», будто ничему их произошедшее не научило. Просто безнадега. И Родни тот еще расист, если честно. Так что…

– Хватит.

– Я просто не хочу, чтобы у тебя правильное представление обо мне сложилось. Я не хочу, чтобы ты…

– Разочаровалась в тебе?

– Ага.

Не могу смотреть, как он паникует. У нас тут конец мира, нет? Почему бы и не сказать все, как есть?

– Дэнни Брюэр, ты самый не разочаровывающий человек, которого я когда-либо встречала, понял? Знаешь, будь у меня шанс узнать тебя получше, я бы, может, и влюбилась. Или уже. Сейчас думать об этом не могу. Но знай это, хорошо? Я думаю, ты чертовски крутой. И насрать мне на твою семью. Мои биологические родители были заядлыми алкоголиками, они почти обо мне не заботились и не защищали меня. Однажды они взяли меня покататься, и отец потерял сознание за рулем. Мы влетели прямо в гребаный школьный автобус. Потом, до того, как Хендерсоны спасли меня, я была в приюте, и старшие девочки избивали меня, запирали в чулане для забавы. А затем, несмотря на то, что Хендерсоны так много сделали для меня, я так и не смогла впустить их в свое сердце, а сейчас они, скорее всего, тоже мертвы и я уже никогда не смогу им рассказать, как много они для меня значили.

– Черт. Мне…

– Не жалей меня. Просто… не надо. Семью не выбирают, и это нормально. Они – часть нас, но они – не мы. Мы те, кто мы есть сейчас, вместе. Вот и все, понятно?

– Ладно… Да. Хорошо. Но я все равно хочу кое-что добавить.

– Ты охренел?

– Да ладно, это так, один момент. Ничего особенного, но я не хочу, чтобы ты испугалась, когда увидишь, окей? У меня в комнате до хера порно. Типа, все шкафы забиты.

– Диски?

– Да. И журналы.

– Серьезно?

– Интернет не всегда работает.

Люси рассмеялась. Она внезапно заскучала по Бакету, а еще ей захотелось плакать, потому что ощутила, что у нее отняли юность и как странно и великолепно все могло бы случиться. А сейчас у них нет времени, чтобы испытать все глупости, потому что Брюэр свернул на грунтовую дорогу, и они приближались к грязному бараку его семьи, и когда подъехали, то увидели, что два ближних здания были сожжены дотла. Все, что осталось от первого, – арматура да обугленные опоры из шлакоблоков. От второго уцелело чуть больше, но в оставшихся домах их ждало кое-что похуже.

Пистолет Эммета был у Иуды, поэтому он первым подбежал к зданиям, а потом крикнул:

– Никого не вижу. Думаю, что они давно ушли. Но, э-э-э… Лучше не ходи сюда.

Брюэр вытащил ключи и протянул их Стиву, который вернулся в состояние комы. Затем он выскочил из машины с пепельно-бледным лицом. Он с трудом сглотнул. Люси вышла вслед за ним.

– Если посмотришь, уже никогда не забудешь, – сказала Люси.

– Если наш план сработает, то долго помнить не придется, – ответил Брюэр. Он направился к развалинам дома своей семьи. – Я должен знать.

Люси хотела удержать его. Заметил ли он едкий запах, идущий от обломков?

Он должен понимать: они мертвы. Разве этого недостаточно?

Она поняла, что он не собирается останавливаться, и побежала догонять.

Брюэр одним прыжком поднялся на вершину залитой бетоном лестницы, заглянул в проем, который раньше был дверью, и остановился как вкопанный.

Люси заглянула ему через плечо: по куче костей, расплавленного жира и плоти невозможно было понять, кто и как умер. Маленькое тельце полулежало в остатках кресла: обугленный труп с отвисшей челюстью раскинул руки в стороны, а изо рта торчала более крупная третья рука. На полу валялись останки двух взрослых, их ноги были связаны стальной проволокой. Судя по оставшимся клочкам волос, это были мужчины. Между ними втиснули туловища двух собак с переплетенными ребрами и, судя по всему, соединили их до того, как подожгли. А с конечностями – и собачьими, и человечьими – был полный хаос. У мужчины не хватало руки, и Люси догадалась, что ее воткнули в череп трупа в кресле. Руки второго заменили собачьими головами, их обожженные морды превратились в застывшие оскалы. Левому вскрыли живот, органы валялись в стороне. Правому пробили грудную клетку: частично расплавленный шар для боулинга с монограммой покоился меж раздробленных ребер.

Буквы на шаре гласили «РБ».

Родни Брюэр.

Черт.

– Тетя в кресле сериалы смотрела. Сказала, устроит марафон мыльных опер, – произнес Брюэр. Он повернулся к Люси. – Ты говорила, трансляция по телевизорам была? Может, она уже не в сознании была, когда… когда они добрались до нее. Но Родни и