Дорога страсти - Джуд Деверо

И вот теперь, проснувшись, ей захотелось остаться в кровати и вспоминать каждое мгновение прошлой ночи.

Но ей не дали. После короткого стука в комнату ворвалась миссис Ганстон. На ее лице ясно читался гнев, но Аманде было так хорошо, что ее это не волновало.

— Два часа ночи, — сказала миссис Ганстон. — Вас не было до двух ночи, и не думаю, что об этом знаю я одна. Ваше поведение безнравственно. Удивлюсь, если мистер Тейлор захочет после этого иметь с вами дело.

— Думаете, не захочет? — вяло поинтересовалась Аманда.

— Да на вас противно смотреть. Полдня валяетесь в кровати, волосы растрепаны. Я не слепая, вижу, что происходит. Все этот смазливый Монтгомери. А вы бегаете за ним, как все женщины в этом городе. Все знают, что он ухаживает за одной из девчонок Эйлер. Таких мужчин, как он, женщины интересуют, пока не завоеваны. А что он получил от вас, мисс? Все, что хотел? Это он купил новое платье? И во что же он его оценил? Небось, вы…

— Вы уволены, миссис Ганстон, — сказала Аманда, не повышая голоса.

— Вы не можете уволить меня. Я работаю на мистера Дрисколла.

— Который работает на моего отца и, таким образом, на меня. Еще раз повторяю, вы уволены. Я распоряжусь, чтобы Тейлор выдал вам деньги за две недели, но дом вы покинете сегодня же вечером.

— Но вы не можете, — попыталась возразить миссис Ганстон, но от удивления утратила голос. Она развернулась и выбежала из комнаты.

— Браво!

Аманда подняла голову и увидела на пороге комнаты мать, которая широко улыбалась.

— Дорогая, ты не опаздываешь? — сказала Грейс и закрыла дверь спальни. Аманда слышала, как мать, что-то напевая, идет по коридору.

Аманда вскочила с кровати и принялась быстро одеваться. Она не хотела пропустить ни минуты рабочего дня. Ей полагалось чувствовать себя ужасно, после того как она уволила миссис Ганстон, и, возможно, ее еще ждет объяснение с отцом и Тейлором, но пока она ощущала лишь удовольствие от того, что избавилась от этой ведьмы.

Она спустилась по лестнице и вошла в столовую. После танцев она испытывала волчий голод. Увидев Тейлора, Аманда замерла. Он сидел за столом, уткнувшись в газету. Казалось, прошли годы с того момента, когда она в последний раз видела его, но в этот же момент она снова превратилась в его ученицу. Она вспомнила стальной корсет, который он заставлял ее носить, и выпрямилась.

— Доброе утро, — произнесла она холодным, безжизненным голосом, и в нем не слышалось ни энтузиазма, ни смеха.

Тейлор опустил газету и посмотрел на севшую напротив него Аманду. Появилась служанка с вареным яйцом и тостом. Тейлор дал знак все это унести.

— Принесите для мисс Колден яичницу с беконом, булочки, мед и масло. Чай или кофе? — спросил он Аманду.

— Ч-чай, — с трудом произнесла она. Когда служанка ушла, Тейлор посмотрел на Аманду:

— Думаю, нам нужно поговорить.

По какой-то причине Аманда почувствовала отвращение к тому, что происходит. Ей захотелось оттянуть разговор.

— Мне нужно в штаб. Скоро появятся люди, и мне нужно разговаривать с ними. По нашим подсчетам, они говорят как минимум на шестнадцати языках. Большую часть я не знаю, но мы подыскиваем кого-нибудь, кто говорит на известном мне языке, и через него рассказываем людям о профсоюзе. Бывают очень смешные случаи. Один раз мы выстроили цепочку из пяти человек, чтобы поговорить с человеком, который знал только какой-то китайский диалект. Это действительно интересно, и я должна…

Тейлор взял ее за руку:

— Аманда, я люблю тебя.

— Ох, — сказала Аманда. — Ох! Он отпустил руку, когда служанка принесла тарелку и поставила еду перед Амандой. Запах яичницы заставил ее вспомнить о Монтгомери. Обычно, когда она ела что-нибудь действительно вкусное, он был рядом. С Тейлором она ела только сухие безвкусные блюда.

Когда они остались одни, Тейлор снова заговорил:

— У меня не слишком хорошо получается стать твоим женихом, а не учителем. Есть вещи, которые даются мне тяжело, и одна из них — выражать свои чувства.

Она видела, что ему тяжело, и часть в ней захотела посоветовать ему не пытаться выразить свои чувства. Ей захотелось немедленно пойти в штаб профсоюза, а вечером — на ярмарку, «Пожалуйста, — молилась она про себя. — Пусть ничего не испортит сегодняшний вечер».

— Я не спал всю ночь, — сказал Тейлор. — Я слышала, когда ты вернулась.

"А кто не слышал?» — подумала она.

— Я не знаю и не хочу знать, что тебя задержало вчера, но не могу не чувствовать, что в этом есть и моя вина. Возможно, ты не осознаешь, что я держал тебя в такой строгости только потому, что боялся потерять. Ты думаешь, что я просил тебя выйти за меня замуж из-за ранчо. Если быть честным, финансовая независимость много значит для меня, но я просил твоей руки потому, что люблю тебя.

Он посмотрел на нее, и Аманда увидела, что темные глаза, которых она всегда боялась, полны боли.

— Ты вернула мне веру в женщин, Аманда. Моя мать… — Он замолчал и отвернулся. Глаза Аманды расширились. Она ничего не знала о его семье.

— Твоя мать? — мягко спросила она. Он снова посмотрел на нее, и Аманде показалось, что в его глазах сверкнули слезы. Она взяла его за руку.

— Моя мать предала меня, и я думал, что все женщины такие же, как она, но ты — совсем другая, Аманда. Ты добрая, а я вел себя отвратительно.

— Нет, ну что ты, — возразила она, сжимая его руку. — Ты столькому меня научил.

Наверное, я самая образованная женщина в Америке.

Он благодарно улыбнулся ей.

— Значит, ты не ненавидишь меня?

— Ненавижу? Нет, конечно. Мы же помолвлены, помнишь? — Она захотела показать кольцо, но вспомнила, что опять оставила его наверху.

Его улыбка стала уверенней.

— Аманда, я буду честен с тобой. Я ничего не знаю об ухаживании, но я постараюсь. Начиная с этого момента ты больше не моя ученица, а я — не твой учитель. Никакого расписания, никаких занятий. Будем делать то, что делают другие обрученные. Аманда, я хочу, чтобы мы были счастливы.

«Почему же я не счастлива? — думала Аманда. — Почему мне хочется закрыться в своей комнате и проплакать еще четыре года?»

— Звучит прекрасно, — произнесла она вслух.

— Ты не выглядишь счастливой. Наверное, тебе нужны доказательства, — поддразнил ее Тейлор. Он развернул стул, на котором сидел, и подставил колено. — Иди, присядь ко мне на колени.

Ужас — единственно подходящее слово, чтобы описать чувства, охватившие Аманду после этого предложения.

— Не смотри так испуганно, Аманда. Обрученным это можно делать.

Она продолжала стоять, оцепенев. Он схватил ее за руку и потянул к себе на колени.

— Ну как, разве это не чудесно? Аманда, ты очень красива. — Он обнял ее и попытался прижать к себе, чтобы поцеловать.