Меж двух орлов - Оксана Зиентек

дочек держат, раз им делать нечего.

Мать, и правда, ничего не просила. Только посмотрела на Миросю пристально, как она не раз это делала в последнее время. Зося еще несколько дней ходила с поджатыми губами и заплаканными глазами, но как и о чем договаривался с ней Гжегош, Мирослава не спрашивала. Не до того было: начались приготовления к свадьбе.

Как и было велено, о первой своей, тайной, свадьбе Мирослава дома никому не рассказала. Поэтому пани Малгожата со свашками вкладывали в предстоящие обряды всю душу, словно верили, что все будущее девушки зависит именно от них. Впрочем, может, и правда, верили. Потому что сколько поколений славят пущане творца? Три? Четыре? А обряды эти дедами-прадедами заповеданы, веками проверены. А что не нами установлено, не нам и менять.

И снова, посадив на пуховую подушку, одевали панну млоду. С Марыськой и старшими сестрами это все казалось забавной игрой. Как же, сидишь ты такая, панна млода, а всё для тебя, и все бегают вокруг… На самом же деле, пока Мирославу одели, она уже хотела, чтобы все поскорее закончилось.

Для жаркого летнего дня несколько слоев ткани были слишком плотными. Тем более, Соколувские, как водится, не пожалели для дочки самого лучшего. Вот и вышло, что еще поезд пана млодего не подъехал, а невеста уже мечтала о том, чтобы снять с себя всю эту красоту. А еще ведь были пшепросины, благословения, переезд…

В общем, Мирослава достаточно быстро поняла, что на своей собственной свадьбе всласть не погуляешь. И теперь искренне недоумевала, как могла она завидовать старшим подружкам и сестрам?

Когда пришло время свадебное поезду переезжать в дом пана млодего, пани Малгожата, вытирая слезы, благословила молодых вслед за мужем. Мирося проживала все это, как во сне. И лишь тогда, когда сильные руки Боруты подсадили ее в празднично украшенную бричку, она осознала, что это – навсегда.

На глаза навернулись слезы, но Мирослава быстро сморгнула их. Не все на этой свадьбе было так, как у Марыли. Не все гости были искренни в своих пожеланиях молодым. И показывать слабость перед ними не хотелось. После случая с давешними похитителями Мирослава стала особенно пристально приглядываться к соседям, раздумывая: кто из них в трудную минуту придет на помощь, а кто – скорее ударит в спину.

Впрочем, она не сомневалась, что и пан Януш, и Гжесь уже тоже сделали свои выводы. Так что в трудную минуту Соколув вряд ли окажется беззащитным. Как и Ятвежь. Сейчас, когда свадебный поезд тронулся, рядом с бричкой ехали дружки пана млодого. Все, как на подбор, высокие, плечистые, они словно нарочно, поигрывали мускулами. Красовались перед дружками панны млодой, без особой нужды горяча коней.

Эта похвальба не осталась незамеченной. Старшие шляхтычи улыбались в усы, поглядывая на такие забавы. Сами когда-то такими были. И потом, сейчас ядзвины были союзниками, поэтому мужчины одобрительно кивали, когда парни показывали удаль. Добрые воины.

Слово за слово, между старшими с обеих сторон завязался разговор о старых временах. Вспоминали, кто кого когда бил. И что ему потом за то было. Может, в другое время, в корчме да при обилии хмеля и довспоминались бы до взаимных обид. Но сейчас, под неспешный шаг коней, молодость вспоминалась, скорее, с грустью. Э-эх, были времена!

Шляхетные панночки тоже поглядывали на красавцев-воинов, но открыто улыбаться побаивались. Красавцы-то красавцами, но ядзвины, погане…. И вообще, а что мама скажет? А что люди подумают?

Вопреки сложившемуся обычаю, сегодня Ятвежь была открыта для гостей. Правда, сегодня не все гости, что гуляли в Соколуве, решили продолжить гулянку в доме пана млодего. Но, судя по царившему в поселении веселью, никто по ним особо не тосковал.

И здесь, как в случае с Марысей, многим было интересно, кто же вместо матери выйдет встречать Боруту. Хотя, тут этот интерес был, скорее, праздным, потому что, в отличие от часто выходящих на торг мужчин, ядзвинок почти никто не знал. С тем большим интересом разглядывали невысокую, как для ядзвинки, чуть полноватую молодицу. Голова ее была не покыта платком, как у многих старших женщин, а обернута намёткой  – длинным платом из тонкого белого полотна.

– Кто это? – Шепотом спросила Мирослава Боруту. И внезапно осознала, что за почти полдня не сказала мужу ни одного слова. Почему? Кто знает? Дуться на него было, вроде, не за что. Наверное, просто к слову не пришлось.

– Нетта. Жена Скирмута. – Так же тихо ответил Борута. Его долгое молчание жены, казалось, нисколько не смущало. Впрочем, так оно и было. Если Боруте о чем и хотелось поговорить с Миросей, делать это стоило никак не при всем честном народе. А когда к каждому твоему слову прислушиваются десятки любопытных ушей, наверное, и впрямь стоит помолчать.

Мирося благодарно кивнула, повнимательнее приглядываясь к старшей невестке. О том, что Сколоменд  – вдовец, в округе знали все. Мирослава даже не помнила, когда новость о его вдовстве дошла до Соколува. По всему выходило, что была она на тот момент настолько мала, что пани Сколомендовой просто не застала. Так что, как ни крути, сейчас перед Мирославой стояла старшая женщина в роду. И с ней придется как-то ладить.

– Нетта – хорошая. Вы поладите. – Прошептал Болрута, склонившись к самому уху Мироси, словно почувствовав ее сомнения.

Мирося снова кивнула, благодаря. На душе стало немного спокойнее. Хотя… От Сайны Борута тоже ничего плохого не ожидал, кольнуло сердце неожиданное воспоминание. Но Мирослава тут же поспешила себя успокоить, что Нетта – живой человек. Как-то поладят.

Свадебная забава у ядзвинов не сильно отличалась от такой же у пущан. Все так же пили, ели, пели и танцевали. Молодежь вскоре совсем перепуталась, перестав глядеть, кто в хороводе «свой», а кто – «иной». И только матери внимательно поглядывали, с кем танцует дочь на выданье. А то дружба дружбой, но мало ли…

Долго ли коротко ли, дошло время и до отчепин. На этот раз долгой забавы не вышло. Плечистые дружки просто похватали задиристых панночек и на руках повыносили их из круга, освободив Боруте проход к панне млодой. Короткая стычка, и вот уже Борута победно поднимает вверх руку с венком. А Нетта и Вигра – ее Мирослава помнила еще с яновой ночи – уже стоят наготове, держа в руках долгий белый плат наметки.

Вот и подошло к концу время главной свадебной забавы. И панна