Вариант "И" - Владимир Михайлов

Тронувшись с места, я сказал Наташе:

— Заедем куда-нибудь поужинать? Она расхохоталась неожиданно звонко:

— Точно по тому присловью: «А ваши что делают?» — «Пообедали, теперь хлеб едят».

— Может быть, это смешно, но в таких застольях чем больше на столе — тем мне меньше хочется. Даже не закусываю. А сейчас вот почувствовал, что голоден.

— Я тоже, — призналась Наталья. — Только я предпочитаю есть дома.

Кстати, я неплохо готовлю.

— Значит, это наследственное, — проворчал я. — Выходит, мне придется насыщаться одному?

— Отчего же? Приглашаю вас.

Снова, значит, перешла на вежливую форму обращения.

Но я не стал отказываться. Не хотелось оставаться в одиночестве. Да и соображения безопасности требовали в ближайшее время не показываться там, где меня могли ждать. Батистов все-таки смутился — до некоторой степени. И наконец — нашел я самый убедительный для себя довод, — надо проверить, как там лежат мои пленки…

— Принято с благодарностью. Тогда заедем купим что-нибудь.

— Хорошо. Вы лучше знаете свои вкусы.

Я объехал квартал — просто так, для очистки совести. Хвоста не заметил.

Из всех мест, где можно было сделать хорошие закупки, сейчас в голову пришел только Елисеевский. Наташа не стала возражать. До нее мы добрались через час. Уже стало совсем темно.

Мы остановились на площадке перед ее дверью. Пока она нашаривала в сумочке ключи, у меня здруг возникло странное, спокойное и радостное чувство: словно это не в первый и даже не в сотый уже раз стоим мы так, и все на свете давно уже произошло, и еще не раз будет происходить; все твердо, все надежно и хорошо.

Когда я пришел к такому выводу, она подняла на меня глаза и чуть улыбнулась. И немного покраснела.

Она отперла дверь, и тут я совершил нечто, абсолютно неожиданное для меня самого. Я опустил пакет с покупками на пол, поднял Наташу на руки и так переступил через порог. Так вносят в дом новобрачную. Сам не ожидал, что у меня еще найдется столько силы и решительности. Впрочем, она и весила самую малость.

Кажется, даже во сне — а он пришел той ночью очень нескоро — я не переставал удивляться тому, что случилось. Человеку свойственно считать себя умным и предусмотрительным. Мне казалось, что я предвидел многое из того, что могло со мною произойти сегодня и в ближайшие дни. Включая снайперский выстрел, автомобильную катастрофу, похищение или даже официальное задержание по состряпанному поводу; но того, что у меня случилось с Наташей, я не то что не предвидел — теоретически вообще не допускал; полагал, что все поезда давно ушли. Да вот, оказывается, пустили дополнительный состав, подали, можно сказать, прямо к порогу…

Проснувшись, я убедился, что еще рано. И позволил себе долго смотреть на лицо спящей рядом женщины, смотреть с нежной радостью. И вспоминать еще раз, как неожиданно просто все получилось — как будто тысячу раз уже с нею это было. Но ведь не зря говорят, что все великое — просто. А это событие было для меня великим — независимо от того, получит ли оно продолжение или здесь и закончится. Я ведь Наталью совершенно не знал и сейчас мог бы сказать о ней очень немного: только то, что дышала она бесшумно даже во сне, и еще — что опыт у нее, конечно, имелся. Да и что удивительного: была замужем, а чувственна так, должно быть, от природы.

В соседней комнате — той, что побольше — хрипловато и негромко пробили часы — восемь раз. Да нет же… Я взглянул на свои: конечно, на самом деле было только семь. Можешь еще поспать, Наташа. Хотелось бы думать, что это я так утомил тебя; увы, прошли те времена. Просто вчерашний день оказался достаточно нервным и для тебя, и тело требует отдыха. Ну а мне пора приниматься за дела — их и на новый день хватит с избытком.

Я выбрался из-под одеяла, стараясь не разбудить ее — и в этом преуспел.

Не сразу, но собрал все свое барахло, что раскидал вчера, и оделся.

Телефон у нее было длинным шнуром; я взял его, вынес в соседнюю комнату и набрал номер. Надо было установить, прослушивается ее номер или нет.

Для моей связи это никакой роли не играло, моя аппаратура по-прежнему покоилась в кармане. Но таким путем можно было установить, держат ли уже это обиталище на прцеле, и попытаться выяснить — кто именно.

— «Реан».

— Фауст. Проверьте линию.

— Последовала десятисекундная пауза.

— Грязно.

— Спасибо. А какая грязь?

— Там немного помолчали.

— Не табельная. Третья степень сложности. Попробуем проследить.

— Благодарю. Конец.

Я положил трубку. Призадумался ненадолго. Оперативно работают мои не опознанные пока оппоненты: уже выяснили, где я ночую, определили номер и присосались к телефонной линии. Хотя накануне я никого и не засек. Но такие вещи как раз были заранее предусмотрены, это был нормальный элемент работы.

Однако придется выйти. Подслушивание — это одно, а засада или даже осада — уже другой разговор. Выйти отсюда просто. Но желательно и попасть обратно. Может быть, Наташа еще не проснется, а будить ее мне ни в коем случае не хотелось бы. Интересно, есть у нее вторые ключи? Наверное, но сейчас некогда искать. Придется воспользоваться ее комплектом. Я раскрыл ее сумочку. Запустил туда пальцы и довольно быстро нашарил кошелечек с ключами. На всякий случай проверил, приотворив дверь. Те самые.

Я вышел, при помощи ключа закрыл дверь без щелчка. Прислушался. Похоже, лестница пуста. Я не стал вызывать лифт. Спускаясь или поднимаясь в кабине лифта, ты почти совершенно беззащитен против тех, кто может поджидать тебя в конечной точке маршрута. Пойдем пешком. Я и пошел — но не вниз, что было бы логично, а вверх. Конечно, не стопроцентная гарантия, но все же… С последнего этажа металлическая лесенка вела к чердачному люку, запертому простым висячим замком. От пацанвы он, быть может, и предохраняет, но опытному репортеру… М-да, вот именно… репортеру…

Замок держался восемь секунд, и я оказался на чердаке. Неудача: чердак в этом многоподъездном доме делился на глухие отсеки, пробраться на другую лестницу было невозможно. Ну и ладно; на что же существует крыша? Она-то уж не разгорожена. Отворил дверку — и вышел, и всего делов.

Крыша, к счастью, была плоской и сухой. Я миновал четыре подъезда, остановился около пятого. Без проблем проник на чердак. Фигушки: люк и здесь был заперт, изнутри его было не открыть. Я задумался. Вчера, когда я проезжал вдоль дома, заметил около одного из подъездов валявшийся здоровенный маховик с канавками для троса — значит, основательно ремонтировали лифт. Если мастера в этом подъезде, уходя, заперли за собой чердачный люк — значит, я ошибся адресом и нахожусь в какой-то другой стране. Какой то был подъезд? Один, два… Третий с того конца.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});