Город небесного огня - Кассандра Клэр

— Ты знаешь, — произнёс он, — что, все, что я говорю — это правда.

— Но я не знаю, почему это важно.

— Потому что мы похожи! — голос Себастьяна стал громче; её вздрагивание позволило ей опустить её пальцы вниз на несколько миллиметров, к рукояти Геосфороса. — Ты моя, — добавил он, контролируя свой голос с явным усилием. — Ты всегда была моей. Когда ты родилась, ты была моей, моя сестра, хоть ты и не знала меня. Есть связи, которые ничто не может стереть. И именно поэтому я даю тебе второй шанс.

— Шанс на что? — она провела рукой вниз на четверть дюйма.

— Я собираюсь выиграть, — ответил он. — Ты знаешь. Ты была в Буррене и в Цитадели. Ты видела могущество Темных Охотников. Ты знаешь, что может сделать Кубок Смерти. Если ты повернешься спиной к Аликанте и пойдешь со мной, пообещаешь быть лояльной, я дам тебе то, что я не даю никому другому. Ничего, потому что я берег это для тебя.

Клэри запрокинула голову ближе к стене. Ее желудок скрутило, пальцы едва касались рукояти ее меча. Глаза Себастьяна были сфокусированы на ней.

— Что ты дашь мне?

Он улыбнулся, выдыхая, будто бы вопрос был облегчением для него. Он, казалось, полыхал на мгновение с его собственным убеждениям; в его глазах, будто отражался горящий город.

— Милосердие, — сказал он.

Ужин был удивительно элегантен. Магнус обедал с Фейри всего несколько раз в своей жизни, и обстановка здесь всегда склонялась больше к натуралистической — деревянные столы, столовые приборы, сделанные в тщательно продуманной форме, тарелки с орехами и ягодами. Каждый раз, после ужина, его посещала мысль, что он смог бы насладиться всем этим чуть больше, если бы был белкой. Здесь, в Идрисе в доме представителей Благого Двора, столы были накрыты белыми скатертями. Люк, Джослин, Рафаэль, Мелиорн, и Магнус ели из плоских тарелок отполированного красного дерева; графины были хрустальными, а столовые приборы — в знак уважения Люку — были сделаны не из серебра или железа, а из тонких веток.

Рыцари — фэйри молча и неподвижно стояли на страже, на каждом из выходов комнаты. Длинные белые копья, тускло светящиеся по бокам, распространяли мягкое свечение по всей комнате. Еда тоже была неплохой. Магнус подцепил кусочек действительно весьма приличной курицы и теперь задумчиво жевал. Если честно, он не был голоден. Он нервничал — состояние, которое он ненавидел. Где-то там, за этими стенами и за этим необходимым обедом, был Алек. Но не пространство разделяло их. Конечно, в Нью-Йорке они тоже были недалеко друг от друга, но суть в том, что их разделяли не мили, а жизненный опыт Магнуса.

Он подумал, что это было странно. Магнус всегда думал о себе, как о человеке бесстрашном. Ведь для того, чтобы жить бессмертной жизнью, и при этом не отгораживаться от внешнего мира и новых людей, требовалась определенная смелость. Поскольку те, кто были новыми людьми, были почти всегда временным этапом в его жизни, и это разбивало сердце.

— Магнус? — сказал Люк, размахивая деревянной вилкой почти перед самым носом мага. — Уделишь мне минутку?

— Что? Конечно, — сказал Магнус, пригубив вино. — Я согласен. На сто процентов.

— Действительно, — сухо сказала Джослин. — Ты согласен с тем, что Нежити следует отказаться от проблем с Себастьяном и его темной армией и оставить ее Сумеречным охотникам, как будто это только их проблемы?

— Я же говорил Вам, он нас не слушает, — сказал Рафаэль, пребывая в полном восторге от кровавого фондю.

— Ну, это проблема Сумеречных охотников… — начал Магнус, вздохнув и опустив свой бокал. Вино оказалось довольно крепким, и он начал чувствовать легкое головокружение.

— Ох, ну ладно. Я не слушал. И нет, конечно, я не считаю, что…

— Ручная собачка охотников — перебил его Мелиорн.

Его зеленые глаза были сужены. У Дивного Народа всегда были непростые отношения с колдунами. Конечно, общее презрение к Сумеречным Охотникам их сближало, но Дивный Народ всегда смотрел на колдунов свысока из-за готовности вторых выполнять волшебство за деньги. Между тем, колдуны презирали Дивный Народ за их неспособность лгать, за их ограниченность, и за их склонность раздражаться по мелочам, таким как свертывание молока или кража их коров.

— У тебя есть другая причина, почему ты хочешь сохранить мир с Сумеречными охотниками, помимо той, что один из них является твоим любовником.

Люк поперхнулся и начал яростно кашлять. Джослин похлопала его по спине, а Рафаэль просто смотрел на них, явно забавляясь.

— Тебе следует идти в ногу со временем, Мелиорн, — сказал Магнус. — Никто больше не говорит «любовник».

— Кроме того, — добавил Люк. — Они расстались.

Он провел тыльной стороной ладони по глазам и вздохнул.

— И мы действительно будем собирать сплетни сейчас? Я не понимаю, как чьи-то личные отношения касаются всего этого.

— Всё о личных отношениях, — сказал Рафаэль, окуная что-то неприятное на вид в его жуткое фондю. — Почему у Сумеречных охотников есть эта проблема? Потому что Джонатан Моргенштерн поклялся отомстить всем вам.

— Почему он поклялся отомстить? Потому что он ненавидит свою мать и своего отца. Я не хочу обидеть вас, — добавил он, кивнув в сторону Джослин. — Но вы знаете, что это правда.

— Никаких обид, — сказала Джослин, но ее тон был холоден. — Если бы ничего не было между мной и Валентином, Себастьян бы просто не существовал, в любом смысле этих слов. Я беру на себя полную вину за это.

Люк выглядел пораженным.

— Это Валентин превратил его в монстра, — сказал он. — И, да, Валентин был Сумеречным охотником. Но это не так, если ты имеешь в виду, что Совет одобряет и поддерживает его или его сына. Они активно воюют с Себастьяном, и они хотят нашей помощи.

Все расы, оборотни, вампиры, колдуны и, да, народ Фейри, обладают потенциалом для того, чтобы творить добро или зло. Частью Соглашения является то, что все те, кто творит добро, или хотя бы пытается, должны объединиться против тех, кто творит зло. Независимо от крови.

Магнус ткнул Люка вилкой.

— Это, — сказал он, — была красивая речь.

Он сделал паузу. Маг определенно проглатывал слова. Как он умудрился стать таким пьяным от такого небольшого количества вина? Обычно он был более осторожен. Магнус нахмурился.

— Что это за вино? — спросил он.

Мелиорн откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Его глаза странно блестели, когда он ответил:

— Старый урожай не понравился тебе, Чернокнижник?

Джослин медленно поставила свой бокал.

— Когда феи отвечают вопросом на вопрос, — сказала она, — это не значит ничего хорошего.