Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только - Павел Федорович Николаев

они ничего не отнимали у его глаз, которые были очень характеристичны. Маленькие, изжёлта-карие, они всегда блестели наблюдательно живым и смелым взглядом, с оттенком насмешливости, и напоминали глаза Вольтера. Раевский унаследовал у отца своего резкую морщину между бровями, которая никогда не исчезала.

Вообще он был скорее безобразен, но это было безобразие типичное, породистое, много лучше казённой и приторной красоты иных бесцветных эндимионов. Раевский одевался обыкновенно несколько небрежно и даже в молодости своей не был щёголем, что, однако, не мешало ему иметь всегда заметное положение в высшем обществе».

Александр Раевский был умён и хорошо образован, а главное — старше и житейски опытнее Пушкина, а в молодости это много значит. Эгоист до кончиков ногтей, Александр никого не любил и не уважал, идеалов у него не было, поэтому ещё не утвердившийся в своих нравственных ориентирах поэт стал для него объектом мистификации, о которой писал Ф. Ф. Вигель, бывший в очень хороших отношениях с сотоварищами по Коллегии иностранных дел: «Известность Пушкина во всей России, хвалы, которые гремели ему во всех журналах, превосходство ума, которое внутренне Раевский должен был признавать в нём над собою, всё это тревожило, мучило его. Он стихов его никогда не читал, не упоминал ему даже о них: поэзия была ему дело вовсе чуждое, равномерно и нежные чувства, в которых видел он одно смешное сумасбродство. Однако же он умел воспалять их в других; и вздохи, сладкие мучения, восторженность Пушкина, коих один он был свидетелем, служили ему беспрестанной забавой. Вкравшись в его дружбу, он заставил его видеть в себе поверенного и усерднейшего помощника, одним словом, самым искусным образом дурачил его». Постепенно постигая противоречивость характера Раевского, Александр Сергеевич писал ему: «Я вижу ваше тщеславие и ваше слабое место под напускным цинизмом».

Кстати, в Одессе Раевский сыграл весьма неблаговидную роль в судьбе поэта, во многом поспособствовав его удалению из этого цивилизованного центра в Михайловское, туда и пришло ласкательное письмо Александра Николаевича с уверениями в любви и дружбе. Но Пушкин уже понял цену слов Раевского и не ответил ему.

«Я был ему предан»

Александр Фёдорович Ланжерон большую часть жизни провёл на русской службе. О превратностях судьбы этого эмигранта Ф. Ф. Вигель писал: «Революционною бурею выброшенный из своего отечества, он беззаботно и весело прожил свой век в чужой стране и дослужился у нас до высокого чина и голубой ленты». Да, был такой период в жизни Ланжерона, но в основном он воевал, с 1779 по 1829 год — 50 лет!

Александр Фёдорович происходил из аристократического рода. Во Франции он носил титулы: граф де Ланжерон, маркиз де ла Косс, барон де Конни, де ла Ферте и де Сасси. Воинскую службу начал сублейтенантом полка графа Дама. В 1782–1788 годах воевал в Северной Америке. Этот период его жизни завершился присвоением ему чина полковника.

Возвращение на родину совпало с началом революции. Спасаясь от начавшихся беспорядков, Ланжерон покинул Францию. В мае 1790 года он был принят на русскую службу полковником 1-го Сибирского гренадерского полка. Участвовал в Русско-шведской и Русско-турецкой войнах рубежа 1780–1790-х годов; в обеих отличился, особенно при штурме Измаила. По распоряжению императрицы Екатерины II поступил волонтёром в австрийскую армию и воевал против революционной Франции. В 1796 году принял российское подданство.

Ланжерон пользовался особым расположением императора Павла I, поэтому чины и звания следовали одно за другим: генерал-майор, генерал-лейтенант, граф Российской империи. При Александре I удачливому беженцу сначала не повезло. При Аустерлице Ланжерон командовал колонной из шести пехотных полков, и ему было поручено провести охват французской армии, что он сделал крайне неудачно: колонна была разгромлена при атаке Праценских высот.

Много лет спустя, оценивая эту неудачу, Ланжерон писал: «Французские колонны, остановленные бригадой графа Каменского, развернулись в 300 шагах от неё под картечным огнём и построились на два фаса: один — против этой бригады, а другой — против австрийцев; последние стреляли снизу вверх и с малою действительностью. Французы находились значительно выше них и немного выше русских; как только последние развернулись, французы открыли огонь. Чтобы воодушевить наших солдат, я решил идти вперёд. Команда была исполнена, как на учении. Французы отступили. Первый батальон Фанагорийского полка подошёл так близко к французам, что взял два орудия, брошенных ими. Но французские генералы и офицеры вернули своих солдат и поддержали их второй линией, которую мы только тогда увидали, и наши батальоны, в свою очередь, отступили и заняли свою прежнюю позицию. Лёгкость, с которой наши шесть батальонов, построенные в одну линию, оттеснили французов, доказывает мне, что, если бы мы имели некоторые войска из тех, которые бесполезно стояли в полутора верстах, мы отбросили бы французов до Пунтовица и отбили бы Праценские высоты».

Словом, никакого разгрома не было: всего-то только, что отступили. Царь с такой концепцией Ланжерона был не согласен и приказал ему «добровольно» уйти в отставку, но уже через четыре месяца вновь призвал в армию. С этого времени Ланжерон воевал на юге: разбил авангард турецкой армии у крепости Журжа, руководил блокадой Силистрии, принудил к капитуляции гарнизон Рущука; в 1811 году временно исполнял обязанности главнокомандующего Молдавской армией. Затем был ближайшим сотрудником М. И. Кутузова, удостоен чина генерала от инфантерии (пехоты).

Во время Отечественной войны 1812 года Александр Фёдорович командовал корпусом в армии адмирала П. В. Чичагова, участвовал в сражениях при Брест-Литовске и Березине, в освобождении Вильно.

В кампании 1813 года Ланжерон проявил себя при взятии Торна (награждён орденом Святого Георгия 2-го класса) и в сражении при Кёнигсварте. В последнем он командовал левым флангом союзных войск, отбил у неприятеля пять орудий, взял в плен четырёх генералов и 1200 нижних чинов. В Лейпцигском сражении части его корпуса ворвались в город и преследовали противника до Лютценских ворот. За это сражение Ланжерон удостоился ордена Святого Александра Невского с алмазами.

Это была вторая высшая (после ордена Андрея Первозванного) награда Российской империи. Девиз ордена: «За труды и Отечество». Лента ордена — красная муаровая, носилась через левое плечо. За 1812–1814 годы им были награждены только 48 человек.

В декабре и январе Александр Фёдорович руководил осадой Майнца. В кампании 1814 года он командовал левым флангом Силезской армии при Краоне, Лаоне и Фер-Шампенауз. 18 (30) марта взял высоты Монмартра, после чего защита Парижа стала бессмысленной. На этих высотах Ланжерон получил из рук Александра I орден Святого Андрея Первозванного.

Это был первый и высший орден Российской империи. Девиз ордена — «За веру и верность», лента ордена — голубая муаровая. За 1812–1814 годы им были