В горах долго светает - Владимир Степанович Возовиков

Петрович, — повторил Исмаил, — но это не совсем так. Наша женщина слишком опутана шариатом и законами адата, чтобы идти тропой революции рядом с мужчиной.

— Но ведь есть такие, которые идут, я сам видел.

— Есть. Очень мало их пока. И ни Азиса, ни отца его уже нет с нами. Мы получили известие, что три дня назад семья его расстреляна Кара-ханом.

Лопатин вдруг ощутил острую боль в груди, словно получил весть о гибели брата или сестры. Но боль эту сразу заглушила ненависть.

Снова открылась широкая площадка, усеянная крупными камнями, скатившимися с хребта. Здесь, пожалуй, можно бы и десант высадить... И вдруг за ребристой скалой правая стена разорвалась неровной темно-фиолетовой трещиной. Ширина щели не больше двух десятков метров, но, видно, она пронизывала тело хребта насквозь, и обойти ее невозможно. Над этой трещиной, с края на край разорванного балкона, по которому тянулась тропа, провисала ажурная дужка моста: связанные волосяными веревками деревянные плашки и ограждение из тех же волосяных веревок. Но точно ли веревки волосяные? Надо подойти ближе и убедиться.

— Осторожно, Петрович, тут у душманов, кажется, охрана.

— Вижу, Исмаил.

Движение в камнях Лопатин уловил сразу, как только открылась щель. И от противоположной стороны моста метнулся какой-то человек, забился в невидимую впадину. Здесь никто не размахивал белым платком, каждую минуту следовало ожидать выстрелов. Но может, это и не душманы? А кто же еще станет сидеть у моста, на тайной бандитской тропе? Если даже Кара-хан не держит здесь постоянной охраны, он должен выслать вперед самых выносливых и ловких скалолазов, чтобы исключить неприятные неожиданности. И у них, возможно, есть радиосвязь. Тем не менее, не давая противнику времени на размышления, Лопатин решительно развернулся в ущелье и нацелил опущенный нос вертолета на середину щели, разорвавшей хребет.

— Что ты задумал, Петрович? — тревожно спросил майор.

— То, что нам нужно, Исмаил.

Вертолет, приседая, вползал в щель, Лопатин ощутил плавный толчок, когда стойка шасси зацепила мост. Но что волосяные веревки для многотонной железной глыбы? Легкая тяжесть почти мгновенно отпустила, Лопатин довел обороты до предела, машина резко пошла вверх — сбоку и сзади в вихре крутились порванные канаты и разметанные дощечки. «Теперь, сволочи, покажите свою храбрость не перед безоружными крестьянами, а перед отрядом солдат революции! Теперь попробуйте тронуть захваченных людей, жизнями которых вы еще можете спасти свои шкуры!» Машина выползла из щели, крутнулась на месте волчком, и в этот момент что-то лопнуло над головой. В защитном шлеме он не ощутил ветра, рвущегося в кабину, но, скосив глаза, увидел справа, в стекле фонаря, два пулевых отверстия. Итак, у моста тоже душманы, и они наконец спохватились, увидев, что произошло. Вертолет набирал высоту, снизу снова коротко треснуло по броне. Исмаил неуклюже повернулся на сиденье, за синеватым стеклом шлема Лопатин увидел его встревоженные глаза.

— Стреляют, Петрович, ты цел?

— Пусть постреляют, может, Кара-хан им это зачтет. Я одного боялся: как бы нам не врезали в борт реактивной гранатой, когда мы рушили мост.

— Для этого надо быть очень храбрыми. Они, видно, думали, что мы собираемся их штурмовать, и забились под камни. Стреляли уже вдогон... Ты великий летчик, Петрович. Рассказать кому, так не поверят.

— Рассказывать будем внукам, Исмаил. Внуки своим дедам всегда верят. Но до этого еще далеко. Ты приготовь свой мегафон, а я попробую связаться с вашим командиром.

«Каскад» отозвался сразу, голос начальника отряда был так чист и отчетлив, словно он сидел рядом, в кабине вертолета. В горах такое случается, если станции разделены крутым и острым гребнем, — из-за наложения волн, как бы сламывающихся на гранях гор. Выслушав сообщение пилота, командир отряда своим ровным голосом поблагодарил за работу и сообщил, что отряд втягивается в ущелье.

— «Каскад», оставьте наших в долине. Мы возвращаемся на дозаправку.

Банда продолжала движение по тропе. При появлении вертолета некоторые басмачи пытались укрыться в расщелинах и за камнями, другие просто замирали, прижимаясь к каменной стене, оружие держали наготове. Вероятно, они услышали стрельбу и опасались теперь, что намерения летчиков изменились. Тот же заложник держал над головой белый платок. Второго платка не было.

— Их не меньше полусотни, — заметил Исмаил.

— Пожалуй, — кивнул Лопатин, пытаясь отыскать в сгрудившейся толпе невольниц ту гордую девочку, но сейчас женщины, закутанные в чадры, казались одинаково скорбными и усталыми.

— И наших условий, судя по одному белому платку, они пока не принимают.

В ущелье снова загремел мегафон:

— Предупреждаю: мост впереди разрушен. Повторяю: всем вам гарантируется жизнь, а больным и раненым будет оказана помощь, если вы сложите оружие без сопротивления. За жизнь и здоровье захваченных вами людей вы отвечаете своими жизнями.

Со стороны банды снова не последовало ни выстрела, но белый платок оставался одиноким, пока люди маячили на тропе.

— Исмаил, они не восстановят мост?

— Это не так просто. И где они возьмут доски? Если, конечно, там нет тайного склада. Но мы же скоро вернемся?

Над хребтом у Лопатина вырвался радостный возглас — ниже их, на покатое зеленое поле, где осталась группа афганских бойцов, садились два вертолета. В первый момент он решил, что вслед за ним выслали другие машины звена, но скоро по окольцованным звездам на бортах опознал боевые машины афганской армии.

Афганские летчики сразу обступили Исмаила и Лопатина. Среди них находились и члены лопатинского экипажа.

— С возвращением, командир! — Лопатин встретил тревожно-радостный взгляд Карпухина, и снова от чувства признательности дрогнуло его сердце: переживали ребята. В отношении командира к подчиненному — пусть он даже ровесник — всегда есть что-то отцовское, а какого отца не трогает забота сына?

Майор Исмаил, перебивая афганскую речь русскими фразами, обрисовал летчикам обстановку, вопросительно глянул на Лопатина. Тот кивнул и заговорил. Переводчика ему не требовалось, афганские летчики понимали по-русски.

— Я предлагаю продолжить операцию на нашем вертолете, вдвоем с майором Исмаилом. А вам, товарищи, подниматься только в том случае, если отряду потребуется огневая поддержка.

Ни у кого не вырвалось ни звука, но в глазах пилотов читалось удивление.

— Во-первых, полет в ущелье очень сложен. В вашем мужестве, товарищи, я не сомневаюсь, но я уже там летал, и мне будет легче. Однако это не самое главное. Банда теперь в ловушке, она напугана и обозлена. Появление новых боевых машин может толкнуть душманов на отчаянные действия. А наш вертолет они видели и к его новому появлению отнесутся спокойнее.