Пути-дороги - Михаил Алексеев

Близорукий Аким только теперь хорошенько разглядел лицо пленного. И остолбенел:

- Ты?! Володин?..

Пленный опустил голову.

– Аким... Я тебя сразу... узнал.

Аким молчал. Волнение было так сильно, что в первые минуты он не мог ничего сказать.

– Как же это ты... в такую шкуру залез? - наконец выдохнул он. Очки потели, застилало глаза.- Ведь ты, кажется, ненавидел войну, убежал от нее... Убежал и...- Аким посмотрел прямо в глаза Володину,- работал на немецком артиллерийском заводе. Только не пытайся врать! Мы знаем это точно! Ах, сволочь! Гадина!

– Работал. Но... но воевать взяли насильно. Насильно, клянусь. Аким, клянусь тебе нашей прежней дружбой, нашей...

– Молчи! - прервал его Аким. Он сказал это очень тихо, но так властно, что Володин сейчас же умолк.- Молчи! - машинально повторил Аким и добавил: - Ну?! Что же мне с тобой делать?

В следующую секунду Аким сам удивился нелепости и странности своего вопроса, потому что уже с первой минуты знал, как поступит с ним.

Очевидно, по голосу Акима Володин понял это.

– Аким! - начал он снова.- У меня - сын!

– Сын? Его советская власть воспитает. Чтобы он навсегда забыл о тебе.

– Но... но я же в плену у вас, а пленных... не...

– Ты не пленный, а предатель, - оборвал его Аким.

И Володин понял, что пришел конец. Ослабев, с трудом приподнялся. Приготовившись к смерти, он не поверил своим ушам, когда Аким сказал:

– Шагом марш! Ну!.. Да перестань дрожать!

Сдав Володина в штабе, Аким впервые распрямился во весь рост, будто снял тяжелый и долго носимый груз. Приподнятый изнутри, точно могучей пружиной, какой-то неведомо-освежающей и охмеляющей силой, он шел прямо, стараясь не думать больше о человеке, с которым были связаны самые дорогие воспоминания детства.

Навстречу Акиму мчались к передовой только что переправившиеся через реку советские танки. На каждом сидело по нескольку автоматчиков. Аким, глотая воздух широко открытым ртом, не выдержал, закричал:

– Вперед, родные!.. Вперед, милые!..

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

После многодневных и тяжелых боев у Мурешула дивизия генерала Сизова во взаимодействии с другими соединениями, наступавшими слева и справа от нее, сломила сопротивление противника и, преодолевая его отдельные заслоны, устремилась к венгерской границе. Трансильванские Альпы остались позади. Однако на пути наших войск вставал другой неприятель - многочисленные мелкие и узкие речушки, рожденные снеговыми горными вершинами. Казалось, наступление должно было застопориться. Но оно не только не приостановилось, но набирало все более стремительные темпы. Вся изобретательность, сноровка, изворотливость, хитрость и находчивость, бесстрашие - будто все, что накопили наши солдаты и выстрадали за долгие годы войны, теперь слилось в единую несокрушимую силу, перед которой отступали все преграды. Высокий темп наступления только подогревал бойцов, веселил их души.

У забаровцев в эти дни произошло знаменательное событие. Когда дивизия получила приказ совершить марш в Венгрию, Шахаева и Наташу отправили в глубокий тыл, в румынские города и села, освобожденные дивизией, где сейчас готовились к открытию памятников погибшим советским воинам. Демин давно уже подумывал об отдыхе парторга. Теперь такой случай представился. Проводить старшего сержанта и Наташу собрались все разведчики. Забаров обнял парторга, поцеловал его. А Никита Пилюгин неожиданно попросил:

– Привет там... передавайте...

– Возвращайтесь быстрее,- Аким взглянул на Шахаева, и тот, поняв этот взгляд, сразу ответил:

– Не беспокойся, Аким, обязательно догоним!

– Товарищ старший сержант! - вдруг окликнул его Ванин.- Вы... еще здесь нас догоните, на румынской земле?

– Обязательно, Ванин! Мы еще на румынской земле разберем... тот вопрос., ясно? - серьезно и многозначительно ответил Шахаев.

– Спасибо, товарищ старший сержант...- необычно тихо сказал Семен, пожимая руку парторга.

Проводив Шахаева и Наташу, разведчики двинулись в путь.

Наступление развивалось: горные реки преодолевались неожиданно легко и быстро. Саперы прокладывали мосты на естественных сваях от камня к камню, от одного поваленного бука к другому,- таких мостов было много. По ним двигались войска: пехота, танки, артиллерия, машины с боеприпасами и, наконец, обозы. Под куполом неба - неумолчный рокот наших самолетов. Они, как казалось, спокойно и величаво плыли на юго-запад, первыми пересекая рубежи новой страны.

– Как здорово летят, черти! Гляньте, ребята! - говорил Ванин, задрав кверху голову и щурясь на солнце. От ватных брюк разведчика шел пар: переходя по бревну через ручей, Семен поскользнулся и бултыхнулся в воду. Настроение его, однако, нисколько не испортилось. Напротив, разведчик стал еще более болтлив, непрестанно задирал шедшего рядом с ним Никиту, пугал несуществующим распоряжением об откомандировании Пилюгина из разведроты, дурил и вообще был "в форме".

Разведчики по обыкновению шли впереди полков. Но в одном месте они были удивлены. Переправившись через очередную горную речушку, они увидели на ее правом берегу наших пехотинцев и артиллеристов.

– Как вы сюда попали? - спросил Забаров капитана Гунько, с биноклем в руках примостившегося на ветвистом дереве.

Артиллерист засмеялся.

– Завидно?

– Нет. Просто удивительно, как это вас... угораздило?

– Ничего особенного. Мы идем рука об руку со второй стрелковой ротой. А ею командует чудесный офицер.

– Кто же? - спросил Федор.

– Младший лейтенант Фетисов.

– Фетисов? Младший лейтенант? Верно? - переспросили разведчики хором.

– Он самый. За Мурешул получил орден Красного Знамени и офицерское звание. Из своей бронебойки он там пять немецких танков угробил.

– А что же сейчас он придумал для переправы через эту реку? - спросил Забаров, наверняка зная, что переправа не обошлась без какой-нибудь выдумки Фетисова.

– Штука простая. Под Тыргу-Мурешем при разгроме немцев его рота захватила много немецких плащ-палаток. Он, Фетисов, пропитал их каким-то машинным маслом, что ли, и палатки стали почти непроницаемыми для воды. Ну... нашелся в роте искусный шорник. Вместе с Фетисовым сшили они большие мешки, вроде, как бы сказать, наволочек. Да, а потом и соединили их. Теперь мешки набиваем сухой травой, и пожалуйста - плыви куда хочешь! По шесть человек перевозят...

– Прямо-таки Ноев ковчег! - позавидовал Ванин.

– А пушки як же? - допытывался Пинчук, который, оставив за себя ездового, на этот раз решил идти вместе с разведчиками, полагая, что будет им необходим в столь трудное время.

– Орудия перевозим так: соединяем четыре "лодки Фетисова", как мы теперь называем эти сооружения, настилаем на них доски и - "раз-два, взяли!" - закатываем на них пушку. Вот и все!

– Добрэ! - похвалил Петр Тарасович, с завистью поглядывая на спрятанные в кустах огромные пестрые мешки и сожалея, что не ему первому пришла в голову ата простая идея. Как-никак, а хозяйственное самолюбив Пинчука было немного ущемлено. Ему сейчас страсть как хотелось увидеть "вновь испеченного" офицера, но времени не было: Забаров торопил вперед.

Самым, однако, удивительным было не то, что два подразделения переправились на трофейных плащ-палатках,- на фронте бывают чудеса и помудрее,- а то, что переправа проходила под сильным огнем врага и плацдарм был занят после короткого, но жаркого боя. Oб этом свидетельствовали трупы вражеских солдат в прибрежных кустарниках. Зная исключительную скромность Гунько и Фетисова, Забаров сам сообщил по радио в штаб об их подвигах.

В полдень разведчики остановились в одном большом графском имении. За три часа до их прихода здесь полноправной хозяйкой была паника: залы, коридоры и все комнаты были завалены книгами, исковерканной мебелью, оленьими рогами, перинами, подушками, распоротыми тюфяками, портретом и, картинами. В углах валялись вверх ногами белые и бурые медведи, набитые трухой, свернутые кое-как медвежьи и тигровые шкуры.

– Кому принадлежало это имение? - обратился Ванин к румынам и венграм, столпившимся во дворе и с любопытством наблюдавшим за разведчиками.

– Графу Эстергази, пан офицер! - охотно ответили две молоденькие венгерки.

"Пан офицер" приосанился. Прищурил на девушек озорные, плутоватые глаза, солидно вымолвил:

– Что за черт? По Трансильвании шли - и там с этим графом встречались, тут - то же самое!

– И в Венгрии и в Австрии у него есть усадьбы. И еще в Словакии.

– Вот так паук! - возмутился разведчик.- И как вы его терпели?

Минут через десять, вынув из своих карманов два нарядных платочка, он подарил их венгеркам. Те вспыхнули, но платочки взяли.