Падение Твердыни (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

Я понял, что он обращается ко мне.

— Что ещё за Виталианский Империум? — поинтересовался я, поскольку из остального было понятно, что моя жизнь в тринадцатом веке продолжатся, и видимо больше меня никто не будет доставать из будущего, а большего мне и не было нужно. Возвращаться в своё время я не собирался, меня там ничего, и никто не ждал.

— Союз майя, команчей и инков, который образовался через двести лет, после открытия вами континента Виталики, господин Витале, — ответил мне старейшина в красных доспехах, лицо которого и правда сильно напоминало мне майя, — для меня честь видеть и говорить с вами.

— Ещё один момент, — подмигнув мне, Витале Первый поднял руку, — поскольку дальнейшее вмешательство в жизнь прародителя Виталианского Империума, запрещено решением совета Старейшин ответственных за временные участки с 1186 по 2224 года нашей эры, то Виталианский Империум хочет преподнести ответный дар своему создателю. Предмет соответствует своей эпохе на 98 процентов и не может повлиять на дальнейший ход времени. Кто за?

Он первым поднял руку, затем два судьи в красных доспехах также подняли руки.

— Кто против?

Руки подняли оба Старейшины в синих одеждах.

— Решение принято большинством голосов, — радостно объявил он, ещё раз подмигнув мне.

Представитель Старейшин Виталианского Империума поднялся со своего места, взял в руки какой-то продолговатый предмет и направился ко мне. Когда он подошёл ближе, я рассмотрел в его руках свой полуторный меч, подаренный когда-то Джону, который для местных был правителем инков.

— Это же мой меч! — удивился я, увидев знакомые очертания.

— Современная реплика, господин Витале, — Старейшина остановился передо мной и опустился на одно колено, подав меч на двух руках.

Я конечно же его взял.

— Благодарю — это очень приятный подарок.

— Для меня и Империума — это честь, — повторил он, поднявшись и поклонившись, с достоинством вернулся на своё место.

— На этом всё, суд закрыт, — быстро провозгласил один из Старейшин в синем и рядом со мной открылся портал, в который я вошёл, оказавшись на лодке, откуда он меня и забрал. Время тут же отмерло, Харольд продолжил чесаться, а мы продолжили движение.

— У вас новый меч? — внезапно он прищурился, — я не видел его, когда мы отплывали.

— Старость Харольд, глаза тебя видимо начали подводить, — всплеснул я руками, — это подарок сеньора Франческо!

Глава варяжской стражи смутился и посмотрел на своих воинов, но те недоумённо переглядываясь и видя мой уверенный вид, не смогли точно сказать был у меня меч при отплытии или нет, поэтому сплюнув за борт Харольд выругался.

— Сходи проверься в больницу, — посоветовал я ему, — я попрошу сеньора Шешета присмотреть за тобой.

На что он лишь ещё более злобно сплюнул за борт слюну.

***

13 января 1205 года от Р.Х., Венеция

Насыщенные событиями дни ещё и с пребыванием в городе предводителя крестоносцев — королём Англии, будоражили город. Наш дом постоянно был забит множеством людей и судя по довольному лицу Энрико всё шло так, как он и планировал. Политические дивиденды конечно отсыпались ему, ведь король остановился в доме Дандоло и посещал только пиршества тех нобилей, которые состояли в союзе с дожем. Союз десяти правда и меня попросил о том же, а я отказывать не стал, так что вечерняя жизнь Венеции била ключом. Это я ещё никому не стал говорить, что ожидается прибытие и короля Франции, после того, как Ричард отбудет из города, я посчитал, что подобные новости будут явным перебором для впечатлительного народа.

Тем более что с утра, началась самая настоящая суета, все знали об открытии собора, а также освящением его кардиналом, прибывшем от самого Папы. Вчерашние новости, помноженные на открытие церквей со снятием с города интердикта, привели к тому, что спать мне так и не удалось. Жители Венеции сложили два этих факта, и все заслуги по снятию отречения приписали мне. Конечно это было частично справедливо, но я для этого старался не один, но кто объяснит это людям? В общем, кардинала Виталианского вытащили из постели и носили всю ночь на руках по улицам города, крича здравницы и славя, чтобы он жил как можно дольше во славу города Венеция.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вернули меня обратно только под утро, и я напомнил ещё раз, что в полдень будет освящение собора, а также мой сюрприз, который я приготовил всем добрым христианам. Жители радовались, волновались и обещали быть, поэтому, когда огромная процессия празднично одетых священников во главе с патриархом Венецианским и кардиналом Альбино направились к собору Санта-Мария-делла-Салюте, людей на улицах и лодок в каналах было просто не счесть. Кардинал и патриарх проводили обряды, останавливаясь в определённых точках вокруг собора, и только спустя два часа подошли к нему самому.

Здесь я присоединился к ним, в красных кардинальских одеждах и просто следовал всему тому, что подсказывал мне кардинал Альбино. Освятив собор, мы вошли внутрь, и кардинал сразу же бросил быстрый взгляд на алтари, чтобы увидеть то, что там лежало. Первым он заметил терновый венец и сандалии, лежавшие рядом. Схватившись за сердце, он стал оползать вниз, я тут же бросился помогать ему, и ко мне из сопровождавших нас людей выбежал сеньор Шешет, сунувший ему в рот какой-то порошок, от которого серое лицо Альбино вскоре стало розоветь.

— Витале! — кардинал повернул голову ко мне, оставаясь лежать на коленях у доктора, — умоляю, скажи, что это не то, что я думаю.

— Ваше высокопреосвященство, — улыбнулся я ему, — давайте, вы посмотрите сначала всё, что я привёз. Только пожалуйста, больше так не пугайте нас, мы очень дорожим вашей жизнью.

«А то ещё Иннокентий III мне голову открутит, если Альбино умрёт при освящении храма, — промелькнула в голове здравая мысль».

Идя с поддержкой, поскольку я держал его с одной стороны, а сеньор Шешет с другой, он обошёл все алтари, и по его щекам бежал град слёз. Он крестился, молился, но слёзы безостановочно капали ему на мантию. Впрочем, он был таким не один. Патриарх, вместе с архиепископами и епископами, пребывали в схожем состоянии. Они просто не могли поверить, что подобные сокровища, внизу защитных стеклянных кожухов которых имелись большие таблички с надписями на шести языках, объясняющих умеющим читать, что это перед ними, могли быть собраны в одном месте.

— Чудо! — Альбино крестился, и прислонялся головой к стеклу.

— Доступ в собор будет разрешён всем христианам, — заметил я, — вы не против, если только я выставлю охрану? Боязно за эти священные реликвии.

Он повернул ко мне одухотворённое и сияющее от радости лицо, по морщинам которого бежали ручейки слёз.

— Витале, сделай это прямо сейчас, пока остальные люди не зашли в собор, только без оружия, — заметил он, — для многих это будет слишком тяжёлое испытание.

— Хорошо, а то я переживаю, — я кивнул головой и возле каждого алтаря стало по четыре человека варяжской стражи, лишь с деревянными палками в руках.

— Давайте закончим церемонию, — покачал головой кардинал, — потом мне нужно срочно отправить письмо в Рим, все должны знать об этом и как можно скорее!

Когда освящение было закончено и первыми в собор попали аристократы, которым показали, как нужно правильно идти, чтобы посмотреть всё и одновременно с этим не задерживать очередь, я понял, что кардинал был прав. Если отец ещё спокойно воспринял увиденное, то мама упала на колени, заплакав. Впрочем, рядом с ней опускались не только женщины, но и мужчины, как только понимали, что они видят перед собой. Религиозный порыв верующих был настолько велик, что я попросил вмешаться священников. Которые стали напоминать молящимся, что позади них ещё очень много людей. Некоторых нобилей выносили на руках родственники, поскольку они попросту не могли стоять, так на них повлияли вещи, принадлежавшие Христу и его матери.