Очаровательная блудница - Сергей Алексеев

В то время Рассохин ничуть не сомневался, что стрелял в отроковицу, и самое главное, в душе до сих пор еще тлела обида и ревность, которые и подогревали убеждение. И еще заметил, чем чаще и подробнее он рассказывает об убийстве, тем более в него верит. Между тем следователь свозил его на место преступления — даже вертолет нашелся для этого, и Стас уже на месте показал, как все произошло, и землянку Христи указал, и дупло в колодине, где ночевал. Его бы, наверное, сразу посадили, но никак не могли найти трупа и поэтому держали под подпиской до середины ноября, пока не приехала Аня. Рассохин поведал ей о своих злоключениях, но однокурсница ни единому слову не поверила и уговорила его съездить в областной психоневрологический центр. Там Стаса выслушали, еще раз обследовали рентгеном грудную клетку и дали заключение, что вся история с убийством женщины и ранением рогатиной — больная фантазия, типичные галлюцинации, бред на фоне высокой температуры и сильных душевных переживаний. Посоветовали сменить обстановку, уехать куда-нибудь подальше и еще попробовать редкое тогда лечение гипнозом.

Рассохин бы еще тогда поверил врачам и самому себе и не жил бы с этой раной, но когда все обошлось, Аня призналась, что заплатила за экспертизу пять тысяч рублей — все, что заработала за три года на Вилюе, а тогда машина стоила четыре. А тогда она принесла справку в прокуратуру, дело прекратили за отсутствием события преступления и отпустили на все четыре стороны. Будущая жена обладала даром убеждения и вполне заменяла гипнотизера; они уехали на Вилюй, но еще около года ему снилась Женя Семенова, и он откровенно потом пересказывал свои сны Анне, которая была уверена, что на Стаса навели порчу. Наконец она договорилась с якутским шаманом, который поставил его вверх ногами и часа полтора прыгал вокруг, бил в бубен, изгонял злого духа, пока Рассохин не начал чихать, поскольку в нос заполз муравей…

14

Пока «Прогресс» чалился, борясь с водоворотом и тыкаясь между несомого рекой плавника, Рассохин успел сделать три звонка. Телефон в милиции ответил сразу, но дежурный не знал, где Гохман, всякие заявления по звонку принимать отказался, мол, приходите, подавайте в письменном виде, а с начальником отделения связать не захотел. И вообще страдал дефектом речи, и Стас из всего сказанного понял лишь половину. К домашнему телефону участкового подошла жена и сказала, что Фридрих собирался ехать с уголовным розыском и Кошкиным на Карагач, но сообщили, что к обеду должен приехать профессор Дворецкий из Ленинграда, поэтому сейчас где-то на берегу, готовит лодку большей грузоподъемности.

— Передайте, ко мне на остров пожаловали гости от Сорокина, — наказал Рассохин. — Трое вооруженных мужчин и женщина. Если что, ищите в женской зоне на Гнилой Прорве.

Подробнее объяснять не хватало времени, лодка уже стукалась о деревянный берег. Потом он набрал номер Бурнашева, который в это время ехал по родной земле блаженной — по Нижегородской области.

— Кажется, сейчас и я попаду в плен, — успел сказать он. — Запоминай: община на Гнилой Прорве. Сорок женщин и дюжина мужиков. Галицын среди них. Сами не суйтесь…

Кирилл, похоже, сразу не врубился в ситуацию, стал сыпать бестолковыми вопросами, но Рассохин сбросил звонок, стал набирать телефон Лизы — и не успел…

Пираты с карабинами уже поднимались на остров, за их спинами поблескивала змеиная кожа Матерой. Рассохин спрятал телефон в бейсболку, засунул между лесин, присыпал песком и пошел навстречу.

Оружия не наставляли, но держали в руках, и было заметно — свита у Матерой и впрямь из отроков бывалых и ловких.

— Чем обязан? — сухо спросил Стас.

Хозяйка Карагача выступила из-за спин, подбоченилась, слегка изогнувшись, и стало понятно, отчего скуповатый, расчетливый полковник потерял голову, Как и у всех красавиц, возраст растворялся в привлекательности: чуть раскосые по-восточному, однако голубые глаза, волнистые пепельные волосы наотлет, манящая улыбка в уголках губ, и еще что-то незримое, что так притягивает мужские взгляды. К тому же она знала себе цену и умела производить впечатление, не произнеся еще ни слова — вероятно, в этом и заключалось ее чародейство…

— У нас потерялась женщина, — проронила она обволакивающим, гипнотическим голосом. — По имени Зарница, лет сорока.

По-русски говорила с легким, даже приятным акцентом.

— Странное совпадение, — проговорил Стас. — А у нас мужчина, и тоже потерялся. Что бы это значило?

— Она здесь! — доложил один из свиты и достал оброненный за лесину накомарник.

Матерая взглянула мельком и вновь воззрилась на Рассохина.

— Отроковица не совсем здорова. Неадекватное поведение… Мы очень переживали… С ней все в порядке?

Говорила, а сама просвечивала взглядом, изучала и чего-то ждала — то ли признания, то ли хотела, чтоб он разговорился, дабы поймать его голос, как ловят причальный конец и потом подтягивают судно к берегу. Еще так делают цыганки: стоит с ними заговорить — и ты попал.

Рассохин это почувствовал и бросил односложно:

— С вашей пропажей все в порядке.

— Где она? Мы знаем, Зарница очень пуглива. У нее мания преследования, параноидальные идеи… Да, это шизофрения. Хотя в последние полгода ей стало лучше. Но временами на нее находит. Надеюсь, вы заметили отклонения? Например, сексуального характера?

Матерая точно хотела разговорить его, причем, слушая, Рассохин ловил себя на мысли, что эта обольстительная красавица, в общем-то, говорит правильные вещи и не так коварна и страшна, как ее намалевала блаженная.

— Да, заметил, — обронил он.

— Простите, она не предлагала вам… секс?

— Нет.

— Но наверное, говорила о пророчице? О том, что отправилась ее искать, чтобы получить некие истины?

— Да.

Свита расслабилась и по шажочку как-то незаметно рассредоточилась по островку — наверняка высматривали, где прячется блаженная. Матерая выбрала местечко и села на бревно, слегка вытянувшись.

— У нее навязчивый бред, — продолжала она плести липкую, как в бабье лето, паутину. — К сожалению, половина сестер общины приходят к нам в подобном состоянии. А бывает, еще и в худшем. Общество не желает с ними возиться. Отверженных прежде всего нужно выслушать, узнать, что они хотят. И тогда становится понятна природа их душевной неуравновешенности. Многие приходят в себя через пару месяцев. Зарница — случай сложный… Кстати, вас не удивило ее редкое имя?

Рассохин встал в глухую защиту, представляя, как насаживался на крючок словоохотливый и многоопытный опер Галицын — вряд ли выдержал минуту…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});