Грации солнца. Приманка для зверя - Андрей Шулятьев

   -- Мыйо! -- крикнул Маниус, повернувшись к порогу. -- Там!

   -- Встретим их чуть ближе к лесу, -- сказала Ано, надевая шлем.

   Отверженный рефлекторно проверил пробки в ушах. Пальцы Лучезарной потянулись к поясу и взяли из подсумка горсть синеватых "таблеток". Изгнанник снял боцьен и осторожно зашагал вперёд; глаза юноши старались уловить каждое движение леса. Вороны сорвались с веток, начав громко каркать.

   Старейшая остановилась, ожидая тварей. Она сделала глубокий вдох и выдохнула, стараясь расшевелить спокойное сердце. Сердце юноши, напротив, само забилось учащённо; разум едва сдерживал волнение. Из леса донёсся хруст валежника. Вскоре появились монстры.

   "Шестеро. Все взрослые", -- оценила априка. Глаза Ано впились в них, пока мозг предугадывал действия врагов. Старейшая встала и приготовилась. Ромей крепче сжал рукоять, намереваясь уклоняться. Мыйо приблизились на расстояние прыжка; Маниус подогнул колени; Ано метнула приманки. Один мыйо прыгнул; Примус с силой толкнулся вбок. Остальные замешкались, опустив носы к приманкам. Маниус уклонился, готовясь поразить монстра; взор ромея окрасился светом. "Кушайте, кушайте", -- мысль Лучезарной, сопровождённая ухмылкой, проводила таблетки, слизанные языками тварей. Клинок юноши достиг шеи хищника; чувства сообщили об опасности. Маниус рванулся вбок, наугад взмахнув мечом. Пять громких хлопков прозвучали почти одновременно; пять челюстей разлетелись по сторонам. Уцелевший мыйо приземлился неподалёку; на боку монстра зияла глубокая рана. "Убью!" -- разъярился ромей и кинулся к зверю; боцьен прорезал переднюю лапу, распоров мышцы. Тварь рванулась к изгнаннику, но не смогла поразить. Отверженный продолжал резать тварь и уклоняться; мыйо покрылся ранами.

   -- Сдохни! -- крикнул юноша и отрубил-таки голову твари. Лучезарная бросила на него быстрый взгляд, затем рассмотрела убитых мыйо. "С юга", -- определила древняя. Маниус припал на колено, оперевшись на меч. Перед глазами, смешиваясь с опьянением победы, проплыла первая встреча с мыйо; проплыли и унижения, терпимые им после. Юноша вспомнил о клятве, данной после изгнания: вспомнил о клятве мести.

   -- Держись теперь, Клоди, -- прошептал отверженный. Боцьен блеснул в лучах восхода и отсёк у монстра треть лапы. Примус почистил меч и вернул его за спину, затем омыл лапу в спокойном море. Пальцы изгнанника вынули пробки уз ушей.

   -- Я пойду во Флумун-викус, накажу мерзавца Клодиуса, -- сказал ромей и подобрал пиру.

   -- Я догоню, друже, -- отпустила старейшая. -- Всё рано по пути.

   Маниус неторопливо побрёл в сторону леса.

   -- Ну вот, лодку придётся закреплять одной, -- выдохнула Ано, возвращаясь к судну.

Отложенная месть

Орёл не охотится на мух.

Поговорка квиритов.

I

   Шаг, лёгкий рывок, и очередная обугленная сосна осталась позади. Перед глазами раскинулась зелёная, наполненная свежей травой и молодыми деревцами равнина, лишь изредка обнажающая обгорелые ветви. В вышине -- белеющее, лишённое туч небо и пречистый бог, сушащий землю жаркими лучами.

   Маниус преодолел ещё несколько препятствий, затем скинул пиру и сел на очередной обгорелый ствол. Лёгкие вдыхали свежий воздух, наполняясь как можно полнее. Изгнанник порылся в суме и достал карту. Взгляд упал на тонкие линии, найдя нужный участок. "Если буду идти вверх по Тенусу, -- рассуждал охотник, -- выйду к магистрали, а там поворот я знаю". Юноша убрал карту и достал финик. Приятная сладость наполнила рот. "Нужно ещё проникнуть незаметно: солдат там бывает многовато, -- напомнил себе юноша и взглянул на Атона. -- Жара: идти придётся ночью".

   Вечер ещё не успел принести земле прохладу, а Примус уже двигался вверх по реке, стараясь огибать густые заросли. Душа изгнанника наполнилась спокойствием. Разум оставался незамутнённым и думал лишь о том, как бы побыстрее преодолеть маршрут. Ноги не торопились уставать, отдавая дань пережитым тренировкам. Глаза блестели во тьме.

   Первая прохлада принесла с собой тучу мошки, к которой позже присоединились комары; пришлось намазаться "зельем" априк. Маниус взглянул под ноги, обнаружив там признаки болота. "Лучше сделать крюк", -- подсказал опыт. Ноги послушно свернули от Тенуса, выражая готовность к новому переходу. Примус вспомнил, как брёл от деревни неизвестно куда. Сердце отдалось гулким ударом, когда в памяти всплыл образ Йоко. Отверженный тут же развеял его, возвратившись ещё немного в прошлое; ноги слегка ускорились, стараясь приблизить час возмездия. Атон коснулся горизонта: наступил сумрак.

   Чистая луна поливала равнину мягким светом; под ногами по-прежнему шелестела молодая трава. Маниус уверенно преодолевал пасс за пассом. С осознанием, что расстояние неумолимо сокращается, приходила удовлетворённость. Взор стал немного ярче; сила мыйо добавила движениям свежести. Копошение мелких зверьков юношу не беспокоило; монстров он не чувствовал.

   "Тенус рядом: всё правильно", -- думал ромей, оставляя за спиной очередную сотню пассов. До ушей долетел лёгкий рык. Взгляд быстро отыскал владельца голоса. Среди травы маленький лисёнок пытался разорвать шкуру мёртвой ящерицы. Маниус шагнул к животному. Лис скрылся в траве. Изгнанник наклонился и поднял ящерицу. Рептилия оказалась длиной в полтора локтя. Желудок поспешил напомнить, что хочет свежего мяса. Глаза сразу отыскали подгорелые ветки для костра. Юноша внимательно оглядел ящерицу, потом взял обеими руками и рванул. Туша послушно разделилась. Изгнанник кинул половинки на землю.

   -- Совсем оголодал, наверно, -- сказал отверженный, обращаясь к лису. -- Терпи: скоро мышата подрастут.

   "После пожарищ с пищей туго: тяжко зверью..." -- подумал Маниус и побрёл в сторону восхода. Атон обещал появиться нескоро.

   После заросших берегов Тенуса дорога показалась божественным подарком. Привыкшие к густой траве ноги слегка подскакивали, удивляясь лёгкости перехода. Глаза изгнанника смотрели на обочины, боясь пропустить очередной знак. "Когда же..." -- думал Примус, ища глазам знакомый поворот. "Когда же..." -- вторила ненависть, готовая в любую секунду выплеснуться наружу.

   По дороге юноша шёл почти полные сутки, отдыхая лишь в самый зной и глубокой ночью. Иногда ромею встречались запряжённые мулами повозки, неторопливо везущие в сторону столицы людей с нехитрым скарбом. Изредка позади повозок рабы вели немного скотины. Бывшие соотечественники с ужасом смотрели на отверженного, не находя в себе сил заговорить с ним. И даже когда редкий храбрец окликивал его, Маниус молча проходил мимо, будто был нем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});