Признание этого мужчины - Джоди Эллен Малпас

руках власть.

— Никакого арахиса! — Я вскидываю голову и бросаю на него суровый взгляд. Он ухмыляется. — Придумай другое прозвище. Ты не будешь звать нашего ребенка отвратительной субстанцией, которой ты одержим и поедаешь ежедневно.

— Я одержим тобой. И тоже поедаю тебя ежедневно. Но я не могу звать нашего малыша дерзкой маленькой соблазнительницей.

— Нет, это было бы неправильно. Но ты мог бы звать это малышом. — Теперь ухмыляюсь я.

Он вскакивает и садится верхом на мои бедра, прижимая мои запястья к кровати, но все еще не ложась мне на живот.

— Позволь мне звать нашего малыша арахисом.

— Никогда.

— Вразумляющий трах?

— Да, пожалуйста, — отвечаю я с большой надеждой, моя улыбка становится шире.

Он смеется и целомудренно целует меня.

— Беременность делает из тебя чудовище. Пойдем. Моя жена и арахис, должно быть, проголодались.

— Твоя жена и малыш очень проголодались.

С мерцающим взглядом зеленых глаз он поднимает меня с кровати, сначала одевает меня, потом одевается сам. Я прижимаюсь к его груди и отвожу его руки от воротника, принимаясь застегивать пуговицы, пока он спокойно наблюдает за мной. Обхватив его за спину, прижимаюсь щекой к его груди и, не торопясь, заправляю рубашку в брюки, чтобы он выглядел презентабельно.

— Ремень? — спрашиваю я, отстраняясь.

Джесси наклоняется, поднимает его с пола и с веселой улыбкой протягивает мне. С ответной улыбкой беру его, пропускаю через петли брюк и застегиваю.

— Дело сделано.

— Нет. — Он кивает на ботинки. — Раз взялась за работу, делай все как следует.

Проигнорировав его наглость, толкаю его вниз, усаживая на край кровати. Опускаюсь перед ним на колени, опускаю зад на пятки и надеваю ему носки.

— Так хорошо, мой Лорд? — дергаю несколько темно-русых волосков на голени.

Джесси дергается.

— Бл*ть! — он наклоняется и потирает голень. — Это было совершенно не обязательно.

— Не наглей, — сухо парирую я, ставя ботинки у его ног, прежде чем подняться.

Он надевает обувь и встает, хватает пиджак и засовывает галстук в карман, все время хмуро глядя на меня.

— Ты настоящее чудовище.

Я мило улыбаюсь, заставляя его хмуриться, а губы подергиваться.

— Готов?

Он качает головой, берет меня за руку и выводит из нашей комнаты, направляясь к бару. Меня усаживают на мое привычное место, и Марио в мгновение ока оказывается напротив.

— Миссис Уорд! — веселый голос с акцентом вызывает у меня обычный отклик.

Я улыбаюсь.

— Ава, Марио, — журю я его. — Как у тебя дела?

— Ах! — Он перекидывает полотенце через плечо и наклоняется вперед. — У меня все в порядке. Чего бы вы хотели?

— Две воды, — быстро вставляет Джесси. — Только две воды, Марио, спасибо.

Бросаю на расположившегося рядом со мной мужа критический взгляд.

— Я бы не отказалась от вина за ужином.

Его нисколько не смущает мой укоризненный взгляд. На самом деле, он даже на меня не смотрит.

— Не отказалась бы, но ты его не получишь. Две воды, Марио.

На этот раз он не просит главного бармена, а приказывает, и, судя по настороженному взгляду Марио, который мечется между нами, он больше не предоставит мне выбор. Он убегает к ряду выстроившихся в задней части бара холодильников, а я пристально смотрю на Джесси, но он все еще отказывается взглянуть на меня, вместо этого подавая сигнал Питу.

— Два стейка, Пит. Один средней прожарки, один хорошо прожаренный. Никакой крови, вообще никакой.

Замешательство на лице Пита очевидно, мое смущение, должно быть, тоже ясно читается.

— Э-э… да, мистер Уорд. Салат и молодой картофель? — спрашивает Пит. Его озадаченный взгляд скользит по моему ошарашенному лицу, я чувствую его на себе, но слишком занята, уставившись на своего невозможного мужа.

— Да, главное убедись, что один стейк тщательно прожарен. — Джесси берет у Марио бутылки с водой и наливаем мою в стакан. — В заправке для салата есть яйца?

Я закашливаюсь, но на меня не обращают внимание. Он смотрит на Пита, выжидающе приподняв бровь. Бедный Пит понятия не имеет, что происходит.

— Не уверен. Нужно проверить?

— Да, если есть, подай к хорошо прожаренному стейку салат без заправки.

— Хорошо, мистер Уорд.

Марио отступает, как и Пит, и мы остаемся в баре одни, я ошеломленно молчу, а Джесси занят водой, лишь бы не встречаться взглядом со своей изумленной женой. Он знает, что я пялюсь на него, он чертовски хорошо это знает.

Я поворачиваюсь обратно к бару, само спокойствие и невозмутимость, но внутренне кипя. Он совершенно не исправим.

— Если не сходишь на кухню, не изменишь мой заказ и не принесешь мне бокал вина, то я приближусь на шаг к тому, чтобы переехать к родителям до конца беременности. — Знаю, теперь он на меня смотрит. Чувствую, как его потрясенные зеленые глаза прожигают во мне дыру. Я беру стакан воды и медленно поворачиваюсь к нему. — Ты не нарушишь мой рацион, Уорд.

— Ты уже напилась, будучи беременна, — тихо выплевывает он. Он несчастлив, но и я тоже.

— Я злилась на тебя. — Я все еще говорю спокойно, но теперь еще и испытываю чувство вины.

Его брови взлетают вверх.

— И ты подумала выместить это на моем ребенке?

Я проникаюсь исходящим от него негодованием.

— Ты все время говоришь «мой ребенок». Он наш.

— Это я и имел в виду!

— Значит, ты беспокоишься не обо мне? Моя безопасность больше тебя не волнует? — Внимательно наблюдаю за ним, взвешивая его реакцию на мои слова.

Я его шокировала, потому что в ответ не звучит нападок. Он сильно кусает нижнюю губу, а шестеренки его разума несутся со скоростью миллион миль в час. Наконец, он сникает, откидываясь на спинку стула, его руки погружаются в беспорядочную массу темно-русых волос.

— Бл*ть, — тихо ругается он. — Бл*ть, бл*ть, бл*ть, бл*ть!

— Я серьезно, Джесси, — подтверждаю я с угрозой. Мне нужно, чтобы он знал, что я делала это не специально. Я была неправа, что ушла и злилась, узнав о беременности, но это результат того, что этот мужчина делает со мной — как глубоко этот мужчина пробрался мне под кожу. Я больше не буду злиться, но бокальчик красного вина не повредит, а стейк средней прожарки и того более. О яйцах даже не стоит упоминать.

Джесси закрывает глаза и делает глубокий вдох, затем поворачивается к моему спокойному лицу. Забирает у меня стакан и ставит его на барную стойку, а потом берет меня за руки.

— Прости.

Я чуть не падаю со стула.

— Простить? — в моем голосе явно слышится шок. Даже если бы я угрожала ему с уверенностью, у меня не было абсолютно никакой надежды на то, что он обратит