Гражданская война в Греции 1946-1949 - Георгиус Димитриос Кирьякидис

условиях не годилось для американского империализма.

Во-первых, своей политикой террора оно уже успело восстановить против себя мировую общественность, в том числе и прогрессивные силы США, решительно требовавшие отказа Вашингтона от опоры на наиболее оголтелую греческую реакцию. Это вызывало известные неудобства для правительства Соединенных Штатов как во внутренних делах, особенно в связи с приближавшимися очередными президентскими выборами 1948 г., так и в его внешнеполитических комбинациях.

Во-вторых, правительство Максимоса не имело и не могло иметь поддержки в народных массах. Более того, в силу своей принадлежности к «черному фронту» оно было не в состоянии привлечь их на свою сторону, ибо внушало им лишь ненависть или страх. И это, несомненно, не только ставило подавляющее большинство населения перед решительным выбором между «черным фронтом» и левыми силами, но и неминуемо должно было предопределить этот выбор в пользу последних.

Такая перспектива стала особенно реальной в связи с провалом попыток уничтожить ДАГ и выступлениями Порфирогениса и Маркоса по поводу предстоящего создания Демократического правительства на контролируемых партизанами территориях Греции. Греческая же реакция могла противопоставить этому правительству и его демократической программе лишь ничем не прикрытый террор. Но при полном отсутствии у нее каких бы то ни было конструктивных целей, способных привлечь массы и оттолкнуть их от левых сил, даже политика репрессий была не в состоянии предотвратить нарастание народной поддержки демократическому движению. А это в условиях ставшей неизбежной длительной борьбы ставило под вопрос подчинение Греции американским стратегическим целям.

Все сказанное вынудило Вашингтон прибегнуть к обычному для империализма маневру — поискам прикрытия для продолжения своей политики. Для этого американским правящим кругам потребовалась такая фигура, которая своим появлением на политической авансцене, с одной стороны, способствовала бы упрочению господства США в Греции, а с другой — была бы способна внушить иллюзии «демократических» перемен.

Такой фигурой, по оценке американской дипломатии, был лидер греческих либералов Ф. Софулис. В Вашингтоне хорошо знали, что он уже не раз играл подобную роль в английских интересах. Из того факта, что даже упрочение власти «черного фронта» в Греции было в значительной мере делом рук Софулиса, явствовало, что он вполне годится и для целей американской политики. Что же касается создания упомянутых иллюзий, то для этого как нельзя лучше подходили лицемерные призывы к «примирению», с которыми лидер либералов выступал уже длительное время.

Действительно, с момента сформирования кабинета Максимоса лидер единственной оппозиционной партии в парламенте не упускал случая критиковать «жесткий курс» правительства, противопоставляя ему свою политику «умиротворения». Так, в начале июля, когда министры Папандреу и Цалдарис потребовали продолжения гражданской войны «до победы», он ответил им полной возмущения речью, в которой, между прочим, заявил, что решил «ни в коем случае не сотрудничать» с этими двумя деятелями.

Особенно часто выступал он в таком духе в дни кризиса, наступившего после провала «Терминиуса» и известия о подготовке к созданию демократического правительства в горах Греции. Однажды Софулис даже воскликнул с парламентской трибуны, что «предпочтет покончить самоубийством, нежели сотрудничать с лидером популистов Цалдарисом».

Что же касается его оценки политики правительства, а также рекламируемой им собственной позиции, то он изложил их в следующем интервью корреспонденту лондонской «Ньюс-кроникл»: «…Политика с позиции силы с треском провалилась и необходимо перейти к политике примирения». Более того, он объявил себя «противником» курса западных держав на обострение внутреннего и внешнеполитического положения Греции. В том же интервью Софулис говорил: «Греция должна жить в дружбе со своими соседями и сотрудничать с ними. Греция не может стать антиславянским и антибалканским бастионом. И, наконец, американская политика несет главную ответственность за все плохое, что происходит в Греции, за ее трагический тупик».

Несколько дней спустя он сделал новое пространное заявление, опубликованное в греческой и иностранной печати. Оно гласило, что «американская помощь и ультрадейственная политика ведут Грецию к катастрофе». Сообщив, что недавно он «категорически отверг предложение уполномоченного представителя США принять участие в правительстве широкой коалиции», Софулис подчеркнул: «Все правительства, находившиеся у власти с марта 1946 г., только умножали несчастья, постигшие нашу страну, самым страшным из которых является гражданская война. Нынешнее же правительство Максимоса превосходит все остальные своей жестокостью».

Вашингтон нисколько не тревожила критика американской политики Софулисом. Напротив, она создавала лидеру либералов ореол «борца» за интересы греческого парода, весьма подходящий для роли, которую собиралось возложить правительство США на Софулиса. Этому содействовала и его «миролюбивая» внешнеполитическая позиция, ибо греческий народ был глубоко заинтересован в мире и дружбе со своими соседями. Наконец, населению страны должно было импонировать осуждение Софулисом террора популистов и продолжения вооруженной борьбы против демократического движения.

Истинную же цену всем этим заявлениям руководители Соединенных Штатов хорошо знали. Ибо наряду с вышеприведенными высказываниями Софулис неизменно подчеркивал, что «его партия — антикоммунистическая и в этом ее линия совпадает с антикоммунистическим курсом США».

В этом, а не в чем-либо ином состояло политическое лицо Софулиса и его приверженцев. Все же остальное, как понимали в Вашингтоне, относилось к тактическим приемам либералов в борьбе за власть. В самом деле, не имея опоры в народе и стремясь привлечь его на свою сторону, партия Софулиса была вынуждена искать платформу, которая отличала бы ее от платформы находившихся у власти популистов. Одного «республиканизма» для этого было недостаточно, так как в данном отношении либералы уже обанкротились, поскольку они способствовали приходу монархистов к власти. Поэтому Софулис и избрал иное направление для своей официальной программы, а именно идею «примирения».

Осуществлению его планов, несомненно, способствовали объективные условия того периода. Навязанная внутренней и внешней реакцией гражданская война была ненавистна народу, и он искренне желал ее прекращения, но не ценой отказа от своих демократических чаяний. Поэтому многих все больше привлекало «миролюбие» Софулиса, одновременно выступавшего с призывами к справедливости и даже обещавшего амнистию.

Выполнять эти посулы, разумеется, не собирались ни лидер либералов, ни сделавшее на него ставку правительство США. Для Софулиса они были, как уже отмечено, тактическим средством борьбы за власть. Что же касается Вашингтона, то для пего опора на либералов имела важное значение и по другой причине.

О ней откровенно писал буржуазный политический деятель Ир. Петимезас, бывший министр в кабинете Софулиса, хорошо знавший тактику последних. «Неучастие либералов в правительстве правых и настойчивое провозглашение ими (либералами. — Г. К.) «иной» политики, — отмечал он, — представляло собой препятствие для осуществления американских целей в Греции. Партия либералов, жонглируя долгие месяцы лозунгом этой «иной» политики. способствовала недоверию значительной части общественного мнения за границей к проводимой англосаксами политике в Греции. Следовательно, для того, чтобы ликвидировать впечатление, что существует и другая политика, кроме той,