Дом без воспоминаний - Донато Карризи

важное дело.

– Я покажу, как пользоваться щеткой, и Польдино тебя узнает в следующий раз.

– Правда? – не поверил малыш.

– Лошади всегда узнают тех, кто за ними ухаживает, – объяснила женщина. – А когда закончим, устроим полдник: пшеничная лепешка, свежая вода из колодца, – предложила она.

Марко был вне себя от восторга.

– Мне тоже полагается? – спросил Джербер.

– Это мы еще поглядим, – подняла бровь владелица конюшни.

Через полчаса, закончив дела в стойлах, женщина приготовила им обещанный полдник, и они расположились под открытым небом, вокруг стола, который, наверное, больше века простоял под раскидистым горным вязом.

Марко схватил кусок лепешки, но, вместо того чтобы отправить его в рот, спросил отца:

– Можно я позвоню маме и Луке, расскажу, что сегодня делал?

– Конечно, – сказал Джербер, протягивая ему свой телефон. Смотрел, как мальчик, счастливый, бежит на площадку, с масленой лепешкой в одной руке и телефоном в другой.

Джербер почти смирился с тем, что другой мужчина берет на себя роль отца в его отсутствие. Мало того: хотя Джербер вначале и относился к нему с недоверием и даже немного ревновал, со временем понял, что этот Лука – совсем не плохой человек и, наверное, хорошо, что они с Марко нашли общий язык, раз уж живут под одной крышей с тех пор, как Сильвия объявила о своих отношениях с новым другом или женихом. Джербер все еще не знал, как его определить.

– Слышно что-нибудь о Нико? – спросила владелица конюшни, когда они остались одни.

Психолог помнил, как близко к сердцу приняла она судьбу мальчика, которого нашла, когда ночью бродила по лесу.

– К сожалению, нет, – признался он.

– Я тут порасспрашивала немного, и мне сказали, что социальные службы нашли им с матерью квартирку над баром, в округе Луко, а ее в том же баре устроили на работу.

– Уже неплохо, – заметил Джербер. – Ведь раньше они жили в старой «панде» и перебивались кое-как, день за днем.

– Главное, что мать и сын снова вместе, – убежденно заявила женщина. – Надеюсь только, что мальчик поправился.

– А что с упражнениями для концентрации внимания, которые я вам назначил? – Джербер сменил тему: хотелось узнать, как она сама справляется.

Женщина вздохнула:

– Я их делаю, но мало что изменилось.

– Пожалуйста, поподробнее.

– Ну, я уже не просыпаюсь ровно в три сорок семь и не «вынуждена» каждую ночь кататься в Долину ада выгуливать собак, но бессонница никуда не делась, а иногда у меня провалы в памяти: вот я на кухне мою стакан или в ванной чищу зубы, а в следующий миг стою за конюшней и сама не знаю, как туда попала.

Несколько месяцев он пытался избавить ее от последствий программы, внедренной в ее подсознание сказочником, – приказа, отданного под гипнозом и нацеленного на то, чтобы 23 февраля она якобы случайно встретила Николина посреди леса в Долине ада.

– За конюшней ничего особого нет, и я не знаю, почему все время оказываюсь там, – уточнила женщина, и в голосе ее послышалась тревога. – Вы уверены, что это не возрастное?

– Физически вы в прекрасной форме, – успокоил ее Джербер. – Проведем еще пару сеансов гипноза, – заявил он уверенно, силясь обнадежить женщину, уверить ее, что проблему можно решить.

Но уверенности не было.

Джербер и сам страдал от расстройств, связанных с просмотрами проклятой видеокассеты. Мигрени, небольшие «провалы в памяти», как это определила лошадница, типичные последствия любого транса, даже легкого. К счастью, он не телепортировался из одного места в другое. Просто застывал, будто пораженный какой-то мыслью. Это случалось, пока он заводил ручные часы, или перед открытым шкафом, или под душем, или на лестничной площадке, когда вставлял ключ в замочную скважину. Потом, отдав себе отчет в своем состоянии, приходил в себя. Его беспокоило, что такие зависания длились все дольше. Сначала несколько секунд, теперь уже почти минуту. Случалось это не так уж часто и всегда вечерами. Он уже после заката не садился за руль. Если не найти способ полностью стряхнуть с себя гипнотическое состояние, навеянное сказочником, неизвестно, что может случиться. Промежутки, когда время, казалось, останавливается, могут распространиться на целые часы, а по прошествии лет – и на дни.

Джербер даже себе в этом не признавался, но ему было страшно.

Чтобы разбить чары, требовалась очередная команда. Фраза, слово, звук, образ, прикосновение или даже запах, чтобы раз и навсегда выбраться из ментальной ловушки. Разумеется, сказочник хотел отыграться на нем за подозрительность синьора Б., за то, что двадцать два года назад отец не поверил в историю с орком. Поэтому, возможно, и не существовало никакой формулы, чтобы расколдовать его.

Пьетро Джербер, хоть и боялся, что мало шансов выяснить, кто скрывается под инициалами А. Д. В., все-таки с самого февраля не переставал его искать. Вовлек в расследование коллег со всего мира, разослав меморандум с описанием способностей человека, за которым охотился. Надежду вселяло то, что такой талантливый гипнотизер вряд ли остался бы незамеченным в их тесном кругу. Однако поиски пока не принесли ожидаемых результатов.

Марко закончил говорить по телефону и теперь подобрал веточку и что-то рисовал в пыли, напевая.

– Пора возвращаться во Флоренцию, – сказал Джербер владелице конюшни; бросив взгляд на сына, он заметил, что свет изменился, солнце в это сентябрьское воскресенье стало клониться к закату.

– Буду ждать вас на следующей неделе, – кивнула женщина.

– Через две недели, – уточнил Джербер.

– Можете даже переночевать у меня или остановиться на пару дней, есть свободная комната с туалетом: муж устроил ее для наших детей, чтобы наезжали к нам с внуками. Но они не любят сюда возвращаться. Так что с тех пор, как муж умер, я подумываю, не устроить ли здесь гостевой дом, но все откладываю… По правде говоря, у меня нет желания пускать в дом посторонних, но вы – другое дело.

Психолог улыбнулся:

– Спасибо за приглашение, мы им обязательно воспользуемся.

– Вот и славно, – обрадовалась старая лошадница.

Джербер сделал последний глоток воды из стакана и встал из-за стола: надо сказать Марко, чтобы собирался. Подходя к сыну, слышал, как тот напевает. Издалека рассмотрел, что мальчик концом веточки нарисовал в пыли человечков. Ребенка, женщину и двух мужчин. Наверное, его и Луку. «По крайней мере, я все еще вхожу в семью», – утешил себя Пьетро. За пару шагов до Марко расслышал, что тот произносит нараспев одно-единственное слово.

– Мамаи… мамаи… мамаи… – повторял ребенок, четко выговаривая каждую букву.

Джербер застыл как вкопанный. Так Николин звал свою мать во сне. Это случилось во время их последнего сеанса, когда он попытался вступить с мальчиком в