Тайна Дамы в сером - Ольга Строгова

Скрипач, впрочем, никуда уходить не собирался – стоял на пороге и нервно чиркал спичками, пытаясь закурить на ветру. На лацкане у Карла за эти десять минут появилась крошечная матовая капля – чудо современной электроники, миниатюрный телепередатчик. Скрипач изо всех сил старался на нее не смотреть.

Карл самым непринужденным тоном пожелал ему доброй ночи, и скрипач, с облегчением отшвырнув в сторону незажженную сигарету, юркнул назад, за спасительную дверь.

Карл оглянулся по сторонам (по-прежнему никого) и сел в свою машину.

Тут же с заднего сиденья поднялась тень, приставила ему к затылку пистолет, а переднюю дверцу рванули чьи-то мощные руки в черных перчатках.

– Ну, привет! – сказал, усаживаясь рядом с Карлом, старый знакомец бритый-лысый (он же Каштан, он же Карабас-Барабас) и широко, радостно улыбнулся: – Поехали, что ли? Прямо, потом налево, к выезду из города. И чтоб без глупостей!

Карл молча вырулил, куда было сказано.

Джип с погашенными фарами двинулся следом.

Всю дорогу Карабас-Барабас веселился, как дитя: то демонстрировал Карлу с безопасного расстояния свое оружие, то, поглаживая себя по заклеенной пластырем макушке, рассказывал в подробностях, что именно и как он будет с ним делать – после того, разумеется, как с ним пообщается сам Филин.

Однако когда они въехали в лес и свернули на проселочную дорогу, ведущую к обиталищу Филина, мрачная торжественность вековых елей и невозмутимое молчание пленника заставили его несколько притихнуть.

– Глядите в оба! – приказал он подручным, выгрузившимся из джипа во дворе и окружившим «Опель» с оружием в руках. – Что-то он смирный сегодня…

Карлу завели руки за спину и повели в дом – мрачный двухэтажный особняк с темными окнами и длинной пристройкой. В пристройке оказалась оранжерея (в лицо Карлу пахнуло влажным теплом и запахом множества цветущих растений, еле различимых в слабом свете спрятанных в стенах ламп). Подивившись, что у такого типа, как Филин, может быть столь милое, невинное хобби, Карл решил, что самое время немного посопротивляться – чтобы кое у кого не возникло подозрений.

Он скинул с себя руки сопровождающих и, не глядя, заехал ребром ладони кому-то по носу. Кто-то захлюпал и гнусаво выругался. На Карла бросились сразу четверо. Это была ошибка, потому что они больше толкались и мешали друг другу.

Карл без труда раскидал их, но потом его ударили по затылку чем-то твердым и тяжелым, и он на какое-то время лишился сознания.

Упавшего пленника несколько раз от души пнули по ребрам, но тут сквозь собравшуюся толпу пробился Карабас-Барабас и заорал:

– Вы что, …, совсем охренели?! Вы что сделали?! Филин же приказал, чтоб пленника без него и пальцем не трогали! Он же вас всех на удобрения пустит для своих цветочков, и меня вместе с вами!

Толпа, недовольно ворча, разошлась. Трое по знаку Карабаса-Барабаса надели на Карла наручники (сразу надо было, эх, не сообразил, старый дурак!) и поволокли его по земле в дальний угол оранжереи, где под кадкой с кофейным деревом был потайной ход в подвал.

* * *

Карл очнулся оттого, что к гудящему от боли затылку кто-то милосердный приложил кусок льда. Некоторое время он наслаждался иллюзией, что это сделали руки белокожей женщины с кроткими серыми глазами, нежной, пугливой, чистой, как родник… любящей… ждущей… Потом отодвинул иллюзию в сторону и приказал себе открыть глаза и встать.

Вокруг был полумрак, и разглядеть что-либо сразу не удалось. Не получилось и встать, в первую очередь потому, что он был прикован наручниками к батарее. Батарея была холодная, прямо-таки ледяная, и он сидел на полу, прислонившись затылком к идущей от нее трубе.

Судя по внутренним ощущениям, сопротивление обошлось ему довольно дешево – несколько синяков, не считая ушибленного затылка. Но и там ничего серьезного, поболит и перестанет. Карл, как мог, уселся поудобнее на холодном склизком полу и предоставил боли свободно утекать через трубу в мировое пространство.

Через некоторое время его глаза полностью освоились со слабым освещением, и он увидел, что находится в просторном помещении с низкими каменными сводами. Он был здесь один, и это несколько озадачивало. Потом он сообразил, что Филин, скорее всего, сейчас отсутствует, а они не смеют ничего предпринимать без его приказаний.

Следующей мыслью была та, что майор Пронин не станет торопиться с его освобождением, пока Филин не вернется в свое филинское гнездо. А значит, ему, возможно, придется просидеть здесь до утра или даже больше.

А вот с этим он согласиться никак не мог.

Он подвигал скованными руками и убедился, что цепь, соединяющая наручники и перекинутая через трубу, достаточно прочная. Вряд ли ему удастся ее порвать, и это плохо. Но в то же время она достаточно длинная, и это хорошо. Кроме того, ноги ему оставили свободными, а это уже совсем хорошо.

Изогнувшись, он внимательно осмотрел трубу. Хм, ничего удивительного, что батарея холодная: идущий под прямым углом отрезок трубы спилен на расстоянии полуметра от потолка.

Между ним и свободой было лишь ржавое металлическое кольцо, вделанное в каменную стену и удерживающее трубу в вертикальном положении. Если расшатать кольцо…

Мимо с писком пробежало какое-то темное хвостатое существо. Карл оглянулся и проводил его задумчивым взглядом.

Оказалось, что по полу бегает довольно много таких существ и что зал не такой уж пустой, как ему показалось сначала.

В дальней стене располагался огромный темный камин, по обе стороны которого горели прикованные к стене факелы. Они-то и давали тот слабый, мерцающий свет, который едва достигал противоположного конца зала, но все же позволял разглядеть некоторые подробности.

Сбоку от камина стояло странного вида деревянное сооружение – то ли верстак, то ли широкий стол, поставленный на попа. С потолка свисали какие-то крючья и цепи. На стенах висели картины, демонстрирующие внутреннюю анатомию человека, а на деревянных скамьях вдоль стен лежали кнуты, щипцы, плети, ошейники с шипами и без и прочие необходимые приспособления.

Подвал Филина был со знанием дела декорирован под средневековый застенок.

Не были забыты ни крысы, крупные, голодные, бесстрашные, ни каменные желобки вдоль боковых стен – для стока крови, ни тоскливый сладковатый запашок, струящийся по осклизлому полу.

Батарея центрального отопления, хотя и недействующая, была здесь явно лишней, выбивающейся из стиля. Ну и, разумеется, лишним был сам Карл, соединенный с этой батареей прочной, но, как он рассчитывал, недолговечной связью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});