Загадка последнего Сфинкса - Наталья Солнцева

А может быть, нет никакой любви, и все это придумали люди, чтобы мучить себя? Чтобы страдать, желая недостижимого? Чтобы оправдывать свою необузданность и свои безумства? Чтобы вечно стремиться в несуществующий рай?

«Я бы никогда не смогла быть этой всадницей, — думала Инга, глядя на картину. — Никогда не смогла бы послужить моделью такому живописцу, как Домнин, для воплощения его изощренных, порочных и феерических фантазий. Не зря он изобразил меня Юдифью! Я, целомудренно-лживая, стыдливо опускающая глаза… держу в руках мертвую голову мужа, и не скорблю, а наслаждаюсь тем, что он понес наказание. Разве не я убила его?»

Вынести себе обвинительный приговор Инге помешала завязавшаяся у входа в зал потасовка. Молодой смуглый красавец, похожий на стриптизера, прорвался сквозь двух охранников и кинулся к художнику. Публика расступилась. В мгновение ока он оказался рядом с Домниным, схватил того за грудки и начал трясти, бессвязно выкрикивая ругательства. Что-то упало и разбилось, взвизгнула какая-то дама… мужчины бросились разнимать дерущихся, к ним присоединились женщины…

Санди очнулась от полузабытья, вызванного болью, дурнотой и тяжким разочарованием. До нее дошло, что происходит.

— Мурат! — закричала она. — Мурат! Прекрати немедленно… Господи, да помогите же!

— Он пьян… или дури обкурился, — предположил кто-то из приглашенных. — Невменяемый!

— Бешеный… глаза стеклянные…

— Псих какой-то! Зачем его пустили?

— Охрана! Охрану сюда!

— Как бы чего не вышло…

Клубные охранники не могли пробиться к нарушителю спокойствия из-за плотно сгрудившихся людей. Раскидывать же участников светской вечеринки, расталкивать и отвешивать тумаки, разгоняя леди и джентльменов, инструкция строго запрещала. «Только в исключительных случаях», — гласила она. Пока молодые люди, призванные отвечать за порядок, суетились, пытаясь квалифицировать инцидент — исключительный он или обычный? — Санди бесцеремонно работала локтями. Оказавшись в эпицентре драки, она попыталась схватить Мурата за руку, что в какой-то момент удалось. Парень был моложе и на вид сильнее Домнина, но тот не собирался уступать. Мужчины сцепились, и ни один не мог взять верх над другим.

— Ах ты… тварь… — хрипел Мурат, стряхивая повисшую на его руке женщину. — У-удавлю!

Норовя схватить художника за горло, он рванулся… затрещала рубашка, отлетели пуговицы…

Санди снова повисла на его руке, забыв о том, как сама же требовала «пойти и дать Игорю в морду». Безобразная сцена набирала обороты. Вдохновленные бесстрашием Александрины, поклонницы Домнина вступили в бой на стороне кумира. Их спутники, не желая ударить лицом в грязь, кинулись на подмогу. Однако нервное возбуждение, изрядно подогретое алкоголем, придало Мурату недюжинную мощь, и ему удавалось противостоять превосходящим силам противника. Образовалась многорукая и многоголовая сопящая, повизгивающая, кряхтящая, топчущаяся свалка. Охранники тщетно пытались отыскать брешь в этой живой стене.

Инга Теплинская не могла взять в толк, что происходит. Она стояла неподвижно, словно насыщенный густым ароматом духов порыв воздуха, которым обдала ее Санди, пролетая мимо, превратил ее в столб. В том месте, где ее бедра коснулась развевающаяся юбка соперницы, тело онемело и ничего не чувствовало.

«Она ведьма, — подумала Инга, удивляясь, как это у нее еще возникают мысли. — Злая колдунья! Миша попался в ее сети и не смог вырваться. Она сковала его своим чародейством, лишила воли».

Вихрем пронесшаяся рядом с ней рыжекудрая красавица так и впечаталась в сознание, въелась, как въедается в живую плоть раскаленное клеймо. Что-то в ее промелькнувшем облике беспокоило Ингу, заставляло напрягать память, перебирать подробности: выражение лица, выбившиеся из прически пряди, детали туалета…

— Боже мой! — вскрикнула Инга, рванулась было вперед, но осадила себя.

Куда она побежит? Зачем? Какой-то молодой смутьян, пьяный в стельку, затеял драку, набросился на художника с кулаками, — очевидно, один из воздыхателей этой распущенной женщины, Александрины. «Обнаженная Маха» явно написана с нее. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заметить сходство. Понятно, по какой причине возник конфликт. Богиня разрушения и раздоров как на полотне, так и в жизни сеет вражду и провоцирует стычки. Домнин со сверхъестественной прозорливостью подбирает натурщиц: в этом ему точно не откажешь.

«Из-за меня мужчины ни разу не дрались, — с оттенком горечи подумала бывшая балерина. — Даже на сцене. Я могла бы станцевать умирающего лебедя, но не Кармен…»

Она украдкой, из-под вуали, взглянула на Астру — та и не думала вмешиваться, предоставив событиям развиваться так, как им было положено.

«Что привело ее сюда? — подумала о ней госпожа Теплинская. — Увлечение живописью? Любопытство? Она взяла с собой Карелина… Значит, хочет подстраховаться на случай опасности. Какой? Неужели она кого-то подозревает? Уж не меня ли? Боится, что я не выдержу и кинусь убивать Санди? Я не цыганка… и не маха с кинжалом под подвязкой. А вот кое у кого орудие убийства при себе!»

Матвей и Астра наблюдали за происходящим. Во-первых, к Домнину было не пробиться; во-вторых, бесполезно. Если Сфинкс там, он успеет сделать свое дело, его уже не остановишь.

— Где Маслов? — заволновалась Астра. — Где Инга?

— Скульптора не вижу, а твоя клиентка вон стоит… за колонной, в тени. Между прочим, во время траура не принято посещать ночные клубы.

И тут Астра сообразила наконец, что не давало ей покоя, едва она увидела Санди в испанском наряде.

— У нее булавка. На болеро…

— Брошь, — поправил ее Матвей. — С черными и красными камнями.

— А какая у броши застежка, знаешь? Она убьет его, — твердила Астра, не слушая его возражений. — Убьет. Прямо сейчас! Думаешь, она за Мурата испугалась? Черта с два! Ей плевать на всех мужчин, вместе взятых. Она раззадорила глупого мальчишку, довела его до истерики, до нервного срыва… и он создал для нее идеальные условия, чтобы убить.

— А Маслов?

— Маслов зализывает раны…

— Кто же был ночью в мастерской и ударил Санди по голове?

— Потом разберемся.

— Сам Домнин? Картина-то цела! — затряс головой Матвей. — Ничего не понимаю. Запутался.

— Убили-и-ии-и! — заголосила какая-то женщина. — Уби-и-или-и!

— Накаркали… — пробормотал он, в несколько прыжков оказываясь возле дерущихся.

Собственно, стычка прекратилась тотчас же, как раздался истошный крик, все расступились, красные и взъерошенные, а на полу осталось лежать тело художника.

— А-а-а-а! — завизжала Александрина. — А-а-а-а!

Броши на ее болеро не было: крупный цветок из красных и черных камней с открытой застежкой валялся рядом.

Матвей резко наклонился — на руке Домнина, чуть выше запястья, выступила алая капелька крови…

Подбежала Астра и молча уставилась на эту немую сцену. «Обнаженная Маха» возвышалась на постаменте, подобно идолу, взирающему на устроенную в его честь мистерию. В глазах богини-воительницы полыхало бесовское пламя. Она была довольна!

* * *

— Я не хотела, — рыдала Санди. — Я только… я пошутила.

— Ничего себе шуточки.

— А что он себе позволяет? Позволял… Он издевался надо мной! Дурачил, «разводил», как несмышленую девчонку! Он сам пытался меня у-убить, но потом, видно, не решился. Струсил!

— Ваша брошь? — невозмутимо спросил Матвей, показывая на завернутое в целлофан украшение. — Это, между прочим, улика.

Первым делом он подобрал предполагаемое орудие убийства — брошку из красных и черных стразов. Бижутерия: никакой ценности не представляет, но может послужить разоблачению преступника… или преступницы.

— Зачем вы убили Домнина? Надеетесь завладеть его имуществом? В тюрьме оно вам не понадобится.

— Вы меня допрашиваете? По какому праву? Вы что, следователь?

— Криминалистов уже вызвали, они едут, — сказала Астра. — Зря вы отказываетесь отвечать. Мы хотим разобраться по совести, а в милиции с вами будут говорить по-другому.

Администратор клуба предоставил для предварительной беседы с подозреваемыми и свидетелями свой кабинет, и Карелин с Астрой вызывали туда по одному участников инцидента.

— Кто вы такой? Вы не коллекционер! — возмутилась Александрина. — Вы… частный детектив, что ли? Вас кто-то нанял?

— Я действую исключительно по собственной инициативе. В ваших же интересах прояснить некоторые подробности.

— Я ни в чем не виновата, — твердила она.

— Во время потасовки вы прикинулись, что разнимаете дерущихся, а сами под шумок расстегнули брошь и укололи острием застежки художника в руку, после чего он скончался. Как вы это объясните?