Реквием - Робин Янг

— Чем это пахнет? — спросила она жалобно.

— Розмарином, рутой и тысячелистником, мадам. Я принесла их для вашей ванны.

Припухшие от сна глаза королевы остановились на Роуз.

— А где Маргарита?

Роуз помолчала.

— В Париже, мадам. Вспомните, она захворала и осталась, когда мы вчера уезжали.

Жанна попробовала сесть, и Роуз поспешила подложить ей под спину подушки. Лицо королевы было пепельным.

— Может быть, мне позвать лекаря? — предложила Роуз, встревоженная забывчивостью королевы. А вдруг это какой-то новый симптом недуга?

— Нет, я чувствую себя прекрасно. Просто устала.

Роуз остановилась у постели, ожидая распоряжений. В вязкой тишине послышались шаги. Через минуту в покои вошли множество слуг с кувшинами и направились к камину, где стояла ванна королевы, чтобы наполнить ее водой.

Когда слуги ушли, Жанна с трудом встала с постели и, подняв ночную рубашку, присела на горшок. Роуз отвела глаза, дожидаясь, когда королева со стонами опорожнит мочевой пузырь.

— Где Бланш?

— Король Филипп послал ее с остальными камеристками собирать травы для ваших снадобий. Его величество хотел, чтобы их было достаточно, пока он будет в отъезде.

— Я хочу, чтобы меня мыла Бланш, — пробормотала королева, направляясь к ванне. Ее рука оставалась прижатой к спине. — Я всегда принимала ванну только с Бланш.

— Она придет попозже. — Стиснув зубы, Роуз направилась накрыть туалетный горшок. Красноватый оттенок в нем теперь стал много заметнее. Так продолжалось уже последние несколько дней. — Вы же не хотите, чтобы вода остыла, мадам? — Она растерла пучок трав, наслаждаясь их горьким ароматом, и, закатав рукава, окунула в ванну, как учил лекарь. Вода остыла, пока ее несли с кухни, и сделалась чуть теплой. Зато камин слуги растопили, в покоях жарко. — Вам станет лучше, — мягко проговорила Роуз, закончив полоскать травы. С королевой теперь приходилось разговаривать как с ребенком. — А после купания я принесу вам еще снадобий и разведенного в воде вина. Вы почувствуете облегчение.

Насупившись, Жанна позволила Роуз снять с нее ночную рубашку и помочь влезть в ванну. Роуз много раз видела королеву обнаженной, но никогда так близко. Одевали и купали ее всегда Маргарита и Бланш. Это была их привилегия. Трудно было оторвать взгляд от тела королевы, так не похожего на ее собственное. Округлые бедра, оливковая кожа, повсюду черные пушистые волоски, переплетенный паутиной лиловых морщин массивный живот, выносивший семерых детей, крупные груди с полными темными сосками, покачивающиеся, когда она наклонилась, собираясь сесть в воду, волосистый черный треугольник внизу. Передернув плечами, Жанна легла на спину.

Взяв лоскут ткани, Роуз зашла с головы и начала медленно промокать лоб Жанны. Некоторое время королева мерно дышала, затем поморщилась и схватилась за живот.

— Почему это не проходит? Снадобья не помогают. Там внутри у меня все горит. И не проходит.

— Я уверена, скоро вам полегчает. — Роуз потянулась, чтобы потереть ниже, но Жанна неожиданно села, всколыхнув воду.

— Не прикасайся ко мне!

Роуз присела на корточки.

— Что, мадам?

Жанна повернула к ней черные блестящие глаза.

— Это твои проделки. Ты наколдовала. Признавайся. — Она поднялась. Вода стекала у нее между грудями и капала с волос. Веточка розмарина прилипла к внутренней стороне бедра.

Роуз смотрела на королеву в изумлении, лишившись дара речи.

— Ты заворожила меня своими улыбками, обольстила. Мне следовало тебя выгнать немедленно в тот момент, когда я узнала, что ты возжелала моего супруга. — Жанна вылезла из ванны, возвысившись над Роуз. — Что ты со мной сделала, ведьма?

— Мадам, я не…

— В чем дело?

Жанна и Роуз повернулись. В дверях покоев стоял Филипп. Он ринулся к Жанне, и она упала в его объятия.

— Передай мне ее халат, — приказал король, показывая на кровать, где лежал красный бархатный халат.

Роуз метнулась к постели и протянула его Филиппу. Когда он брал халат, его пальцы погладили ее пальцы. Она отпрянула, словно обжегшись. Король, казалось, ничего не заметил. Он накинул халат на плечи супруги и осторожно повел ее к постели.

— Так что тут случилось?

— Королева чувствует, словно у нее внутри все горит, — ответила Роуз, следуя за ними. — Затем она начала говорить… Она сказала, будто я… — Роуз замолкла, увидев, что королева плачет.

Филипп кивнул, помог супруге лечь в постель и накрыл ее одеялами.

— Лекарь сказал, у нее горячка. — Король говорил, обращаясь к Роуз. — Я пришлю его снова.

— Нет! — Жанна схватила его руку. — Когда он прикасается, мне больно. Я не хочу. Пожалуйста, Филипп, побудь со мной.

Он прижал ее к себе и начал нежно качать, поглаживая волосы.

— Все пройдет, любовь моя. Скоро пройдет.

— Останься, — бормотала Жанна, сжимая его тунику. — Не оставляй меня.

— Мне нужно идти, — тихо сказал Филипп. — Есть неотложное дело. Но я уйду ненадолго. — Он наклонился и поцеловал ее лоб. — Когда я вернусь, тебе будет лучше.

Жанна засопела, подняв на супруга покрасневшие глаза.

— Ты обещаешь?

— Обещаю.

На лестнице послышались шаги. Это вернулись Бланш и другие камеристки с травами. С ними появилась дочь королевы Изабелла с букетом ярких цветов. Она протянула цветы матери, и Жанна их взяла. Ее лицо смягчилось. Филипп со смехом поднял девочку на руки, шутя, какой тяжелой она становится. Камеристки засуетились вокруг королевской четы, а Роуз пятилась, пока не прижалась спиной к дальней стене.

После того как ее тайна стала известна Жанне, она запрятала свое чувство глубоко внутрь, насколько возможно. Редко разговаривала с королем, только отвечала на вопросы, и всегда в его присутствии держала голову опущенной, боясь посмотреть и чем-то себя выдать. Она выполняла все приказания, не чуралась никакой работы и была самой послушной и тихой из всей обслуги королевы. Только по ночам, оставшись одна, Роуз позволяла ожить своим желаниям. Теперь, в сумрачных покоях, освеженных запахами цветов и трав, Роуз с ужасом вспоминала, сколько раз она воображала внезапную болезнь и смерть королевы.

У ворот Темпла, Париж 5 марта 1305 года от Р.Х.

— Скажи, ради Бога, почему ты скрывал это все от меня?

Робер пытался поймать взгляд Уилла, но тот смотрел на поля, простирающиеся за прицепторием.

— И почему сказал сейчас? Почему не продолжил сражаться один, как положено наемнику?

— Я думал, все закончилось. Ногаре отравил Бонифация, на папский престол сел Бенедикт, и я ждал дальнейшего развития событий. Потом, узнав о неповиновении Бенедикта, я решил — теперь у короля с Темплом ничего не получится. Мне и в голову не приходило, что первый министр зайдет так далеко. — Уилл покачал головой. — Бонифаций являлся личным врагом короля, представлял опасность для Франции. Но Бенедикт…

— Ты наверняка знаешь, что его убил королевский министр? — резко спросил Робер.

— Нет. Но думаю, это не совпадение, что папа умер во время визита Ногаре, если учесть обстоятельства кончины Бонифация и их планы на Темпл.

К воротам с грохотом подъехала повозка. Они ушли с дороги.

— Не могу поверить, что король решился на такое, — сказал Робер.

— Филипп пойдет на все, лишь бы добыть денег для своих планов. Он ограбил духовенство, иудеев, Гасконию и Фландрию, но его сундуки по-прежнему пусты, а планы возвращения величия Франции остаются незавершенными. Среди подданных зреет недовольство. Неурожаи, повышение налогов. В Гиени и Фландрии тоже неспокойно. Филиппу спешно требуется себя проявить, но для этого нужны деньги. Понимаешь, Робер, на своем пути к святости король не погнушается никаким грязным злодейством.

— Пойдем к Гуго и все ему расскажем.

— Нет. Он ничего не должен знать.

— Но это несерьезно, Уилл. Нам двоим с такой угрозой не справиться. Если король Франции намеревается уничтожить Темпл, весь орден должен быть поднят по тревоге. — Робер замолк. — Нужно вызвать с Кипра великого магистра и всех старейшин.

— И что тогда? Ну соберутся Жак де Моле, Гуго и старейшины, и что они будут делать? Пойдут штурмовать дворец? Попытаются убить короля?

— Они встретятся с ним. Урезонят. Ты сам сказал: подданные короля недовольны. А тут представь, что будет, если он пойдет на Темпл? Поднимутся бунты.

— Какие бунты? — Уилл покачал головой. — Робер, ты рыцарь и смотришь на Темпл изнутри. А со стороны он совсем другой. Для большинства людей тамплиеры преисполнены гордыни и корысти. Они богатые и могущественные, высокомерные и неприкасаемые. Стоят над законом и всегда ведут свои дела втайне. Их цели неизвестны.

— И ты так думаешь?

— Я говорю тебе о мыслях других людей. Темпл продолжает прятаться за высокими стенами своих прицепториев, оставаясь в стороне от любых проблем, если они его не касаются. И теперь уже никто не верит в Крестовый поход великого магистра. Ты это сам знаешь. Темпл сбился с пути. — Уилл вздохнул. — Несмотря на все усилия братства.