Ричард Длинные Руки - Гай Орловский

Принцесса остановила волов, едва те выбрались на другой берег. Ее лицо было такое же белое, как у Ланзерота в тот миг, когда он услышал вой и, наверное, сразу понял, что ему делать и что его ожидает. Страдальческие глаза пробежали по нашим лицам.

– Ланзерот… Бернард?.. Даже верного Рудольфа нет?

Я тупо молчал, перед глазами мелькали те жуткие морды. Плечи осыпало морозом, я ощутил запоздалый ужас. Если бы та оскаленная морда цапнула меня за лицо, как и намеревалась… Зубы – как ножи, когти, словно крюки альпенштока, которым Троцкому голову…

– Они еще могут отыскаться, ваша милость, – сказал Асмер. Он соскочил на землю, скривился, зубами оторвал клок рубахи и начал перевязывать другую руку. – Мы просто потерялись в тумане.

Принцесса бросилась к нему, я так же тупо смотрел, как ее ловкие быстрые пальцы перевязывают ему рану, крови натекло и ей на пальцы. Земля дрогнула и поплыла, я не сразу даже сообразил, что конь оказался умнее или стыдливее меня и понес от позора вдоль реки.

Вдогонку донесся голос Асмера:

– Ты куда?

– Поищу их! – крикнул я, не оборачиваясь, чтобы они не видели, как к лицу прилила кровь. – Нечисть реку не перейдет?

– Нет, – донесся слабый голос. – Если, конечно, не отыщут мостик…

Конь бодро трусил вдоль берега. Видимо, нечисть страшится воды, как страшатся ее взбесившиеся собаки. У них это так и называется водобоязнью. Но бешеная псина в состоянии перейти на другой берег ручья, к примеру, по стволу упавшего дерева.

Оранжевый туман на глазах таял, в нем просвечивают дыры. В других местах, напротив, чувствуются утолщения, словно туман там собирался в тугие тяжелые комья.

Ручей в ширину метра три-четыре. Деревце средних габаритов легко бы послужило мостиком, но, к счастью, слева берег зарос короткой жесткой травой, ни единого кустика, а справа, куда мы выскочили, и вовсе тусклый, как рыбья чешуя, песок. Ближайший лесок километрах в пяти. Конечно, где-то деревья, как стадо лосей, подступят прямо к воде, а то и сам ручеек пойдет внаглую через чащу, а там бобры, подгрызающие деревья для обустройства своей малой родины, там вообще деревья норовят упасть именно с берега на берег, словно слабенькая водичка ну прям как циркулярная пила подрезает им могучие корни.

Оранжевая стена тумана медленно редела. Пустоты выглядели расширяющимися дырами в голландском сыре, а в других местах, где тугие плотные комья, менялся с радостно оранжевого на угрожающе багровый, под цвет заката, но мне он казался больше цветом пролитой крови. Теперь я видел, как из земли стремительно выплескиваются оранжевые дымки, стремительно уносятся к небу. Там, очень высоко, расплылось странное плоское пятно оранжевого цвета. Похоже, поднимающийся дым наткнулся на незримую преграду и стелется, как под крышей, выискивая щели.

Небо темнело быстро, над лесом поднялась чересчур огромная луна. Я не знаток астрономии, но луна показалась чересчур огромной. Даже солнце выглядит утром мельче, чем при заходе, тогда оно словно распухает, луна тоже меняет цвет, размеры, но чтоб вот такой… да и пятна, то бишь лунные моря, вроде бы раньше я видел в других местах диска… Хотя, конечно, кто из нас луну видел не мельком?

Конь пошел по воде, я видел мелких рыбешек, потом странное чувство тревоги погнало прочь от воды. Поехал по берегу и лишь случайно увидел, как в том месте, где должен был только что проехать, песок вдруг начал утекать вниз, вода завихрилась вместе с песком. В провал ухнул бы слон с магараджей, не только всадник на усталом коне.

Глава 17

Жуткий вой еще долго доносился через ночь, но, когда я решился въехать в темную рощу, уже слышал только шелест листвы да стук копыт по утоптанной тропе. Уже почти успокоился, но, едва выехал на открытое место, вой раздался гораздо ближе.

Лунный свет делал привычный мир ненастоящим, пугающим. Я огляделся, внезапно сообразил, что заблудился сразу же, едва удалился от повозки. Дурацкий интеллигентский стыд погнал прочь, заставил хотя бы сделать вид, что ищу остальных, кто-то может быть ранен, не в состоянии добраться без посторонней помощи… Но они даже раненые – живучее меня, мертвым же помочь не смогу, и вот теперь дурак, идиот, тупица, один в ночи, верхом на коне, который не намного умнее меня… Хотя, наверное, умнее.

Над головой все чаще проносились отвратительные тени, огромные и пугающие. Однажды пахнуло нечистым теплом и смрадом. Я пригнулся, но крылатый зверь уже пролетел, оставив исчезающую струю вони.

Справа в небе мелькнуло. Я вскинул голову и рассмотрел огромного крылатого зверя, размером с овцу, и крыльями в размахе с крышу сарая. Зверь распахнул пасть, я содрогнулся от жуткого визга. Пасть уже захлопнулась, зверь пролетел и теперь далеко в небе разворачивался, но меня все еще трясло, запомнил эту распахнутую пасть с тремя рядами блестящих в лунном свете длинных зубов!

Еще один крылатый зверь снижался с востока. Я проследил взглядом по линии, куда он нацелился длинным острым клювом, вздрогнул. Между камней, пригибаясь, бежит обнаженный до пояса человек. Крылатая тварь бросилась, человек вовремя нырнул в тень, и острые как бритвы когти пропороли воздух над голой спиной.

Я перевел дыхание, но в небе появилось еще одно крылатое чудовище. Они кружили над одним и тем же местом, потом передвинулись, все время наполняя воздух отвратительным визгом. Я насторожился, рука потащила из ножен меч, ибо погоня, похоже, двигается в мою сторону.

Беглец выскочил из тени скал. Гарпии завизжали, воздух наполнился тугими хлопками крыльев, я ощутил ветер на лице. Беглецу оставалось пересечь небольшое пространство, а там снова острые скалы…

Я вскрикнул:

– Держитесь, любезный друг!

С мечом в руке пришпорил коня, ринулся к месту схватки. Беглец опустился на колено, в руках мелькала короткая дубинка, но отбивался с необыкновенной ловкостью. Гарпии на лету били клювами, царапали когтями, старались сбить с ног и вонзить когти в незащищенный живот.

Я увидел темные полосы на бледной коже. Никто не заметил меня, налетающего вихрем всадника на крупном коне, и мой меч рассек одну гарпию пополам, вторая бросилась с бешеной яростью, я подставил щит, когти впились в железо с такой легкостью, словно щит был из сырой глины. Я поспешно махнул мечом, лезвие скрипнуло по жестким перьям, но дальше звериная шерсть, и голова со страшным клювом отделилась от тела.

Беглец катался по земле, обхватив гарпию обеими руками. Она била клювом, крыльями, царапала когтями. Я послал коня вокруг, меч поднят для удара, но вскоре послышался уже знакомый мне гадкий хруст. Гарпия взвизгнула, как кошка, крылья ее бессильно распластались. Она не двигалась больше, но не двигался и беглец, чьи руки были плотно сомкнуты на шее отвратительной твари.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});