Сердолик – камень счастья - Анна Корнова

смотаюсь на пару дней. Давай на той неделе пересечёмся. Телефон диктуй.

Инна назвала номер, попрощалась и пошла с дочерью в зоопарк. Но Маша заметила, что мама как-то сразу изменилась, стала рассеянна, невпопад отвечает на вопросы.

* * *

На своё пятидесятипятилетие Вячеслав решил взять Машу. Инна считала, что ребёнку нечего делать в ресторане среди взрослых, но Славе хотелось похвастаться внучкой. Договорились, что Маша побудет в начале торжества, а потом за ней приедет и заберёт к себе домой Соня, секретарша Рождественского. О своей сотруднице Слава говорил с зметной теплотой, и Инна не могла удержаться, чтобы не спросить:

— Папка, а почему ты свою Софью в ресторан не пригласил? Похоже, у тебя с ней очень дружеские отношения.

— Какие ещё отношения? Нормальные, рабочие, — отмахнулся Слава, но при этом лукаво улыбнулся.

В большом банкетном зале собралось много народу. Одних Инна знала с детства, других видела впервые. Обнимали родные, удивлялись, какая уже взрослая Маша: «Чужие дети быстро растут!»

— Инночка, совсем не изменилась! — к Инне шла, радостно раскрыв руки для объятий, Лидия.

— Ты тоже почти не изменилась, — ответила Инна, хотя в первую минуту не узнала мачеху в располневшей немолодой женщине с пучком седоватых волос.

— Да ладно тебе, — Лидия махнула рукой, — ещё как изменилась! Болезни замучили, ну, а про Алину ты знаешь. Тоже здоровья не прибавляет. Она рассказывала, как у тебя гостила. Спасибо! — Лидия сжала руку Инны.

— Ты за что благодаришь? Мне Алина не чужая.

— Мы все не чужие, а видимся раз в пять лет, — Лидия горько вздохнула. — Ты бы заезжала, когда в Москве бываешь.

— Обязательно навещу.

— Дочка у тебя какая хорошая, воспитанная, — Лидия кивнула на Машу, которой Слава что-то воодушевленно рассказывал, знакомя с родственниками, и как о чём-то само собой разумеющимся добавила: — Красавицей будет, вся в бабку Настю: уже сейчас стать видна и глазища зелёные на пол-лица.

Инна ничего не ответила, она смотрела на вошедших в зал супругов Нестеренко. Вальяжный Виктор Васильевич и Анастасия Михайловна, словно сошедшая с парадного императорского портрета. Слава поспешил навстречу гостям, стал знакомить с внучкой, указал на дочь, стоящую рядом с Лидией. Анастасия царственно кивнула Инне, Виктор вежливо улыбнулся.

Сели за стол, начали произносить здравницы, тосты. Слава усадил внучку рядом с собой, и пока девочку не забрали, Инна ловила внимательные взгляды Нестеренко, обращенные на Машу. Застолье было в разгаре, начались танцы, на свободное место рядом с Инной села Анастасия.

— Как дела, Инночка? Рассказывай. Мы с Виктором Васильевичем часто тебя вспоминаем. Жаль, что ты теперь далеко.

— Спасибо. У меня всё хорошо. Работаю в поликлинике. У нас с мужем двое детей — Машу Вы сейчас видели, ещё Никита, сынок.

— Нам Слава рассказывал, что с вами ещё сын твоего супруга живёт. Девочка у тебя очень хорошая, развитая, — Анастасия запнулась, — . сказала нам, что осенью в школу пойдёт. Она у тебя когда родилась? Зимой, наверное?

— В феврале, водолейчик. Поэтому и болтает без остановки, — с улыбкой ответила Инна.

Было видно, что Анастасия ещё хочет что-то спросить, но не решается. Подошёл Слава, поддержал слова Инны: «Болтушка редкая, но всё по делу» — вспомнил, как уже в три года Машенька ему наизусть «Мойдодыра» читала. Рядом оказались другие родственники, зазвучали воспоминания, связанные с детством членов семьи, и Анастасия вернулась на своё место за столом.

* * *

В воскресенье Инна проснулась от трели телефонного звонка:

— Доброе утро! Не разбудил? Я из Питера вернулся. Давай через час встретимся.

— Доброе утро! Разбудил. Вчера поздно из ресторана приехали.

— Ну, раз я тебя разбудил, предлагаю вместе позавтракать. Куда за тобой заехать?

И вот они сидят в ресторане русской кухни на Пятницкой. Инна смотрит на красивого широкоплечего мужчину, которым бредила всю юность, чьи черты с трепетом находила в дочери. Хотела бы она, чтобы этот красавец целовал её, чтобы эти сильные руки гладили её тело?

— Я люблю тут завтракать, — Митя вальяжно раскинулся в кресле, — сейчас принесут драники с северными креветками, тебе, уверен, понравятся. Ещё у них на завтраки сырники с лимонной сметаной подают. Заказать тебе?

— Спасибо! Я вчера у папы на Дне рождения на год вперёд наелась, — Инна смущенно улыбнулась: хотела пошутить, а получилось будто оправдывается.

— Инн, я в понедельник собирался вернуться, а не выдержал, сегодня примчался, — Митя замолчал и выразительно посмотрел на Инну, не дождавшись её реакции, продолжил: — Я как с тобой в пятницу встретился, так только про тебя и думаю. Вспоминаю, как мы с тобой жили. Как здорово мне тогда было.

Инна с удивлением слушала Митю. Сколько лет она представляла, как произойдёт этот разговор, мечтала, что Митя поймёт, оценит её любовь, но услышала долгожданные слова, когда уже перестала ждать.

— Ты когда от меня ушла, я толком не понял почему. Мне бы, дураку, с тобой встретится, обсудить, но я тогда с Алиной был. Она ворвалась и всю прежнюю размеренную жизнь сломала. Понимаешь, всё как в чаду было. Помню только: одного боялся, что она уйдёт от меня. А она и ушла. Три года прошло, я уже с другой девушкой жил, хорошей девушкой, Полиной. В ЗАГС заявление подать собирались, а тут Алина появилась. Ночью ворвалась, паспорт потребовала, денег. Странная такая, полчаса пробыла, а я уже на Полину смотреть не мог, такой она показалась пресной, скучной, этакая домашняя курица. А Алина — она дикий зверь, и энергетика бешеная. Впрочем, чего про это теперь говорить. Жизнь бестолково пошла, думал, семью создам, смысл появится. Женился, отцовского партнёра дочь, неплохая, только чужая, ночью смотрю на неё — в постели лежит чужая женщина, потом развёлся. Пустота на душе, в депресняк несколько раз уходил. Бывало, чем-то занимаюсь, и такая тоска вдруг наваливается, сердце холодной рукой сжимает. Романы были, но это всё не то. Я, когда тебя у зоопарка увидел, понял: ты лучшее, что было в моей жизни.

Инна завороженно слушала Митю, вдруг расстегнулась цепочка и сердоликовый кулон соскользнул на колени. Наклонилась, взяла в руки оранжевое сердечко, и тут же мелькнула неожиданная мысль: Дима никогда не вешал на неё своих страданий. Когда они работали вместе в травматологии многопрофильной московской больницы, Мишкин слушал её, успокаивал, поддерживал, но не обременял своими проблемами, а их у него тогда было предостаточно.

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — Инна перебила откровения Мити.

— Потому что знаю: ты поймешь. Ты всегда меня понимала, как никто другой. С тобой рядом спокойно было, от тебя всегда умиротворение шло, и жизнь была какая-то, — Митя задумался,