Игра киллера - Джей Бонансинга

– Джо, если у тебя есть план, то я была бы очень признательна, если ты со мной им поделишься.

Она оглядывала темные углы церкви, глаза ее перебегали из тени в тень, мечась из стороны в сторону при каждой вспышке молнии снаружи.

– У меня есть план, – тихо сказал Джо, взводя курок. – Я хочу, чтобы ты...

Внезапный шум оборвал его слова. Он донесся с другой стороны церкви, из деревьев за заросшим пустырем – хрустящий звук. Еще шаги, и у Джо встали дыбом волосы на затылке, будто щелкнули кнопкой паники.

– Ты это слышала? – спросил он.

Мэйзи кивнула раньше, чем он это сказал.

Джо подошел к другому ряду окон, выходившему на южную окраину города. За покрытой гравием площадкой он увидел возникающие из чащи силуэты – к церкви крались еще стрелки. Не меньше полудюжины, здоровенные гориллы в непромокаемых плащах и охотничьих шляпах, с тоннами железа. Обрезы, полуавтоматические карабины, короткоствольные автоматы. При их виде у Джо свело судорогой желудок. Он решил, что это силы подкрепления Мариона, местные бандиты. Не те ребята, с которыми хочется играть в казаки-разбойники туманной ночью в дельте реки.

В одно краткое, безумное мгновение Джо осознал весь идиотизм того, что творится сейчас в темноте. Пока он отчаянно пытается выйти из Игры – ставя на карту не только свою жизнь, но и жизнь своей женщины и нерожденного ребенка, – в то же время, кажется, каждая собака в окрестности хочет в Игру войти. Мир кишит профессиональными убийцами.

А в мире, заполненном убийцами, можно действовать только одним способом.

– Только не говори мне.

Голос Мэйзи донесся до Джо сзади через всю церковь, и от его звука у Джо выпрямилась спина. Он резко повернулся и увидел первое микроскопически тонкое щупальце зеленого света, пробившееся сквозь витраж. Оно выходило из облупившейся картины с гордым изображением Христа в окружении апостолов и вылетало из руки Спасителя как пламенный меч Гедеона, обрекающий все, чего коснется, на возвышение – или разрушение.

– У нас еще гости, – произнес Джо.

– Что?

– Похоже, этот приятель Эндрюса притащил сюда весь свой детский сад.

– Господи, Джоуи, мы же будем...

– Ложись!

Джо прыгнул на нее, толкая на пол, навис над ней, стараясь держать ее так, чтобы она не двигалась. Еще один зеленый луч пробился сквозь витраж, вылетев из свитка Святого Петра и пройдя в шести дюймах от их голов. Еще один вылетел из подола одежды волхва, другой из его нимба, третий из ног, четвертый из груди. Вскоре паутина лучей была повсюду, перекрестив церковь, как смертельная колыбель для кошки, и Джо одной рукой прижимал Мэйзи к полу, другой отводил назад затвор автоматического пистолета.

– Просто делай, как я, лапонька, – сказал ей Джо, Давая своему страху навести его на цель, гальванизировать его.

Вдруг воздух наполнился шумом машины, скрипом ее шин по гравию.

Это, кажется, застало нападающих врасплох, и события сразу ускорились, зеленые щупальца света резко метнулись к переднему порталу, сходясь в фокус, как в лазерном шоу, дробовики заклацали со всех сторон – с севера, с юга, затворы загоняли патроны в зарядные камеры – сник-сник-сник-сник! – и язык Джо пересох, стал как наждачная бумага, и с шумом распахнулись двери машины, а потом раздался голос из мегафона:

– ЭЙ ТАМ, В ЦЕРКВИ!

Джо внезапно схватил Мэйзи за лямки рюкзака и выдернул ее из укрытия.

У них был единственный шанс.

– Хорошо! ХОРОШО!

Джо заорал на пределе собственных легких, волоча Мэйзи к высокому алтарю, где ступени вели к основанию осыпавшегося фронтона – его обгорелые бревна поднимались почти на пять футов в воздух, туда, где несчетные легионы молящихся принимали причастие, крещение, отпевание, теперь Джо собирался осквернить его самым ужасным способом. И одна только мысль бурлила на бегу в его горячечном разуме: «Прости, прости, прости».

– Джоуи, что ты делаешь?

– Ложись!

Джо схватил одну из веревок, обмотанных изоляционной лентой.

– Черт возьми, что ты делаешь?

– Идем!

Джо летел к алтарю, таща за собой Мэйзи, наводя пистолет на разбитый витраж, где фараон погибал в Красном море, и он выстрелил в поблескивающее стекло – один, два, три выстрела – «Прости меня, Господи, прости, прости меня!», – и взорвались окна поперечного нефа, расцветая осколками во тьму, и звук этот был неимоверный, буря диссонантных колоколов и адского пламени, и Джо повернулся к другой стене и выпалил оставшиеся патроны четыре, пять, шесть, семь – и все в треснутые окна.

– Давайте, парни! Покажите, что у вас есть!

Вызов Джо первобытным воем перекрыл грохот стекла и металла.

Стрельба началась немедленно.

Первые пули прилетели от спецназа, влетая в лучах небесного огня, яростным барабаном заколотив по противоположной стене в метеоритных кратерах и фонтанах разбитого стекла и штукатурки, и другая сторона тут же откликнулась – шайка социопатов из темноты, – возвращая огонь вдоль всей линии окон; фонтаны дроби вырывали куски камня и известки, растворяли жалюзи окон, и шум стоял, как в центре урагана.

Церковь наполнилась вспышками звезд и жужжанием смертоносных искр.

Джо и Мэйзи добрались до алтаря в последнее мгновение, когда пули уже били, как шутихи, по исповедальням, раскрывая старые кладбища газов гниения и забытых грехов, и первым знаком грядущего Армагеддона был жар пламени на шее Джо и внезапная вонь горящей резины и инфразвуковое «вууууууумп!», когда они нырнули за облупившийся портал.

Джо дернул веревку, и установленный им антиминс упал на них сверху.

Одновременно со взрывом.

22

Какой-то краткий, безумный миг в мире не было ничего, кроме света, бьющего в лицо Тома Эндрюса. Церковь взорвалась с яркостью метеоритной вспышки, звук был такой, будто ночь развалилась пополам. Ударная волна тараном бросила «блейзер» вперед, и причесанная голова адвоката ударилась о подголовник.

И все стало в огне.

Эндрюс боролся с ремнем безопасности, ловя ртом воздух, тряс оглушенной головой, глядя, как изливается из церкви ад. Пламя красным зверем взлетало из сердца церкви, потрясая хвостом из окон, деря когтями тьму, поднимая голову сквозь сорванный купол, рыча в небо, пожирая воздух. И Том Эндрюс ничего не мог, только сидеть, парализованный оцепенением, прикрывая рукой лицо от жара. Воздух вонял сгоревшим предохранителем, и от шума уши лопались.

Что случилось? Что произошло, во имя Господа? Слаггер заминировал церковь? Это казалось едва ли вероятным. Как он мог это сделать так быстро? Эндрюс повернул голову и посмотрел в пассажирское окно. Марион лежал на земле в нескольких футах от машины, оторопело мигая, пистолет его валялся в траве. Кажется, он растянул лодыжку, и лицо его было покрыто темным слоем то ли пыли, то ли сажи.

Марион сел, на лице его играло пламя горящей церкви. Пожар грохотал, как товарный поезд.

– Какого хрена тут творится?

– Марион?

Эндрюс попытался двинуться, но ремень безопасности зацепился вокруг пояса.

Из леса по обеим сторонам горящей церкви доносились звуки беспомощные, нечленораздельные крики, адский вой. Кто-то из спецназовцев тех, что не исчезли в вихре взрыва, – горели, отчаянно пытаясь уползти в темную прохладу леса и сбить пламя. Они были похожи на привидения, их горбатые тела светились в тени и тепловых лучах. Почти все ребята Мариона погибли, хотя пара человек визжала в траве под разрушенной колокольней. В церковной стене еще чудом держались зазубренные цветные стекла витражей, и мигающий свет бушующего внутри пламени озарял сцену бойни нереальным розовым светом.

– Ну и сукин же сын! – произнес Марион, глядя на огненный мальстрем.

– Что там стряслось?

Эндрюс дергал ремень, который врезался ему в мочевой пузырь. Пряжка в его дрожащих руках была горяча, как раскаленное тавро.

– Если этот паразит еще жив, он сейчас будет мертв! – рявкнул Марион, вставая на ноги.

Лицо его дернулось-гримасой, когда он встал на растянутую ногу и нагнулся подобрать «магнум». Проверив, что револьвер заряжен, он взвел курок и проглотил скопившуюся во рту кровь.

– Сейчас он у меня сдохнет!

– Погоди, Марион! Постой! – Эндрюс вцепился в застежку пояса. – Давай я кого-нибудь позову.

– Оставайся здесь, – сказал Марион и захромал к главному входу, который, кажется, только один и не был охвачен пламенем. Остальное здание уже корчилось в огне. Зверь жрал. Языки пламени лизали заросшие плющом порталы, пожирая перемычки и растрескавшиеся скульптуры, спирали дыма вылетали из разломов стены, как гневные призраки.

– Марион, подожди! А, черт!

Эндрюс наконец расстегнул ремень и распахнул дверь.

И застыл рядом с машиной, скорчившись за дверью и глядя, как Марион входит в ад. Широкая фигура его исчезала в бликах белого каления, револьвер наготове, и при виде этого зрелища у Эндрюса зашевелились волосы. Это безумие, мать его так, безумие. Слаггер наверняка мертв. Не может человек выжить в таком взрыве. Но опять же, если Слаггер сам это подстроил, наверное, он предусмотрел и способ выжить.