Восхитительные женщины. Неподвластные времени - Серафима Чеботарь

Н.С. Гончарова на лестнице своей мастерской. Париж, начало 1960-х гг.

Их картины стоили миллионы, о них писались монографии и диссертации. Влияние Гончаровой на творчество Пабло Пикассо, Фернана Леже, Альбера Глеза и других было несомненным, она считалась первой, кто ввел в живопись машины, первой, кто иллюстрировал музыку. Но в последние годы у Гончаровой развился сильный артрит, она еле могла держать в руках карандаш. Картины Ларионова и Гончаровой стоили миллионы, а они жили в бедности, отказываясь продавать хоть что-нибудь. Они мечтали передать все собранное ими в дар покинутой когда-то Родине. Своему старому знакомому художнику Льву Жегину (кстати, сыну прославленного архитектора Федора Шехтеля) Ларионов писал: «Раньше был болен я, почти семь лет, а теперь вот уже год как также больна Наташа и может еле двигаться. А у нас собрано буквально на несколько миллионов франков старинных книг и гравюр, не говоря о картинах, которые теперь все покупают в музеи. Мы одни, у нас никого нет, мы работали, чтобы оставить все Родине. Как это сделать, не знаю, как переправить туда? Ателье и две квартиры завалены, и посредине лежим мы, я и Наталья Сергеевна…»

Но ответа художники не дождались. 17 октября 1962 года Наталья Гончарова скончалась.

После ее смерти все заботы о больном Ларионове взяла на себя Александра Томилина. Через год Ларионов женился на ней – он надеялся, что она сможет исполнить его и Натальи Сергеевны заветную мечту и все-таки вернуть их картины в Россию. Он умер 10 мая 1964 года.

Александра Томилина стала единственной наследницей всей коллекции Михаила Ларионова и Натальи Гончаровой. Больше двадцати лет оберегала и пропагандировала их творчество, хранила их память. В 1988 году вся коллекция художников была наконец передана в дар Третьяковской галерее. Коллекция настолько велика, что Третьяковская галерея учредила филиал – Музей Ларионова и Гончаровой.

После смерти Александра Томилина, согласно ее завещанию, была похоронена в одной могиле с Гончаровой и Ларионовым на кладбище в парижском пригороде Иври-сюр-Сен.

Зинаида Серебрякова

Карточный домик

Она родилась в семье, где нельзя было не рисовать: в доме любили говорить, что «все дети рождаются с карандашом в руке». Отец Зинаиды, Евгений Александрович Лансере, был превосходным скульптором – одним из талантливейших анималистов. Его жена Екатерина Николаевна Бенуа происходила из знаменитого рода художников – была дочерью Николая Бенуа, знаменитого архитектора. Почти все его дети пошли по стопам отца: Леонтий Николаевич тоже стал архитектором (а его дочь Надежда, вышедшая замуж за Иону фон Устинова, стала матерью знаменитого актера и писателя Питера Устинова), Альберт Николаевич преподавал акварельную живопись в Академии художеств, но больше всех прославился Александр Николаевич – известный живописец, один из основателей «Мира искусства», прославленный театральный художник и некоторое время глава картинной галереи Эрмитажа. «Иногда вот так посмотришь по сторонам: этот родственник, этот, ну а этот не рисовал наверно. Потом выясняется, что тоже рисовал. И тоже неплохо», – вспоминала одна из родственниц Бенуа. Рисовала и сама Екатерина Николаевна – ее специализацией была графика. У нее и Евгения Лансере было шестеро детей – и половина из них связала свою жизнь с искусством: сын Николай стал, по примеру деда, архитектором, а Евгений добился признания как художник-монументалист. Зина, самая младшая из детей Лансере, с раннего детства росла в атмосфере служения искусству.

Она родилась 10 декабря 1884 года в имении Лансере Нескучное, что под Харьковом, и там же прошли ее первые годы. Но, к несчастью, в 1886 году, на сороковом году жизни, скончался от скоротечной чахотки отец семейства. Похоронив мужа, Екатерина Николаевна с детьми вернулась в родительский дом, в Петербург.

Обстановка в семье Бенуа была весьма необычной: три поколения художников, скульпторов и архитекторов жили под одной крышей, дыша искусством, живя им и думая о нем. Споры о живописи, о достоинствах или недостатках архитектурных планов, советы по технике рисунка или теоретические рассуждения о чистом искусстве наполняли дом. Неудивительно, что хрупкая большеглазая Зина научилась рисовать едва ли не раньше, чем разговаривать. По воспоминаниям родственников, она росла замкнутой, застенчивой, «болезненным и довольно нелюдимым ребенком, в чем она напоминала отца и вовсе не напоминала матери, ни братьев и сестер, которые все отличались веселым и общительным нравом», – писал Александр Бенуа. Почти все свободное время она проводила за рисованием – с помощью братьев и дядьев очень рано овладела техникой акварели и масляной живописи, и без устали тренировалась дни напролет, рисуя все, что ее окружало, – комнаты дома, родственников, пейзажи за окном, тарелки с обедом…

Зинаида Лансере, нач. 1900-х гг.

Самым большим авторитетом для Зины был Александр Бенуа: когда он, открывший для себя творчество почти забытого Венецианова, стал ярым пропагандистом его манеры – его племянница тоже полюбила этого художника. Работы Александра – светлые и полные внутренней радости крестьянские пейзажи, женские образы и жанровые сцены с картин Венецианова – произвели глубочайшее впечатление на Зину. Недаром исследователи находят в ее собственных произведениях влияние тематики и настроения венециановских полотен. Вдохновленная Бенуа, Зина много писала в Нескучном, где проводила каждое лето, крестьянскую натуру – поля и деревенские дома, крестьянок и их детей.

Окончив в 1900 году гимназию, Зина поступила в Художественную школу княгини Тенишевой: это учебное заведение должно было готовить молодых людей к поступлению в Академию художеств, а одним из преподавателей был сам Илья Репин. Ученики под его руководством рисовали гипсы, ходили на этюды и копировали шедевры Эрмитажа – картины старых мастеров подарили Зине строгость линий, сдержанность композиции и любовь к реалистическому стилю в противовес начинающим входить в моду импрессионизму и его производным. «Очень много работала, много писала, совершенно не была подвержена художественной моде. То, что от души у нее шло, то она и делала», – говорил о Зинаиде брат. Осенью 1902 года Зинаида с матерью отправилась в Италию – несколько месяцев они бродили по музеям и галереям, осматривали античные развалины и заглядывали в соборы, рисовали залитые солнцем берега и заросшие густой зеленью холмы. Вернувшись весной 1903 года, Зина стала заниматься в классе у Осипа Иммануиловича Брана, модного портретиста: вспоминали, что Бран, заваленный заказами, мало уделял внимания ученикам, но даже наблюдение за его работой было весьма ценно. Но больше всего радости приносили Зинаиде месяцы в любимом Нескучном – рисовать его она готова была бесконечно. Александр Бенуа так описывал Нескучное, любимый уголок всей семьи: «Ряды невысоких холмов тянулись один за другим, все более растворяясь и голубея, а по круглым их склонам желтели и зеленели луга и поля; местами же выделялись небольшие, сочные купы деревьев, среди которых ярко белели хаты с их приветливыми квадратными оконцами. Своеобразную живописность придавали всюду торчавшие по холмам ветряные мельницы. Все это дышало благодатью…» Красота пейзажей, чистота и сочность красок, бурлящая радость жизни, которую Зинаида видела у окрестных крестьян, сформировали ее художественную натуру.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});